Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Габриэл поднял голову и заметил рассеянный взор старого короля. Сверкавшая огнем корона слегка покачивалась в такт движениям его головы: он взирал на карту, расстеленную на стеклянном столике, но не видел в тонких переплетениях изломов гор, извивов рек, шумных лесов, опасных перевалов, прекрасных городов.

— Ваше Величество? — Позвал Габриэл. В Зале они были одни. Король прогнал всех советников и военных, заявив, что желает говорить с главнокомандующим наедине. Но пока он не произнес ни единого слова. Шерл пустился в объяснения. — Родрэм давно вынашивал планы расширить границы Желтой империи за счет наших территорий — той ее части, где мы добываем обсидиан и черное золото…

— Делай, как считаешь нужным, — наконец, сказал Теобальд, — твоему военному чутью я доверяю, как своему.

— Да, повелитель, — Габриэл почтенно склонил голову и, порывшись в стопке бумаг, выложил наверх перламутровый лист окаймленный серебром. — Продолжим. Теперь о военном союзе с Немером. Король Умбер Кривоносый ввязался в новую, уже седьмую войну с фавнами с начала Года Созвездия Серны. Он прислал письмо с просьбой о военной поддержке. Третье за неделю. Считаю отсыл войск на дальние рубежи нецелесообразным. Заручившись нашей прошлой поддержкой, Умбер объявил войну трем соседним королевствам, а столицу Озерного Края держит в осаде второй год. Окажи мы ему новую помощь, он окончательно разорит все прилегающие к Немеру земли. Мы не можем этого допустить…

— Если считаешь нужным — отказывай, — устало махнул король, сверкнув россыпями рубинов, сапфиров и хризолитов, — сказал же, тебе я полностью доверяю.

Габриэл кивнул и обратился к серебрящейся стопке за новым донесением, но сухой и шипящий голос, точно зимний ветер, повлек его за собой:

— Удаляясь в Храм Иссиль, я знал — это станет моим предпоследним королевским деянием. Последнее ожидает меня после торжества.

Теобальд тяжело вздохнул и встал. Тяжесть роскошных шелков и меховых накидок, серебряных браслетов и драгоценных ожерелий оказалась слишком тяжела и он, потеряв равновесие, стал заваливаться на бок. Габриэл бросился к нему подобно стреле и в последний момент удержал. Взлетевшие в воздух бумаги закружились перламутровым вихрем. Еще долго тончайшие листы бесшумно оседали на искристый пол из руды олова.

— Я стар и немощен, Габриэл. Скрывать это не имеет смысла. Подданные шепчутся. Мерэмедэль полнится слухами. Наступило время нового короля. Твое время.

— Повелитель…

Габриэл решительно отступил и замер в идеальной военной выправке. Заложив руки за спину — знак смирения перед волей короля, он покорно склонил голову, уже догадываясь, что услышит.

— Нет, мой мальчик, выбор сделан. — Теобальд покачал головой и медленно пошел к окну, шаркая каблуками. — Тебе придется это принять. Не подчиниться последней воле умирающего — страшный грех, за который с тебя спросят не сейчас, и не завтра. Позже, много позже — в Обители Предков, в вечной весне.

Владыка остановился у проема, залитого льдаррийским хрусталем, прелесть коего могла бросить вызов даже прозрачности кристальных водоемов Озерного Края, и взглянул на слитный массив крыш, утекающий в дымчатый горизонт.

— Блуждая в темных лабиринтах разума, я снова пережил свою бесконечно долгую жизнь. Свет и тьма сплелись во мне и растворили душу. Тени стерли из памяти смыслы, которыми я жил. Земли, по которым ходил. Лица, которыми дорожил. И только два события остались со мной, не исчезнув в колодце безвременья и пустоты. Первое — это рождение моего сына, второе — гибель твоего отца.

Габриэл нервно повел плечами и устремил темные глаза в никуда — отблески света превратили его бледное лицо в мраморную маску без чувств и эмоций. Только воспоминаний о смерти Бриэлона ему не хватало, каждый раз они больно ранили его сердце, делая непростительно уязвимым. Он не желал испытать эту боль снова, пережить горечь потери здесь и сейчас, но Теобальда было не остановить.

— Я помню тот день в мельчайших подробностях, будто все случилось только вчера. В те дни мир был другим, наши враги — сильнее и опаснее, а мы только-только стали забывать о горьком прошлом, о гибели праотца Лагоринора, падении четырех его братьев и угасании бессмертного Гелиополя. — Король ненадолго замолчал. В камине метался огонь. С улицы летели звон и восторженные крики горожан. — Мы возвращались из Льдарри западным берегом Этлены. На третий день мы пересекли реку вброд у северной опушки Мертвого леса и вступили в пески Фэр'айо. От Дикой Пустоши до западных предгорий оставалось два дня верхом. Мы были веселы и расслаблены. Переговоры с королем цвергов Дашри Эсмирем завершились удачей, а пустоши мы издревле считали своими землями. Тогда мы и подумать не могли, что кто-то осмелится ударить нам в тыл. Но враги не дремали. Они напали в полдень, когда мы более всего беззащитны. Палящее солнце медленно сжигало тела воинов, пытавшихся оградить меня, а ливень стрел добивал тех, кому удалось укрыться от его беспощадных лучей. Твой отец был единственным, кому выжигающий жар Всевидящего не причинял вреда. Он в одиночку бросился на полсотню врагов и сокрушил их. А потом поторопился ко мне. Я помню победный блеск в глазах Бриэлона и торжествующую улыбку на губах.

— Они мертвы, Ваше Величество, — сказал твой отец, — угроза миновала.

Он протянул мне руку и помог подняться. Луноликая сберегла мою жизнь. Стрелы врагов не задели меня, но унесли в Обитель Предков шестерых из двадцати моих лучших шерлов. Потери показались ничтожны, и я обратился к Иссиль с благодарностью.

— Великая, мудрая, справедливая, — начал я, протягивая руки в раскаленное небо, — благодарю за то, что уберегла меня от коварства и подлости…

Я не договорил. Предупреждение Бриэлона прокатилось над песчаниками Фэр'айо, как крик гордой птицы над вершинами гор.

— Теобальд! На землю!

Все произошло так быстро. Что-то свистнуло. Твой отец метнулся ко мне черной тенью. Я почувствовал удар и упал. Бриэлон остался стоять. И вот он уже оседает, а из его спины торчит стрела с красными перьями. Выпустившего ее добил один из моих воинов. Я бросился к твоему отцу, но… — король горько вздохнул, — он забрал мою смерть себе, Габриэл. Твой отец спас меня от позора, а я не смог даже передать его тело Белым Духам и достойно сопроводить в Арву Антре. Только мы оправились от первого удара, нас засыпало градом стрел с востока. Мы спасались бегством. Мы бросили Бриэлона и других на растерзание нашим врагам. Много… много раз я возвращался потом на место бесчестного боя, но… Они унесли их тела с собой, мой мальчик. Одной Иссиль известно, что они с ними творили и как глумились. — Голос Теобальда дрожал. — Я виноват в том, что лишил тебя и твою сестру отца. Я один во всем виноват.

Габриэл выслушал владыку с бесстрастным видом, как можно крепче стиснув зубы. Сердце парня истекало кровью, но внешне он оставался холоден и невозмутим. Со стороны могло показаться, ему вообще не было дела до смерти родного отца, так равнодушно и спокойно он выглядел.

Печальную тишину Зала Аудиенций смягчал шелест жемчужных занавесей, плеск золотистых рыбок в хрустальных чашах, глухой треск волшебного огня в большом округлом камине у дальней стены.