Нежданная любовь - Барбара Картленд

Оказавшись в лесу, сэр Ричард пустил коня рысью. Тропинку несложно было разглядеть, и он был уверен, что Равина избрала самый короткий маршрут до Прайери.

Но спустя двадцать минут он выехал из леса и при свете медленно опускающегося солнца, окрасившего небо на западе во всевозможные бледно-розовые и абрикосовые оттенки, посмотрел вниз, увидев конный двор с тыльной стороны Прайери. Он достиг конца тропинки, не заметив ни единого следа женщины, которую любит!

— Проклятье! — выругался он себе под нос, свирепо повернул жеребца и погнал его обратно в лес.

Куда, черт возьми, подевалась Равина? Она или ее кобылка должны были оставить какие-то следы.

На полдороги обратно в Кербишли-холл конь сэра Ричарда вдруг запрокинул голову и громко заржал. Сэр Ричард повернулся в седле, когда откуда-то из чащи леса послышалось тихое ответное ржание. «Это Милашка», — пробормотал он и свернул с тропинки. Жеребец понесся вниз по склону и остановился у маленького ручейка.

Пустившись рысью по воде, они повернули на излучине и обнаружили Милашку, все еще привязанную к кусту. Увидев их, кобылка вскинула голову и радостно заржала. Сэр Ричард отвязал ее, дал напиться из ручья и с выражением подступающего ужаса на смуглом лице принялся осматривать следы борьбы, которая явно здесь происходила.

— Если бы ты только могла говорить, — со злостью сказал он лошади. — Да, здесь стоял этот мерзавец, за кустом. А тут, о Господи, тут он тащил ее в кусты!

Ведя за собой Милашку, сэр Ричард направил коня в заросли подлеска. Теперь следы стали еще четче. Было очевидно, что Равина не пожелала безропотно подчиниться.

Но как только отпечатки ног достигли дороги, стало труднее отслеживать похищение девушки. Рытвины, оставленные коляской, было легко разглядеть на влажных участках, но, устремляясь вперед по темнеющей дороге, сэр Ричард стал замечать, что следы колес и копыт становятся все более размытыми.

Он почувствовал, что его захлестывает отчаяние. Солнце уже село, и надвигалась летняя гроза.

Тяжелые тучи быстро собирались над головой, вдали послышался зловещий раскат грома. Жеребец вздрагивал и трясся, плотно прижимая уши к серой со стальным отливом голове.

Как раз когда сэр Ричард достиг крутого изгиба, где дорога разделялась натрое, припустил дождь. Через несколько секунд сэр Ричард промок насквозь, а ветер продолжал свистеть и швырять в лицо струи ливня. Всадник в отчаянии огляделся по сторонам. Коляска могла поехать в любом направлении. Он никак не может этого определить. А все следы скоро смоет дождь.

«Равина! — простонал он. — Моя милая девочка, что с тобой происходит?»

И вдруг его внимание привлекло яркое пятнышко.

На кусте, трепеща от ветра, висела голубая бархатная ленточка!

Сэр Ричард точно знал, кому она принадлежала. Он несколько раз видел, как Равина подвязывала волосы похожим кусочком ткани.

«Молодец, храбрая девочка, — вздохнул он, поднимая ленту и обвязывая ее вокруг запястья. — Ты дала мне знак. Держись, любимая, я иду тебя спасать!»

На чердаке становилось все холоднее и холоднее, Равину немилосердно трясло.

Тонкие полоски света, которые пробивались сквозь крошечное окно, давно исчезли. Настала ночь, принеся с собой грозу.

С балок свисала масляная лампа, и девушка рада была слабым желтым лучам, которые она отбрасывала. Сильный дождь стучал по крыше, и Равина поняла, что неподалеку растут деревья, потому что было слышно, как ветер шумит в ветвях. Прижав ухо к ставням, девушка расслышала звук струящейся воды, очевидно, рядом течет река или ручей. Масляную лампу зажгла час назад женщина с жестоким лицом, которая принесла на металлическом подносе кувшин с водой, миску хлеба, разорванного на грубые ломти, и кусок несвежего сыра.

Равина изумленно уставилась на нее.

— Беатрис! — прошептала она. — Беатрис Уотсон. Это ты, не так ли?

Женщина действительно оказалась ее бывшей няней, но тринадцать лет, которые прошли с тех пор, как ее уволили из Кербишли-холла, обошлись с ней сурово. Равина помнила ее симпатичной девочкой, да, с суровым голосом, но всегда чистой и опрятной. Вовсе не похожей на неряшливое создание, которое стояло сейчас перед ней.

— Да, это я, ваша светлость! — с сарказмом ответила она. — Беатрис Уотсон. Удивительно, что вы узнали меня после стольких лет.

— Но, Беатрис, как ты оказалась на службе у этого злого человека? Я знаю, что твой брат причастен, но он никогда не ладил с законом. Ты же была честной женщиной.

— Что ты знаешь о честности? — с презрительной усмешкой отозвалась Беатрис. — Твой отец выставил меня из Кербишли-холла, заплатив за все мои труды всего только месячное жалованье. Я с ног падала, приглядывая за тобой, гадкой, испорченной девчонкой. Я была честной, и посмотри, к чему это привело. Ни к чему. А ты купаешься в деньгах и красуешься в модных нарядах. Что же, теперь у тебя не слишком модный вид, верно?

Ее глаза заблестели, и она провела рукой по нечесаным черным волосам. Беатрис шагнула к Равине, и стало понятно, что она пила, таким необузданным и диким было ее поведение.

— Мы с Джо поедем за границу работать на мистера Данстера, когда он покинет Англию. У него будет огромный дом, земля, лошади и богатства, о каких ты можешь только мечтать. Я буду его экономкой, а Джо управляющим. Мы будем богаты. Мистер Данстер об этом позаботится.

Равина в отчаянии посмотрела на женщину.

По ликующему выражению ее лица девушка видела, что нет никакой возможности убедить ее, что все это сказки, выдуманные Робертом Данстером, лишь бы заставить бедных необразованных людей принять участие в его преступных делах.

Равина посмотрела на открытую дверь чердака, взвешивая, сможет ли пробраться мимо Беатрис и вырваться на свободу. Но поняла, что это бесполезно, ибо темный силуэт мужчины — Равина подумала, что это, должно быть, Джо Уотсон — затаился снаружи в темноте коридора.

— Пожалуйста, послушай меня, Беатрис. Не знаю, что пообещал мистер Данстер, чтобы ты держала меня здесь, но клянусь, что мой отец удвоит сумму, если ты меня отпустишь. И не станет преследовать по закону ни тебя, ни твоего брата, клянусь.

Равина протянула руку, но Беатрис проигнорировала этот жест. Она лишь расхохоталась и вышла вон, захлопнув за собой двери, причем Равина услышала, как в замочной скважине повернулся ключ.

Девушка вновь опустилась на жесткую постель, оглушенная отчаянием. Ступня задела поднос.

«Я не стану есть эту жуткую пищу», — проворчала она про себя, но остановилась и задумалась. Она чувствовала себя такой слабой и усталой. Пища нужна. Поэтому, стиснув зубы, девушка заставила себя проглотить залежалое угощение. По крайней мере, вода была прохладной и освежающей.

Правильность решения подтвердилась, когда Равина почувствовала, что силы начали потихоньку возвращаться в ее изнуренное тело.