Невыносимая жара - Ричард Касл

— Кому вы насолили, что вас отправили сюда работать?

— Наверное, это за грехи в прошлой жизни, — рассмеялась женщина.

Никки взглянула на свою неоткрытую бутылку холодной воды и отдала ее женщине.

— Остыньте, офицер, — сказала она и поехала дальше.

Жара загнала людей в помещения. За исключением горстки бегунов и безумных велосипедистов по парку сновали лишь птицы и белки. Проезжая мимо Метрополитен-музея, Никки притормозила и, глядя на наклонную стеклянную стену бельэтажа, улыбнулась, как всегда вспоминая классическую сцену из кино: Гарри учит Салли, как сказать официанту о том, что в паприкаше слишком много перца.[69]

Молодая пара рука об руку брела по газону, и Никки, сама не зная зачем, остановила машину и долго смотрела на юношу и девушку, которые просто были вместе, думая, что у них впереди вся жизнь. Где-то в душе шевельнулась меланхолия, но Никки задавила ее, медленно нажав на газ. Пора возвращаться к работе.

Когда Хит появилась на рабочем месте, Рук вскочил с ее кресла. Ясно было, что он ждал ее и хотел узнать, куда она ездила, причем подразумевался вопрос: «Почему не взяли меня?»

Когда она сообщила, что ездила выяснить кое-какие вопросы с Ноа Пакстоном, Рук, казалось, разозлился и занервничал еще сильнее.

— Знаешь, я понимаю, что ты не в восторге от этого моего проекта, но я считал, что обладаю полезной парой глаз и ушей и применяю их во время допросов.

— Могу я напомнить тебе о том, что веду расследование убийства? Мне нужно было повидаться со свидетелем наедине именно потому, что я хотела поговорить с ним откровенно без лишних глаз и ушей, хотя бы даже и полезных.

— Так ты говоришь, что они все-таки полезны?

— Я говорю, что сейчас не время переходить на личности и жаловаться. — Хит взглянула на Рука; он просто хотел быть с ней, и она вынуждена была признать, что он скорее милый, чем жалкий. Никки невольно улыбнулась. — И да — они полезны… иногда.

— Отлично.

— Но только не всегда, понятно?

— Мы достигли неплохих результатов, не будем углубляться, — сказал он.

— У меня кое-какие новости насчет Поченко, — объявил Каньеро, когда они с Тарреллом появились в дверях.

— Скажи мне, что он сидит на острове Рикерс[70]и не может дозвониться до адвоката, тогда это будет хорошая новость, — отозвалась Хит. — Что у вас там?

— Ты первая начала, — заметил Каньеро. — Сегодня парень, подходящий под наше описание, унес половину содержимого прилавка с препаратами первой помощи из аптеки «Дуэйн Рид» в Ист-Виллидж.

— Есть запись с камеры. — Таррелл вставил в дисковод диск.

— Это точно Поченко? — спросила она.

— Это уж ты мне скажи.

Видео из аптеки оказалось серым и дергающимся, но огромный русский был виден ясно: он наполнял пластиковый пакет мазями и кремами, затем перешел к отделу первой помощи и набрал бинтов и шин для пальцев.

— Парень плох. Напомни мне, чтобы я никогда не лез с тобой в драку, — заметил Таррелл.

— И чтобы я не просил тебя гладить мне рубашки, — добавил Каньеро.

Они некоторое время продолжали перебрасываться шуточками в таком же духе. До тех пор, пока не изобретут волшебную пилюлю, черный юмор для копов останется лучшим способом снять напряжение. Иначе работа пожирает человека заживо. В обычной ситуации Никки участвовала бы в их разговоре, но сейчас происшедшее еще было слишком свежо в ее памяти, и она не могла над этим смеяться. Может быть, если бы она увидела Поченко в наручниках, и фургоне, направляющемся в Синг-Синг,[71]где бандиту предстояло бы провести остаток жизни, тогда она забыла бы его запах, перестала бы ощущать хватку его железных рук у себя на горле, в своем собственном доме. Может быть, тогда она смогла бы смеяться.

— Ух ты, только гляньте на этот палец, не могу, меня сейчас вырвет, — заявил Каньеро. Таррелл поддакнул:

— Он может распрощаться с обучением игре на пианино в Джульярдской школе.[72]

Рук обычно острый на язык, сейчас, как ни странно молчал. Никки покосилась на него и заметила, что он смотрит на нее тем же взглядом, что и вчера, за покерным столом, только гораздо более выразительным. Она отвела глаза — ей нужно было стряхнуть с себя это смутное чувство, впервые возникшее утром, после того, кик он подарил ей репродукцию.

— Итак, это определенно наш парень, — подытожили Хит и подошла к белой доске с фотографиями.

— Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе о том, что он еще в городе? — спросил Рук.

Она не ответила. Факт был очевиден, волноваться бессмысленно. Никки повернулась к Тарреллу:

— На твоей записи из «Гилфорда» ничего нет?

— Я смотрел ее, пока у меня глаза в кучку не собрались. Они никак не могли пройти через этот вестибюль во второй раз. Я изучил видео с камеры у служебного входа. Ничего.

— Ну хорошо, по крайней мере мы это проверили.

— Не могу представить себе ничего хуже, чем просматривать эти записи, — продолжал Таррелл. — Это все равно что смотреть канал C-SPAN,[73]только еще скучнее.

— Тогда радуйся, хочу вывести тебя в свет. Почему бы вам с Каньеро не навестить клинику доктора ван Пелдта и не проверить алиби Кимберли? И поскольку она наверняка предупредила свою настоящую и единственную любовь о том, что мы придем…

— Знаю, — перебил Каньеро. — Опросить администратора, медсестер, людей из отеля и так далее, и тому подобное.

— Черт возьми, детектив, — усмехнулась Хит, — мне начинает казаться, что вы кое-что понимаете в своей работе.

Детектив Хит подошла к доске и под заголовком «Видеонаблюдение в „Гилфорде"» написала две красные «Н. Р.» — «никаких результатов». Ей пришлось поднять голову, отчего она снова ощутила покалывание в шее, онемевшей после ночной драки. Никки опустила плечи, медленно повернула голову справа налево, почувствовав приятный дискомфорт, который говорил о том, что она еще жива. Придя в себя, она обрела слова «Любовница Мэтью», закрыла маркер и вырвала у Рука журнал.