Два сына для сурового папы - Кэти Свит

Приподнимаю свободную от капельницы руку, бережно глажу по голове. Маленькая моя…

— Я скоро встану на ноги, — продолжаю успокаивать Ясю. Сердце разрывается от любви и нежности к ней.

— Встанешь, — улыбается сквозь слезы. — Но больше я тебе не разрешаю собой рисковать! — говорит с жаром. Улыбаюсь. Словно она может мне что-то запретить. — Нам еще сыновей воспитывать! На ноги ставить! — находит слабое звено, бьет прямо в цель. — Мальчишкам отец нужен! — продолжает не пряча эмоций. — А мне любимый, — добавляет уже значительно тише.

— Малышка моя, — стираю большим пальцем крупную слезу с лица любимой. Сердце распирает от эмоций, слов не хватает. Прижимаю Ясю к себе.

Глава 32

Яся

Те сутки, когда Марат находился без сознания стали самыми ужасными и длинными за всю мою жизнь.

Когда Лешка попал в реанимацию, я думала, что хуже уже быть просто не может. Может. К тому времени, как я все узнала, мой сын был уже спасен.

В отличии от любимого мужчины.

Бешеное утро, нервы на пределе. Взгляд Давида, полный боли и страха. Он очень сильно переживает за брата, страдает, но никому об

том не говорит.

Не думала, что когда-то увижу столь опасного и властного мужчину таким уязвимым. Оказывается, даже сильные мира сего могут иметь слабые точки.

Я не находила себе места, ходила из угла в угол, плакала. Поддавалась отчаянию. А ведь было нельзя.

У нас с Маратом остались дети. Которые ничего не должны узнать!

Мальчишкам мы о ранении ничего не сказали, поэтому мне приходилось через силу улыбаться, шутить и отвлекать моих шалопаев. Выходило с трудом.

Вадим и Лешка мальчики очень внимательные. Несмотря на свой юный возраст, они подмечают детали, запоминают их, а потом собирают в единую картинку и приходят с вопросами. От которых не отвертеться.

Наши с Маратом сыновья обладают слишком хорошим для своего возраста умением. Они отлично выстраивают причинно-следственную связь. Правда, только лишь там, где им самим нужно.

Я считала каждую минуту, развлекала детей, как могла. Устраивала соревнования, состязания, максимально долго гуляла с ними. Охрана не спускала ни с кого из нас глаз.

Так непривычно ежесекундно ощущать на себе пристальные взгляды посторонних мужчин. Понимать, что следят за каждым твоим движением и шагом.

На этот раз уже никто не стал надеяться на собак. Раз их смогли усыпить единожды, то повторить подобное не составит труда. Да и самим псам еще требуется время, чтобы проспаться.

Бедные животные! Мне их искренне жаль…

Жестокость людей порой не знает границ. Я поражена как далеко они могут зайти в своей мести.

Пока Марат борется за свою жизнь, Давид взял под свой контроль нашу безопасность и охрану всего дома. Здесь он чувствует и ведет себя как рыба в воде.

И если я раньше не понимала, что такого нашла в нем моя сестра, то теперь прекрасно вижу причину.

Серьезный. Властный. Уверенный в себе на сто процентов. Он априори заставляет подчиняться себе и ощущать окруженной заботой со всех сторон.

— Сыновей одних ни на секунду не оставляй, — до сих пор все внутри дрожит, стоит только вспомнить его утренний наказ. — Даже если в туалет приспичит. Поняла? — строгий взгляд карих глаз пробирает до основания души.

— Да, — только и успеваю кивнуть, чувствую себя покорной девочкой. Ощущения просто… ухх!

В Марате все же чуточку больше человечности что ли. А еще света. И добра.

Любимый мой… Как же я по тебе скучаю…

Тора держат в отдельном крыле, под беспрецедентной охраной. Вход строго по личному разрешению Давида.

Я пыталась пройти. Он не разрешил. Сказал, чтобы не забивала голову всякой ерундой и занималась своими сыновьями.

И чтобы не лезла в мужские дела.

Даже Вика и та сидит в своей комнате и носа не высовывает! Видимо, тоже получила от Давы по первое число.

Я хотела зайти к сестре, но она заперлась и не впустила. Даже разговаривать со мной не стала. Ни единого слова не произнесла!

Поэтому пришлось спускаться вниз и идти к мальчишкам. С тяжелым сердцем и разрывающей душу на части болью продолжать улыбаться, шутить и играть.

Так и продержалась весь день. Отвлекая мальчишек, пытаясь переключиться самой. Когда было очень нужно, я писала Давиду. Он приходил, подменял.

Суровый мужчина стал для меня оплотом спокойствия. Смотрела на него и понимала, что с моим любимым все будет хорошо.

Давид такой. Он из-под земли достанет. Горы свернет, но все будет именно так, как он решил.

И если он дал приказ своим людям, не отходить от меня и его племянников, то они четко ему следовали. Чего бы это им не стоило.

Бедные парни, что нас охраняли эти сутки! Мальчики не отходили от них ни на шаг. Засыпали рассказами, заваливали вопросами, то и дело пытались вовлечь в свою игру.

Охранникам ничего иного не оставалось, как отвечать на бесконечные “а почему?” и “а зачем?”, слушать детские басни, браться за палки и представлять, что у них в руках самый шустрый автомат. Вадим и Лешка развлекались, как могли.

Я же все это время просто существовала. Ждала, когда будут новости и кусала губы. До крови.

Давид заверил, что его брату оказывают самую лучшую медицинскую помощь из всей доступной.

Я не верила. До последнего! Потому что как может быть оказана качественная помощь человеку, если он находится не в больнице? Там же все! Оборудование, медперсонал, лекарства…

Я не засекала по времени, но понимаю, что хирург и операционная сестра были доставлены в самые кратчайшие сроки. Как выяснилось позже, они брат и сестра.

Старые друзья Давида.

Но даже они ничего бы не смогли без должного оборудования и анестезиолога-реаниматолога. Каким бы гениальным ни был хирург, он лишь часть команды.

Только вот я ошиблась и на этот раз.

Когда рядом с домом припарковался грузовичок и оттуда один за другим начали вытаскивать медицинское оборудование, вопрос про оснащение тут же отпал. А когда Марату провели сложнейшую операцию и у него появились все шансы на восстановление без каких-либо негативных последствий, так и вовсе потеряла дар речи.

Только вот до последнего все равно не верила, что все обошлось… До тех пор, пока Он не очнулся.

Глава 33

Яся

Бледный. Ослабленный. Обессиленный. Вид Марата разрывает мое сердце на части.

Больно… Я не могу перенести эту сильнейшую боль. Кажется, еще немного и захлебнусь.