Идущие на смерть - Михаил Михеев

У него оставались вполне неплохие шансы на то, что все это безобразие пройдет мимо него. Беглецы ломанулись по дороге, хотя, на взгляд Костина, это было глупостью несусветной. Те, в принципе, и сами это поняли, вновь свернув в лес, но уже в стороне, а буквально через минуту на дорогу вывалилась группа мордоворотов, состоящая, как это сразу понял лейтенант, из соплеменников Мурада. А кем еще, спрашивается, могут быть бородатые неряшливые мужики в камуфляже, радостно вопящие что-то на своем языке? Вариантов, как говорится, немного. Правда, у этих была невооруженным глазом видна примесь негритянской крови… Да какая там примесь! Двое вообще черные, как обувной крем. Наверное, с какой-то другой планеты, их в Союзе исламских государств до хрена и больше, ну да какая разница. Гортанно перекликаясь на своем дурацком языке и весело переругиваясь, они бодро потрусили следом за испанцами, причем, судя по поведению, один из этих молодчиков и впрямь был следопытом. И они прошли мимо…

Сзади хрустнула под ногой ветка. Костин повернулся, выругался мысленно, надеясь, что обойдется. Что в лесу достаточно звуков. Что враги оглушены собственной пальбой. Но один все же повернулся, и… И, в общем-то, все.

Каталина – а у кого еще хватит мозгов крутиться, где не просят, да еще хрустеть ветками – была одета в рабочий комбинезон. Второго десантного на «Стилете» просто не оказалось. И торчала она в своем черном одеянии на фоне снежно-белых стволов местных деревьев, как хрен посреди грядки. В свете этого дальнейшее развитие событий уже совершенно не зависело от желания или нежелания Костина влезать в абсолютно ненужную ему драку и приобрело характер чисто тактических действий.

Разумеется, учили его не так, как суперменов из десанта, но все равно на совесть. Космонавт, особенно универсал, специалист ценнейший, подготовка его стоит дорого, и обидно будет потерять такого кадра из-за того, что кто-то не научил его стрелять. Вот и учили, а теперь, в кои-то веки, пригодилось. Костин ни на секунду не терял контроль над ситуацией, помнил, что к карабину всего один неполный магазин, а также о том, что на такой дистанции, как сейчас, пистолет удобнее длинноствольного оружия. Штатной офицерской «гюрзой» он и воспользовался, благо кобуру расстегнул заранее, и получилось в результате очень неплохо.

Тот, который обернулся, умер прежде, чем успел крикнуть, хотя рот открыл еще до того, как лейтенант извлек пистолет. Остальные начали понимать, что в этой песенке что-то не так, лишь после того, как упал с разбитым черепом третий. Ну а выстрелил и вовсе только один, в белый свет, как в копеечку. У Костина создалось впечатление, что он даже не видел, кто и откуда их убивает.

Держа наготове оружие, он выбрался из своего импровизированного укрытия, пригибаясь, подбежал к лежащим на дороге телам. Жив был всего один, с пулей в животе, и Костин добил его выстрелом в голову, остальные даже не шевелились. Сзади хрипло дышала, глядя на происходящее, Каталина. Даже пистолет не достала, из пальцев, что ли, стрелять собралась? Накатила мгновенная волна злости, которую, впрочем, удалось быстро задавить. Но, видимо, на лице что-то осталось, потому что девушка испуганно побледнела и сделала шаг назад. Это, как ни странно, вызвало приступ странного, неожиданного веселья. Надо же, покойников не боится, а его испугалась. Хотя, с другой стороны, это у нее не первый бой, она по живым мишеням стрелять начала даже раньше самого Костина, еще на своем корабле. Имперских же офицеров, особенно разгневанных, следует бояться всегда и везде, в этом она, безусловно, права. Костин улыбнулся собственным мыслям и с удивлением обнаружил, что злость прошла, будто ее и не было. Ладно, профилактический втык спутнице он сделает потом, когда они отсюда уберутся, а сейчас есть дела поважнее.

