Полная история рыцарских орденов в одной книге - Екатерина Монусова

Да, рыцарские бои давно уже переместились совсем на другие, политические поля. А что же наш другой игрок – «международный гроссмейстер», амбициозный граф Джулио Литта? Неужто так и останется прозябать на маленькой Мальте? Отнюдь! Признанные всеми его разносторонние способности снова вернули генерала, адмирала и рыцаря в большую игру. 13 апреля 1795 года Великий магистр теперь уже официально назначил графа Литту посланником ко двору императрицы Екатерины II. В Российской империи он проживет долгие годы, примет русское подданство, женится на своей любезной Екатерине Скавронской, получит высокий (уже гражданский) придворный чин обер-камергера. Смерть застанет Юлия Помпеевича, как на русский манер величали Литту, в 1840 году членом Государственного совета в столь счастливом для него и любимом Санкт-Петербурге.

Но о важнейших в нашей истории поступках графа мы еще будем упоминать. Пока же случилась другая громкая кончина. 6 ноября 1796 года неожиданно приказала долго жить императрица Екатерина Великая. Российский престол унаследовал ее сын Павел I.

Маленький Павел Петрович «Гарри Поттера» не читал. Зато воспитатель граф Никита Иванович Панин подарил ему книгу с причудливым названием – «История гостеприимных рыцарей святого Иоанна Иерусалимского, называвшихся потом родосскими, а ныне мальтийскими рыцарями. Сочинение г-на Верто д'Обефа, члена академии изящной словесности».

Говорят, мальчик зачитал сочинение аббата Верто до дыр. Особенно сладко и страшно было листать ее вечерами, когда свечи отбрасывали на стены таинственные тени. Вот воин в широкой мантии, а вот – восьмиконечный крест. Чуть дунул ветерок – и в полумгле уже колышутся знамена… Кажется, мужественные и благородные рыцари заменили одинокому подростку отца и мать. И когда эта самая мать действительно скончалась, новоиспеченный самодержец Павел I, наверное, вспомнил любимых героев своего детства – честных и благородных монахов-воинов, сражавшихся за светлое имя Христа. Впрочем, он их и не забывал – «романтический наш император», как назвал его Александр Сергеевич Пушкин, всегда представлял главным средством противодействия революционным идеям не что иное, как распространение рыцарского духа. Уже вторым своим указом Павел отменяет рекрутский набор – рыцарство, а не война, разорявшая казну, одержит победу над вольнодумством, источником которого является Франция.

А в самой Франции творились совсем уж крамольные вещи. Еще пять лет тому назад постановлением Конвента милые его сердцу госпитальеры лишились своих владений в этой стране. Испанское и португальское правительства тоже увеличили для рыцарей налоги, а владениям Ордена в Неаполе и на Сицилии пришлось еще тяжелее. В общем, доходы Ордена в год, когда Павел взошел на престол, едва ли составляли третью часть от тех, что были десять лет назад…

Возмущал Павла и тот факт, что кавалеры Ордена в числе других дворян были просто-напросто выдворены из Франции – как говорится, в никуда. В общем, стоило Джулио Литте завести в Петербурге разговор о необходимости союза между Мальтийским орденом и Россией – его голос был тут же услышан. Уже через два месяца, 4 января, состоялось подписание межгосударственной конвенции. С русской стороны свои автографы поставили обер-гофмейстер Александр Андреевич Безбородко и вице-канцлер Александр Борисович Куракин. От имени Ордена под документом значился: «Юлий Рене, бальи, граф Литта, кавалер Мальтийского Ордена Большого креста, кавалер по праву дворянства почетного языка Итальянского, командор разных командорств военного ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия III степени; польских орденов Белого орла и Святого Станислава кавалер, Российского флота контр-адмирал и полномочный министр знаменитого Ордена Мальтийского и Его Преимущества гроссмейстера».

