Открывая дверь в прошлое. О любви, счастье и стране, которой больше нет на карте - Наталья Игоревна Ковалёва

пьяном угаре замахнулся на Таню свободной рукой и в ту же секунду оказался лежащим на полу от сильного удара отца. Владимир Николаевич стоял с побелевшим лицом, всё ещё держа сжатую в кулак руку вытянутой. Девушка испуганно спряталась за его спину, в ужасе наблюдая за лежащим человеком, которого она не узнавала.

– Ты что, отец? – спросил мгновенно протрезвевший Вадим, потирая скулу.

– Ещё раз поднимешь руку на Таню, убью. – Владимир Николаевич произнёс это с такой злой уверенностью в голосе, что опешил не только его сын, но и невестка.

Вадим попытался что-то возразить, но не успел. В гостиную в развевающемся пеньюаре влетела Ангелина Петровна.

– Сыночек, что с тобой? Почему ты на полу? – Она бросилась к сыну, пытаясь его обнять.

– Ну, мама, больно же. – Вадим отпрянул, схватившись за покрасневшую скулу.

– Тебе больно? Да что у вас здесь происходит? – Этот вопрос женщина адресовала мужу, развернувшись в его сторону. Тот, не обращая на неё никого внимания, посмотрел на Вадима.

– Значит, так. Иди умойся, а лучше – прими душ. Ночевать сегодня будешь в кабинете. – Мужчина говорил медленно, твёрдым голосом.

– Но, отец, – попытался возразить Вадим. Но тот не дал ему продолжить.

– Я, кажется, ясно сказал? – Мужчина повысил голос.

Пока Ангелина Петровна помогала сыну встать на ноги, Владимир Николаевич повернулся к Тане.

– Идём, Танечка, я провожу тебя в твою комнату, – мягко сказал он испуганной девушке и, взяв за руку, вывел из гостиной.

Ночью Таня не могла уснуть. Картины сегодняшнего вечера мелькали перед глазами вновь и вновь. Она плакала, чувствуя себя такой несчастной и одинокой в этой богатой квартире, престижном доме и большом городе. Пьяные глаза Вадима, его злое лицо постоянно всплывали в её памяти, усиливая потоки слёз. Неожиданно она вспомнила другие глаза, смотревшие на неё сегодня с нескрываемой нежностью, и приятное тепло разлилось по всему телу. Слёзы как-то сразу высохли, Таня успокоилась и попыталась восстановить в памяти каждую деталь именно приятных мгновений такого непростого для неё дня. Вот Владимир Николаевич, обнимая, ласково гладит её по голове, успокаивая после визита к свекрови. Потом они пьют чай на кухне с её любимым вареньем и обсуждают план предстоящей прогулки на автомобиле. Он вновь смотрит на неё с такой бесконечной нежностью, которая граничит с люб…

Татьяна резко подскочила на кровати. «Идиотка! Что ты там себе вообразила?» – подумала она про себя, нервно сжав виски кончиками пальцев. Но его глаза не отпускали её, их выражение говорило лучше всяких словесных признаний. Она вспомнила, как Владимир Николаевич защитил её от пьяного мужа, как, побледнев, грозился убить его, если он её обидит. И, судя по его голосу, это была не просто угроза. Ради неё мужчина готов был на всё. Татьяна застонала в какой-то сладкой истоме, сердце отчаянно забилось, щёки запылали. Она только сейчас поняла, почему ей было с Владимиром Николаевичем так легко и приятно на всех совместных прогулках и путешествиях. Почему она с таким нетерпением ждала не мужа из спортивной командировки, а приглашения от Владимира Николаевича на очередную экскурсию, которую он проводил только для неё. Она вспомнила футбольный матч, на который они пошли вдвоём, и она под впечатлением его рассказов об этом замечательном виде спорта болела так отчаянно за его любимую команду, что после очередного забитого гола в порыве эмоций, вскочив, поцеловала его. Вкус этого поцелуя она помнила до сих пор. Он обнял её тогда, и какое-то время они стояли молча, прижавшись друг к другу. Внутри у неё всё трепетало, ей хотелось находиться в его объятиях целую вечность. Ничего подобного с Вадимом она никогда не испытывала.

– Я люблю его, – тихо произнесла девушка со счастливой улыбкой и упала в изнеможении на подушку, не в силах противиться чувству, которое захватило её.

Все последующие несколько дней Татьяна избегала Вадима, не позволяя ему вернуться в их комнату. Но зато пыталась при каждом удобном случае столкнуться с Владимиром Николаевичем. Глаза её начинали сиять невероятным блеском, улыбка сама возникала на лице, когда она смотрела в любимые глаза, и еле сдерживалась, чтобы не прикоснуться к благородной седине. Но такие счастливые случайности почему-то именно сейчас происходили крайне редко. Владимир Николаевич старался как можно раньше уйти в спорткомитет, где работал, и возвращался поздно вечером. Он понимал, что выдал себя, защитив девушку, и, видя её счастливые глаза при встрече с ним, испытывал вместе с любовью и нежностью чувство стыда. Он не имел права любить её, ведь она была женой его сына.

Татьяна, напротив, не испытывала никаких угрызений совести. Она прекрасно помнила, в результате какого обмана матери вышла замуж за Вадима. Сейчас он вызывал у неё только чувство жалости, когда в очередной раз просил прощения. Девушка не подпускала мужа к себе, вся растворившись в новом и прекрасном чувстве, которое полностью овладело ею. Татьяна с нетерпением ждала очередного приглашения от Владимира Николаевича на экскурсию, но он молчал, избегая её. Видимо, чисто женская интуиция, всё-таки проснувшаяся в её наивной душе, смогла подсказать верные действия, и девушка взяла инициативу в свои руки. В воскресенье за завтраком Татьяна самым невинным тоном попросила свёкра отвезти её в Музей-усадьбу Архангельское, чтобы ознакомиться с архитектурным ансамблем последних владельцев имения, князей Юсуповых, для написания курсового реферата. Владимир Николаевич, взглянув на девушку, увидел в её глазах столько нежной мольбы, что не смог отказать ей в просьбе. Вадим вызвался поехать с ними, но Таня резко отказала ему, заявив, что ему там будет скучно, и он может ей мешать серьёзно работать. Она в последнее время не особенно церемонилась с мужем, имея защитника в лице свёкра.

Они ехали молча, и напряжение в машине с каждой минутой нарастало. Погода портилась: усиливался ветер, небо заволокло сплошными тучами. При повороте на Ильинское шоссе внезапно потемнело и хлынул самый настоящий ливень. Он был настолько сильным, что «дворники» машины не справлялись с потоками воды. Владимир Николаевич вынужден был съехать на обочину и выключить мотор. За окнами машины бушевала стихия, а Таня чувствовала себя уютно и спокойно в этом замкнутом пространстве рядом с тем, кого любила всем сердцем. Мужчина по-прежнему держал руки на руле, стараясь не смотреть на неё и напряжённо вглядываясь в залитое водой лобовое стекло.

– Владимир Николаевич, почему вы меня избегаете? – робко спросила девушка и, повернувшись к нему, положила свою руку на его запястье. Он вздрогнул и, убрав руки с руля, повернулся к ней. Таню поразили его глаза, потемневшие от волнения и сильнейшей внутренней борьбы.

– Девочка моя,