Два сына для сурового папы - Кэти Свит

Если Вика хочет набить шишек с Давидом, то я могу сколь угодно много говорить и пытаться достучаться до ее разума, толку не будет. Она не успокоится, пока на собственной шкуре не испытает того, от чего я так старательно ее пыталась оградить.

Вот она, молодость. Море по колено и огонь в глазах.

Жаль, что он скоро потухнет.

Моя сестренка выросла. Стала молодой и красивой девушкой, которая ну просто не может не нравится мужчинам. Особенно таким, как брат Марата.

Но это я сейчас сижу в кресле совершенно спокойно. Стоит Вике или Давиду зайти в комнату, как разразится самый настоящий скандал.

За окном уже темно, близится ночь. Друзья совсем недавно разъехались. Детвора устала и запросилась домой, если бы не дети, то мы бы еще сидели на террасе и общались.

Проводив друзей, Марат отправился проверять участок. Сказал, ему нужно осмотреть участок, проверить слепые зоны и убедиться в нашей безопасности. На вопрос для чего тогда у него камеры повсюду, Торковский ответил, что не всегда стоит доверять технике и лучше личного осмотра ничего еще не придумали. К тому же, пора выпускать собак.

Хоть сторожевые псы дрессированы и с ними постоянно занимается кинолог, мы не рискуем разрешать выходить из дома мальчишкам, когда они на свободе. Я тоже сижу внутри.

Для животных хозяин Марат. Мы всего лишь недавно появившиеся рядом людишки. А с тем, как я боюсь больших собак, так мне лучше вообще к ним не приближаться.

Торковский отправился осматривать территорию. Я сначала хотела предложить ему свою компанию, а потом поняла в чем дело. Мой мужчина хочет побыть один. Ему нужно разобраться в своих мыслях.

Да и мне самой не помешает немного тишины и спокойствия. За последнее время слишком много всего навалилось, нужно хоть немного разложить все в своей голове.

Сижу в кресле, через панорамное гигантское окно смотрю на улицу. Там красиво.

Множество фонарей зажглись и озаряют своим мягким светом территорию вокруг, такое впечатление словно участок накрыли теплым солнечным одеялом. Ветер колышет деревья, в густых и пышных кронах ухают совы. За стенами дома начинается активная ночная жизнь.

— Ты ещё не уснула? — в гостиную заходит Марат.

Оборачиваюсь. Встречаемся с ним взглядами, сердце останавливается не успевая до конца довести удар.

— Как видишь, — произношу пожимая плечами. — Ты участок проверил? Все хорошо?

Торковский подходит вплотную ко мне. Каждый его шаг пропитан властью и силой. Бешеная энергетика мужчины сбивает с ног, путает мысли. Даже если бы я хотела ему что-то сказать, то под натиском банально не смогла вспомнить.

— В порядке, — чуть хрипловатый голос, огонь в глазах. Он на меня так смотрит, что мне становится жарко. — Не бойся, я не трону тебя, — заверяет уверенным тоном. Пристально смотрит на меня, голова кругом.

— Я не боюсь, — еле слышно шепчу. — Ты мне не сделаешь больно.

— Думаешь? — произносит с горькой усмешкой. — Я не домашний и нежный, ты ведь знаешь об этом.

— Ты надежный и верный, — тону в его взгляде. Меня обволакивает карамельная нега, и затягивает в омут. — А еще на тебя всегда можно положиться, — продолжаю озвучивать свои мысли.

— Это не достаточно, чтобы быть вместе, — щурит глаза. Всматривается в меня, изучает. — Ведь так?

— Так, — киваю.

— Но ты все же хочешь быть со мной? — дыхание спирает. В его голосе столько эмоций, что мне самой не продохнуть. Как Марат держится? Не понимаю.

— Хочу, — произношу открыто и прямо. Мое желание быть с Торковским глупо и совершенно бессмысленно отрицать.

— Значит, есть что-то еще? — продолжает сканировать меня взглядом. Ему сильнее, чем воздух, нужны мои ответы. Пока ждет, замирает. Не двигается и не дышит. Смотрит исключительно на меня.

— Есть, — подтверждаю.

Между нами все на грани. Так остро. Нервы словно натянутые струны, надежда и нежность зашкаливают. Мир вокруг перестает существовать.

— Что? — голос с надрывом.

— Ты знаешь, — осторожно увиливаю от ответа.

— Не катит, — отвечает упрямо.

Глаза в глаза, стук сердца отдается эхом в груди. Мы стоим на самом краю, если скажу правду, то прыгнем с обрыва. И никого из нас будет уже не спасти.

— Мне нужно услышать от тебя правду, Ася, — дергаюсь при звуке своего настоящего имени.

— Я боюсь, — еле шепчу. Волнение настолько сильное, что переходит в дрожь. Но я стойко продолжаю держаться.

Признаваться в собственных чувствах крайне страшно. А впустить мужчину не только в свою жизнь, но и в свое сердце вдвойне.

— Меня не стоит бояться, — продолжает настаивать. — Давно пора понять, что мне можно довериться.

— Я тебе доверяю, — вспыхиваю. Вот же глупый! Разве может быть как-то иначе?

— Но, — продолжает за меня. Смотрит в глаза. Молчит.

В гостиной повисает звонкая тишина. Если бы мне раньше сказали, что она может быть такой, не поверила. Однако теперь я отлично понимаю подобное состояние.

Воздух пульсирует. Пространство сужается. Смотрю в глаза самого замечательного мужчины на свете и понимаю, что он пытается дать нам шанс. На крепкие, надежные отношения.

Он вот таким вот странным образом предлагает мне… себя.

Ничего не говорю. Слова будут лишними. Делаю шаг навстречу, касаюсь своим телом его, приподнимаюсь на носочках. Сознание меркнет от страсти и пожара, что бушует в груди.

— Я твоя. Если захочешь, — шепчу. Внутри все трепещет.

Секунда и оказываюсь прижата к сильной, крепкой груди.

— Моя, — произносит сжимая в объятиях. — И я никому тебя не отдам!

Глава 30

Марат

Резко открываю глаза. На сердце тревожно. Хмурюсь, пытаюсь понять, что не так, но не выходит.

На первый взгляд все в полном порядке.

За окном поздняя ночь, рядом со мной спит любимая женщина, за стенкой тихо посапывают сыновья. Во дворе тишина, датчики движения молчат. От охраны тоже сигналов не поступало.

Переворачиваюсь на другой бок, прижимаю Ярославу ближе к себе. Провожу рукой по изгибам стройного женского тела, перед глазами мелькают разнообразные горячие картинки.

С трудом заглушаю острое желание разбудить любимую и привести часть своих фантазий в реальность. Останавливает лишь одно, Ясе требуется отдохнуть.

Яся, Ася, Ярослава, Анастасия… Голова крутом от этих двух имен одной и той же женщины. Смотрю на любимую, изучаю. Прихожу к выводу, что вовсе не Ася она уже.

Моя Ясенька. Малышка моя.