Заслужить смерть - Ольга Булгакова

Теперь я не знала, куда деваться от смущения. Да, я понимала, что он шутил, но не могла поручиться, что здоровый молодой мужчина ограничится лишь шутками. Более того, я ждала, что он захочет большего, и отказать ему, человеку, которому я обязана жизнью, нельзя. Близость — лишь вопрос времени, пока не названная часть цены.

Вчерашнее мясо с тыквой, теплый хлеб, вкусный компот из шиповника и сушеных ягод. Что еще нужно для счастья? От слабости думалось с трудом, а Триен явно клевал носом больше, чем ел. Он с силой потер лицо ладонями, прогоняя сон, но это взбодрило его ненадолго. Хватило только на то, что собрать посуду, положить в опустевшую бадью и залить водой.

Я не рискнула вставать без его помощи. Сытость меня совсем разморила, слабость стала моим вторым именем, ноги были как не свои. Триена, державшегося с прежней благожелательностью, моя немощность, казалось, не раздражала, но я все равно посчитала правильным попросить прощения.

— Мне так жаль, что тебе приходится со мной возиться, — не осмеливаясь посмотреть ему в лицо, я с удовольствием вдыхала ароматы лечебных трав, которыми пахли вынужденные полуобъятия. — Прости, что доставляю столько хлопот.

— Не бери в голову, Алима, — из-за хрипотцы голос молодого мужчины прозвучал особенно проникновенно. — Отдыхай и выздоравливай. Благодаря чарам, болезнь скоро отступит. Сегодня был самый тяжелый день, дальше будет только лучше.

— Не знаю, как тебя благодарить, — вздохнула я, когда Триен бережно поднял мои ноги на постель, помог лечь и укрыл. Сама я была уже не в состоянии сделать даже такие простые вещи, смогла только сесть на кровать.

— Мне будет достаточно «спасибо». Если тебе кажется, что этого мало, скажи «спасибо» на всех известных тебе языках, — улыбнулся он и, погладив меня по плечу, добавил: — Спи, лиса-краса.

Немного сказочное обращение неправдоподобно хорошего для моей жизни человека лишь усилило ощущение нереальности происходящего. Эту мысль я додумывала уже во сне, в котором беспрестанно на всех известных мне языках говорила «спасибо» Триену. Каганатский, итсенский, аваинский и даже рунический северный сплетались в одно большое полотно, звучали одновременно и благодарственной молитвой, и заклинанием с пожеланием блага.

Он обнимал меня, гладил по плечам и голове, прижимался щекой к моему виску и молчал. Я обняла Триена в ответ, слышала биение его сердца, наслаждалась присущим ему запахом лекарственных зелий и трав. На душе стало спокойно и светло, и я порадовалась тому, что он хотел учиться у моих родных. Мне не придется прощаться с ним в скором времени. Я смогу узнать его лучше и убедиться в том, что он такой — настоящий.

Смоченное лечебным составом полотно обертывало руку девушки, ярко пахло смесью трав, многослойный чехол из полотенец полностью закрыл повязку.

— Спасибо, — ясно, отчетливо произнесла Алима.

Триен, считавший, что девушка уже спит, удивленно глянул на нее. Алима по-прежнему спала, но при этом благодарила по-каганатски. Он погладил ее по плечу, поправил одеяло — девушка неожиданно села, так и не проснувшись. Триен слышал, что дети, у которых только-только проклевывается дар, ходят и разговаривают во сне. Объяснив для себя происходящее тем, что магия Алимы подавлена, но не исчезла полностью, попробовал мягко уложить девушку обратно. Она обняла его обеими руками, прижалась лицом к груди и не замолкая благодарила на трех языках.

Триен пробовал высвободиться из объятий спящей, гладил ее по спине, шепотом уговаривал отпустить его. Алима только прижималась сильней, к словам благодарности, произнесенным на мирских языках, добавилось и «спасибо» на руническом северном. Никакой магической энергии Триен в повторяющихся фразах не чувствовал, но они странным образом вводили его в состояние близкое трансовому. Собственные слова иссякли, он уже не сопротивлялся объятиям, ласково прижимал к себе Алиму, положив одну ладонь ей на голову, прикасаясь щекой к пахнущим чередой волосам.

Когда Триен снова открыл глаза, было очень светло, через распахнутую дверь в спальню Алимы светило солнце.

Что? Спальня Алимы?

Триен закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул, и только после этого осмотрелся снова. Да, все так и было. Он уснул, обнимая девушку. И по — прежнему крепко сжимал ее в объятиях, а одна рука и вовсе лежала у Алимы на груди. То, что девушка при этом во сне накрыла его руку своей, нисколько Триена не успокаивало. Близость тел, неожиданная, незапланированная, смущала и воскрешала разговор с мужским воплощением Санхи.

— Она привлекательная, — тихий голос Льинны в голове Триена прозвучал задумчиво, оценивающе. — Для каганатки так и вовсе красивая. У нее правильные черты лица, крупные глаза, ровные зубы, соблазнительные губы.

— Умоляю, перестань! — мысленно застонал шаман.

— Отчего же? — удивилась Льинна. — Ты все это подмечаешь, Триен. Зачем лукавить и изображать из себя каменного истукана?

— Я ничего не изображаю. Это все совершенно неуместно сейчас!

— Глупости, Триен, — хмыкнула Льинна. — Ты же человек, мужчина. Mолодой мужчина. Конечно же, ты оценил прелести ее фигуры. Без одежды. Ты ведь растирал ее вчера. Ты растирал ее всю.

— Ты издеваешься, — вздохнул он.

— Я лишь подталкиваю тебя к правильным мыслям. К тем, которые уберегут твою жизнь и жизнь девушки тоже. Причем верней советов Зеленоглазого. Или ты забыл, в чем главная цель Жнеца?

Триен промолчал, только постарался высвободить руку, но Алима держала крепко и, судя по ровному дыханию, еще спала. Будить ее в такой позе, когда ладонь малознакомого мужчины прижимала грудь, Триен хотел меньше всего и надеялся выскользнуть чуть позже незамеченным.

— Жнец собирает души, — не дождавшись ответа, припечатала Льинна. — Ему нравится обладать душами магов, это укрепляет его власть и мощь. А один шаман равноценен десятку магов. Зеленоглазый толкает тебя к смерти. Твоя гибель — его единственная цель в этой истории.

— Допустим, — отрезал Триен. — Судя по напору, у тебя появились новые идеи. Попытки поторговаться со Смертью ты уже считаешь недостаточными. Я устал, не восстановился. Просто скажи, что считаешь нужным, и дай мне отдохнуть!

— Разбуди девушку поцелуем, — жестко ответила Льинна. — Она будет этому только рада. Это ясные и понятные желания, естественные стремления. Ты красив, молод, ты ей приятен, она не может тобой не любоваться и не восхищаться. Ты ведь не забыл, сколько раз приходилось отворотное варить, чтобы местные девушки тебе хоть по деревне пройти давали? Не забыл? Она откликнется на ласку лаской! Используй этот шанс! Используй, Триен! Не губи себя и ее, потакая глупому стремлению попасть в Каганат. Ей не к кому идти. И ты это понимаешь!

— У нее есть родные. Отец, мать, бабушка…

— Они ее продали! — перебила Льинна. — Продали и предали. Им она не нужна.

— Тогда можно сказать, что и я моим родным не нужен! — зло возразил он. — Они ведь отдали меня чужому человеку. Они знали Санхи две недели!