Каталина Мартинес

Когда Костин ушел от пикапа, Каталине разом стало неуютно. Она, оказывается, успела за это время привыкнуть к спутнику, ехидному, пошлому, неотесанному, как, по слухам, многие русские, но притом готовому оторвать голову тому, кто посмеет косо на нее посмотреть. Вот так. Едва ли не впервые с того момента, как она ушла из родительского дома и окунулась во взрослую жизнь, Каталина чувствовала себя защищенной. Даже здесь, на чужой, занятой врагом планете страха не было, но стоило русскому уйти – и навалилось ощущение, что она осталась с этой планетой один на один. И это притом, что он всего-то в сотне метров.

Откровенно говоря, привыкшая быть честной сама с собой, Каталина понимала, что Костин просто очень похож на ее первую серьезную, но в то же время платоническую любовь – капитана Мигеля Карраско. Не внешне, здесь как раз наоборот. Капитан был высокий, темноволосый, широкоплечий, в общем, красавец мужчина. Костин невысок, даже ниже ее, и видом напоминал танк, которому зачем-то приделали ноги. Нет, тут дело в другом. Просто оба этих человека относились к стремительно вымирающему в Европе виду тех, кого принято называть настоящими мужчинами. И поведенческие реакции у них были практически одинаковые, с поправкой разве что на менталитет и особенности национального воспитания. Люди, рядом с которыми можно не бояться никого и ничего.

В кабине машины злобно сопел мрачно нахохлившийся Мурад. Это человекоподобное существо при Костине вело себя так, словно видит обожаемого хозяина, но Каталину в грош не ставило и, как только подворачивался случай, старалось ее унизить. В прошлый раз пришлось пригрозить оружием, и Мурад, трусливая сволочь, заткнулся. Сейчас стрелять не получится, враг слишком близко. Впрочем, и у Мурада говорить тоже не выйдет – Костин, уходя, предусмотрительно запихал ему в рот подобранную в кузове машины грязную тряпку. Как бы не лебезил араб, лейтенант его только сильнее презирал, Каталина это чувствовала. И смотрел… так смотрят на тех, кто уже мертв.

Выстрелы все ближе. А его все нет. Проклятие! Лучше бы он остался. Или ее с собой взял, что ли. Нет ничего страшнее, чем сидеть в неведении и гадать. Каталина прошлась вокруг пикапа. Раз, второй, третий. И, наконец, решилась.

Идти было совсем недалеко, но Костина она увидела, только когда подошла совсем близко. И то потому, что представляла, что искать, и, вдобавок, шла по следам. Лейтенант не пытался их маскировать, а отец Каталины, страстный охотник, в детстве часто брал ее с собой. Дети приметливы, и, хотя прошло немало времени, кое-какие навыки остались. Вот и пригодились.

Немного подумав, девушка решила не приближаться. Мало ли что, тем более, с дороги послышалась чужая речь. Она шагнула вбок, рассчитывая укрыться за громадным, в два обхвата, стволом дерева, и в этот момент под ногой предательски хрустнуло.

Костин развернулся резко, всем телом, этого не смог скрыть даже мимикрирующий комбинезон. На мгновение Каталина увидела его белые от злости глаза, а потом события понеслись вскачь, за какую-то секунду перейдя в активную фазу.

Она никогда не думала, что можно стрелять так быстро. Читала, конечно, о ганфайтерах и видела, на что способны пилоты их крейсера – реакция тех, кто водит истребители, запредельна. В конце концов, и сама Каталина тоже кое-что умела, но этот русский… Похоже, скорость, с которой он разрядил пистолет, ограничивалась лишь техническими возможностями самого оружия. Раз-два-три – и, в принципе, все. Те, кто был на дороге, лежат, а Костин, уже сменив обойму, идет к ним таким не подходяшим к его массивной фигуре легким пружинящим шагом. Осмотрел, сделал контрольный выстрел…