Документ получился весомым – тридцать семь пунктов. Позже к ним было добавлено еще восемь. Согласно статье I, в России учреждалось великое приорство Ордена со «всеми теми отличностями, преимуществами и почестями, коими знаменитый Орден сей пользуется в других местах по уважению и благорасположению государей». Император возложил лично на себя обязанность следить за выполнением законов «братства рыцарей церкви» – ведь, по его мнению, «обязанности мальтийских кавалеров всегда неразлучны с долгом каждого верного подданного к его отечеству и государю». Та к англо-баварский язык пополнился русским, созданным вместо бывшего приорства польского. Тринадцать командорств с бюджетом более 300 тысяч польских злотых должны были возглавляться великим приором, коим назначался исключительно подданный русской империи. Порядок приема в рыцари был оставлен таким же, как и в бывшем польском приорстве – причем поначалу речь шла только о дворянах-католиках. Впрочем, уже в 1798 году последовал высочайший манифест «Об установлении в пользу российского дворянства ордена св. Иоанна Иерусалимского», по которому утверждались два приорства: римско-католическое и российско-православное.

Скрупулезный Павел I особое место уделил условиям, которым должен был соответствовать «рыцарь церкви». Столь жестких требований, пожалуй, не предъявлял к своим братьям ни один европейский орден. Кандидат должен быть потомственным дворянином не менее 150 лет. «Вступительный взнос» в орденскую казну составлял 2400 польских злотых, если речь шла об отроке (платили родители, избравшие для сына рыцарскую карьеру). 1200 монет вносил юноша, достигший 15 лет. Для тех же, кто претендовал на звание командора, был разработан целый свод правил. Главное – молодой честолюбец был обязан участвовать в четырех военных кампаниях по полгода каждая: в русской армии или на орденском флоте.

Надо сказать, что современные зарубежные исследователи весьма скептически относятся к той конвенции. Мол, сколь бы ни важна была политическая поддержка великой державы для Ордена, само создание приорства российского полностью противоречило его уставу. Живи Павел I в наше время, он бы весьма огорчился, ознакомившись с официальным «Ежегодником», который издается Мальтийским орденом в Риме. В выпуске за 1989 год на шестой странице читаем: «Провозглашение женатого некатолика главой католического религиозного ордена было полностью незаконным, неправомерным и никогда не признавалось Святым престолом. Несмотря на то что Павла I признали многие рыцари и ряд правительств, его необходимо рассматривать как великого магистра де-факто, но ни в коем случае не де-юре». А чтобы ни у кого не было сомнений в точности формулировок, этот французский текст переведен на итальянский и на английский.

Но в те далекие времена дипломатическому успеху Литты на Мальте рукоплескали. Величайшая держава взяла Орден под свое крыло – да и финансовые вливания пришлись как нельзя более кстати. Те м более что благодаря экономической хитрости Литты польский злотый при расчетах между Россией и Мальтой был оценен не в 15 копеек, как следовало бы, а в 25.

Впрочем, оставим в покое мелочные подсчеты. Дальнейшие события показали – Литта втянул и Орден, и Россию в игру по-крупному. Самые значительные фигуры того времени вышли на поле, чтобы разыграть вариант «мальтийской защиты». Польский рыцарь Рачинский отправляется на Мальту с подлинными актами конвенции и сопроводительными письмами Литты. Благополучно достигнув Анкона, он считает себя в безопасности. И в этот самый момент его настигает эскадрон французских войск, одновременно с ним вступивший в город. Содержимое курьерской сумки направляется Наполеону, который тут же представляет их Директории. «Чтение корреспонденции бальи Литты не было откровением для членов Директории», – пишет историк Ордена Пьер Редон. Зато оно стало таковым для Великого магистра Рогана, несколько дней спустя развернувшего французскую газету. Именно на ее страницах он ознакомился, наконец, с текстом конвенции, подписанной Литтой в Петербурге. Стоит ли говорить, что публикация сопровождалась ожесточенными обвинениями в адрес Павла I за его разбойничьи виды на Мальту…