Тварь - Андрей Михайлович Кулагин

эти мысли пришли машинально. Воспоминания снова заставили его встать и вернуться к стеклянному шкафу. За одной из дверей, на полке, была завалена лицом вниз огромная фотография. Максимов сжал рамку подмышкой и вернулся в кресло. Устроившись, он робко посмотрел на фотографию, на глазах снова выступили слёзы.

Это была их свадебная фотография. Снимку было около семи лет. С него за Максимовым следил невысокий лысоватый мужчина, слегка пузатый и нелепый на вид, и шикарная девушка в роскошном белом платье. Марина на этом снимке была восхитительна, впрочем, как и в жизни. Высокая (ростом выше мужа), жгучая брюнетка с бронзовым загаром и отменной фигурой, она всегда притягивала взгляды. Любой мужчина, мимо которого она проходила, разворачивался и провожал её завистливым взглядом.

…Они познакомились банально, как и многие. Знакомство произошло в очереди за продуктами. Валерий Павлович галантно пропустил даму вперёд, затем помог уложить продукты и предложил помочь с сумками. Так обыденно и завязалось знакомство.

В ту пору Валерию Павловичу было в районе двадцати пяти лет и он уже тогда был довольно успешен. Если ему где-то и не везло, так это в личной жизни. Природная скромность и неуверенность этой самой личной жизни не способствовали совершенно.

Он часто влюблялся, но никогда это не было взаимным. Девушки его возраста подавляли его своим опытом и парализовывали его настолько, что он просто-напросто не мог с ними нормально общаться. Девушки помладше чаще всего тянулись к красавцам, каковым Максимов никогда не был, и, соответственно, их он не интересовал.

Всё это длилось до той самой встречи с Мариной. Как оказалось, она была гораздо моложе – ей было всего лишь восемнадцать, но, несмотря на это, общение с Мариной удавалось с первой минуты. Уже через полчаса они обменялись телефонами и расстались, но расстались ненадолго. В очередной раз сражённый стрелой порядком уставшего от него Амура, Максимов принялся ухаживать за девушкой. Ухаживал он самозабвенно и с размахом. Не скупясь ни на время, ни на деньги. Максимов засыпал избранницу цветами, старался как можно чаще прогуливаться с ней по увеселительным заведениям, делал подарки. Поначалу Марина относилась ко всему этому со стеснением, но затем стала воспринимать как должное. Она, наверное, была очарована таким вниманием. Чувства Валерия Павловича, по всей видимости, были взаимными, а если и не были, то ничего этого не выдавало.

Через несколько месяцев, страшно смущённый Максимов, наконец выдавил из себя официальные признания в любви (хотя они давно были секретом Полишинеля, и не хватало только огромной подтверждающей надписи "Люблю!" на лбу). В ответ он услышал заветную фразу: "Да, я тоже…". Роман перетёк в иную, более активную фазу, а ещё через несколько месяцев они поженились…

Как раз это время и вспоминал Валерий Павлович, сидя в кресле с фотографией. То было волшебное время – тогда Максимов был окрылён, он просто парил над землёй. Никогда ещё, ни до, ни после, он не был таким решительным и уверенным в себе, как в то заветное время. Он был похож на оперившегося птенца, научившегося неплохо летать – он на всё смотрел совершенно другим взглядом и всё, даже самое банальное, радовало Валерия Павловича. Думается, что в то время он бы подписался под утверждением о том, что ничто не может сделать сильный пол таким сильным, как пол слабый. Это одна из главных причин (хотя есть и другие), по которым женщин нужно боготворить и носить на руках.

И вот сейчас, чувствуя себя слабым, беспомощным и трусливым человеком, Максимов вспоминал то самое чувство уверенности, которое дарила ему жена. Он с любовью смотрел на фото. По правде говоря, хотя Валерий Павлович и не хотел себе в этом признаваться, Марину он уже простил.

– Я должен ей позвонить…

Номер он нашёл быстро. Длинные гудки казались особенно длинными, почти бесконечными.

– Алло, – ответил нежный, но слегка раздражённый голос.

– Мариша… Здравствуй…

– Привет.

– Ты не занята? – заискивающе спросил Валерий Павлович.

– Нет, – отрывисто ответила девушка.

– Я очень захотел тебе позвонить. Мне очень плохо сейчас. Да и не только сейчас…

– Хм…

– Я подумал, мы ведь взрослые люди. Может ну его, это заявление? Заберём и уедем отсюда. Далеко уедем. Завтра или послезавтра и навсегда. Прочь из города, и начнём всё заново! Помнишь, как нам было хорошо, красавица моя? Я тебя прощаю. Начнём сначала? – Максимов говорил увлечённо и с большой надеждой в голосе.

– Простил? Да ты в своём уме, Максимов?

– Да. Я хорошо подумал, родная.

– А я просила тебя прощать?

– Нет, но мне и не нужно…

– Так вот слушай, Максимов, – перебила пока ещё мужа Марина, – Мне не нужно твоё прощение! Я очень сожалею о потраченном с тобой времени. Когда мы с тобой встретились, я была маленькой и глупенькой девочкой. Все твои рыцарские ухаживания вскружили мне голову, ошеломили. Что я тогда думала? Мне нравилось, что меня так сильно любят. Я только потом, повзрослев поняла, что мало того, чтобы тебя любили, по крайней мере, для девушки. Девушка должна любить сама, а я тебя никогда по-настоящему не любила. Я любила только деньги и хорошую жизнь. Жаль, что поняла это только два года назад, когда узнала тебя вдоль и поперёк. Да, я изменяла тебе два года, а ты этого не замечал. И изменяла не с одним мужиком. И я не жалею об этом. Ты слабак, Максимов! Ложись спать и пусть…

Вконец раздосадованный Максимов сбросил разговор и со злостью отбросил телефон в сторону. Ему стало ещё хуже. Новая доза коньяка незамедлительно очутилась в его желудке. Валерий Павлович сморщился, откинул голову и прищурился на свет массивной люстры. Попавшая в поле его зрения люстра вновь отправила Максимова в прошлое.

…Он вспомнил, как она появилась в доме. На её месте висела когда-то совершенно обычная люстра, но Марина настояла на том, что люстру следует заменить на что-то огромное в стиле средневековья.

Валерий Павлович в махровом халате чинно разгуливал по гостиной, Марина в обтягивающих штанишках и топике сидела в углу и с интересом наблюдала за работой монтажников.

– Тяжёлая… А вам не кажется, что крепёж недостаточно крепок и может не выдержать? – спросил Максимов у главного рабочего, когда работы уже завершились.

Рабочий внимательно посмотрел на Валерия Павловича, потом перекинулся на любопытно взирающую хозяйку, сделал недоумённое лицо и снисходительно улыбнулся.

– Вот этот крепёж? – рабочий пальцем показал на потолок.

– Да…

– Хахахахах. Да вы ещё всей семьёй на этой люстре повеситься можете. Хотите, можете ещё пару соседей позвать, за компанию… И она выдержит! – громко расхохотался рабочий…

Эта