Мурло - Владислав Несветаев

Гена закивал головой и захотел что-то сказать, но Катя заговорила раньше: — Что нам тогда, получается, в полицию обращаться, что ли? Нехорошо это.

— Да сколько хотите обращайтесь. Себе же проблем и нахватаете, — ответил Борис и обратился к Домрачёву: — Твоя машина?

— Нет, — сдавленным голосом ответил тот.

— Чэ-тэ-дэ. Что и требовалось доказать.

— Ну и что же вы нам прикажете делать в таком случае? — нагловато спросила Катя.

— Вы что, в мегаполисе живёте? В деревне два с половиной дома, и вы в ней не сможете найти огромную жёлтую дуру?

Все замолчали.

— Давай, — сказал он к сыну, — вези меня на озеро.

Егор стал неохотно подниматься.

— А если бы вашу машину угнали? — не унималась Катя.

— Кать, ты дурочка совсем, что ли? — сказал Борис.

— Так, давай-ка поспокойнее, — обратился к Борису Гена.

— Кать, — шепнула Лида.

— Нет, а что вы меня затыкаете? — смутилась Катя.

— Замолчали все! — крикнул Гена.

Нина с Лидой в ужасе ахнули, Домрачёв дёрнулся.

— Не смей, Борь, — разборчиво заговорил Гена, — так разговаривать с моей дочерью. Ещё раз что-то подобное услышу, за себя не отвечаю. Всё понял? — Попонятливее ваших буду, — ответил Борис и сказал сыну: — Поехали.

Егор снова хотел встать, но Гена усадил его обратно.

— Стоять. Извинись, — сурово глядя на Бориса, зло прошипел хозяин.

— Ген, ну всё, заканчивайте, — заволновалась Нина.

— Молчать! Сядь на место! — прикрикнул он на жену и обратился к Борису: — Извинись перед моей дочерью.

Тот молчал.

— Борь, не вынуждай меня… — Пап, ну не надо, правда, — заговорила Катя.

Домрачёв испуганно уставился на Гену.

— Борь, ну извинись ты, хватит комедию ломать, — умоляла мужа Лида.

— Ты, Борь, русский язык понимаешь? — Гена выходил из себя.

— Дядь Ген, ну хорош, — вмешался Егор. — Чего вы на пустом месте начинаете?

— Молчи, Егор, — сказал Гена и снова обратился к Борису: — Извинись. — Поехали, Егорка, — не обращая внимания на раздутого от гнева хозяина, сказал Борис сыну.

— Никуда не поехали. Сиди, Егор, — сказал Гена и вновь повернулся к Борису. — Не выпущу, пока не извинишься, Боря.

— Так и будем до ночи сидеть? — ухмыльнулся Борис.

— Сколько надо, столько и будем, — ответил Гена.

— Ну это уже смешно, пап, прекрати, я тебя прошу.

— Не лезь, — шепнула Нина дочери.

— Извинись, Борь, — не унимался Гена.

— Ген, давай клоуном себя не выставляй, — дружелюбно обратился к нему Борис. — Ты ляг: полежи, отдохни.

— Из-ви-нись.

— Ну что мне, больного, что ли, колотить? — Борис посмотрел на потолок.

— Боря! — вскрикнула Лида.

Через мгновение раздался удар. Борис от неожиданности упал на пол. В его голове зазвенело. Женщины закричали. Все переполошились: началась сумятица. Никто и не успел заметить, как Егор бросился на Гену с кулаками: он повалил хозяина дома на пол и застучал его головой о половицы. Домрачёв в ужасе вжался в спинку стула. Катя кинулась к Егору и попыталась стянуть его с отца, но тот не желал слезать. Нина и Лида держали разъярившегося Бориса, не давая ему подняться.

— Помогите! Чего вы сидите?! — крикнула Катя Домрачёву.

Тот неуверенными движениями выбрался из-за стола, медленно подошёл к Кате, неуклюже присел возле неё и попробовал отстранить Егора от Гены. — Егор, прекрати! — кричала Лида.

— Егор! — вторила ей Катя.

Совместными усилиями Катя и Домрачёв оттащили разгорячённого Егора в сторону. Тот вырвал свою руку у Кати, поправил куртку, волосы и пошёл к отцу. Парень растолкал Нину и Лиду, поднял отца, взял мать за руку и повёл их к выходу.

— Появишься здесь — зашибу! — крикнул им вслед лежавший на полу Гена.

Когда дверь в сенях захлопнулась, Нина подбежала к мужу и стала гладить его по голове. Катя села на стул и, закрыв лицо руками, тихонько завыла. А Домрачёв как стоял на месте, так и продолжил стоять. Разве что колени у него затряслись.

Гену уложили. У него поднялась температура. Его дважды вырвало. Нина не находила себе места. Она понимала, что цепочку событий, приведших к драке, запустил Домрачёв. Но, взглянув на его растерянное, глупое, усатое лицо, не могла ни в чём его винить. Катя напекла блинов и теперь угощала его ими. На удивление она была очень спокойна, даже немного весела: ей нравилось смотреть, как Степан Фёдорович ел. Всякий раз, как он откусывал блин, вымазанный мёдом или сметаной, на его усах повисали капли этих лакомств. Он успел забыть о краже «Газели» и теперь чувствовал себя умиротворённо. Катя, рассказывая ему о дяде Жоре, о деревенском хозяйстве, о книгах, не переставала думать о Егоре. Она не могла признаться себе в том, что испытывала облегчение: такое бывает, когда долгое время пытаешься отменить встречу с каким-то человеком, и на пике твоей неготовности сделать это он вдруг сообщает тебе, что заболел и встретиться не сможет. Катя осознавала, что завязался узел, который когда-нибудь придётся развязывать. Но это казалось ей таким далёким, таким неопределённым, что не зароняло в её душу ни капли беспокойства.

— Вы в сметанку побольше макайте, не ешьте всухомятку, — обратилась она к Домрачёву.

— Угу, — промычал тот с набитым ртом, — спасибо. Очень вкусно.

— Надо нам с вами к тёте Свете зайти в гости.

Домрачёв чуть не откусил язык. Он почувствовал, как на виске запульсировала венка.

— Зачем же?

— Ну, узнаем у неё, не говорила она кому за «Газель» вашу. Может, выйдем на кого.

— Конечно, хорошо.

Дорóгой Домрачёв нервничал. Уже начинало смеркаться: небо покрывалось облаками, сквозь которые проблёскивал холодный огонёк Венеры. На улицах было пусто. Печные трубы дышали серым дымком; то здесь, то там лаяли собаки под аккомпанемент лязга цепей.

Катя остановилась возле деревянного забора, повернулась к Домрачёву и одарила его милой улыбкой. Он попытался ответить ей тем же, но единственное, что ему удалось сделать, — это натужно показать кривые зубы и пошевелить густыми усами. Катя дважды нажала на звонок на заборе. Гостей встретила Светлана.

— О, как хорошо, что вы пришли, здравствуйте.

— Здравствуйте, — ответил стеснённый Домрачёв.

— Постойте секунду, пожалуйста: я собаку подержу, — сказала она и скрылась за забором.

Послышался стук цепей о дерево, и почти сразу раздался голос Светланы: