1888 - Ж. Л. Готье

подвесками, а в воздухе витал густой аромат мускатного благовония. На мгновение показалось, что мы посетили не клинику абортов Уайтчепела, а находимся в частной больнице Вестминстера.

Мисс Дю Пьен, чувствуя себя громкой и неуместной среди невозмутимой тишины, шла на носках, чтобы не стучать каблуками ботинок по навощенному паркету.

Начальство подпольной организации делало ремонт – около одной из стен лежало множество строительных материалов, в том числе и досок.

– Что вам? – спросила женщина в окошке, не отрываясь от заполнения рабочего журнала. – Вы кто?

– Мы ищем Беатрис Белл, – ответила Клаудия, пока я рассматривал зал. – Где ее можно найти?

– Миссис Белл сегодня не ведет прием и никого не ждет.

– Madame4, – приглушенно произнесла врач, чуть наклонившись вперед, – я патологоанатом Клаудия Дю Пьен, мужчина со мной – известный детектив Итан Брандт. В ночь на третье октября была убита одна из ваших пациенток. Перед смертью ее видели с ящиком гуманитарной помощи из клиники миссис Белл.

Я подошел к строительным материалам и взял доску побольше.

– Хоть полиция Скотланд-Ярда! Сегодня приема нет, – делая короткую паузу перед каждым словом, ответила женщина. – Проваливайте!

– Мы поищем сами, – сказал я, положил руку на плечо Клаудии и повел ее в сторону карусельных дверей. – Не отвлекайтесь на нас.

– Нет, постойте! – воскликнула женщина, отчаянно дергая дверную ручку, которую я заблокировал доской, пока мисс Дю Пьен выясняла куда нужно идти. – Что вы сделали?.. Откройте!

Весь коридор, пропитанный запахом бинтов и ваты, был заставлен неизвестными ящиками, обклеенными бумажками с разными именами и адресами.

– Операционная, – сказал я, не доходя до полуоткрытой двери. – Клаудия, засунем нос не в свое дело?

– Пф! Спрашиваете еще!

На плитах из дерева, испачканных засохшей кровью, добровольно лежала оголенная молодая девушка, которая собирала деревянную стружку вокруг своих ног и интересовалась у врачей о возможной смерти во время операции. Пока мисс Дю Пьен объясняла мне, что медицинские сестры клали стружку для лучшего впитывания крови, у меня сжималось сердце от представленной боли, испытываемой беззащитными пациентками.

Кошмарная антисанитария, о которой мистер Гилберт знал. Интересно, как ему спится с тяжким грузом смертей? Наверно так же легко, как когда-то спалось и нам с Клаудией.

Рядом с операционной в форме пирамиды стояли три пустых деревянных ящика, прикрывающих часть царапины на паркете.

– Пойдемте, Итан. Нечего смотреть на чужие мучения, – сказала мисс Дю Пьен, двинувшись вперед, но остановилась, заметив, что я за ней не следую, и спросила: – Мистер Брандт? Долго вас ждать?

«Хм, интересно, – подумал я, осматривая глубокую царапину. – Почему ее решили скрыть таким нелепым способом?».

Изрядно потратив время на поиски владелицы абортария, ведь никто из персонала не желал с нами разговаривать, мы вышли в патио с пожелтевшими от холода насаждениями, перешли в корпус напротив, где не было вообще ни одной живой души, и уже там отыскали кабинет Беатрис Белл.

Я постучал. Раздался звук упавшего металлического предмета.

– Почему вы все время стучите, а не сразу заходите? – спросила Клаудия, потирая руки, чтобы согреться. – Вы бы еще разрешение спрашивали.

– Всего лишь правила приличия, – ответил я, присаживаясь на корточки перед замком.

За рабочим местом миссис Белл и в комнате, часть которой позволяла осмотреть замочная скважина, никого увидеть не удалось. Беатрис явно была не готова к приходу нежданных гостей и рассчитывала на работницу справочной, с уверенностью считая, что последняя сможет остановить посетителей.

– Миссис Белл, зачем вы прячетесь под столом, как маленький ребенок? – сказал я, проходя внутрь. – Вылезайте.

Холодный, неуютный кабинет был завален вырезанными газетными колонками, отчего все вокруг пропиталось запахом типографской краски. На стенах в запыленных кипарисных рамах висели картины знаменитых художников и медицинские плакаты, а посередине стены, напротив входа, гордо расположился фамильный герб. Беатрис приклеила куски от газет к обоям, засунула в вазы, разбросала по полу и держала вместо закладок почти во всех книгах, расставленных за стеклянными дверцами стеллажей.

Я особо не всматривался, но большинство из них содержали статистику по безработице в Лондоне.

– Мистер Брандт?.. Давно о вас в городе никто не говорил. Вас прислал кто-то из клуба лорда Олсуфьева? – промямлила испуганная владелица клиники, высунув голову из-под стола. – Ах, и мисс Дю Пьен с вами. Я кому-то поубавила счастья или перешла дорогу? Зачем вы оба здесь?

– Нет, не волнуйтесь. Никто из клуба Себастьяна не просил меня подпортить вам жизнь. Я от мистера Гилберта. Он передал вам сердечный привет и послал меня забрать у вас денежный сбор, – соврал я и обхватил зонт двумя руками, смотря на то, как миссис Белл перекрещивается. – Комиссар полиции занят расследованием жуткого убийства вашей бывшей пациентки, совершенного в ночь на третье октября.

– Мы недавно договаривались об отсрочке, – пробормотала Беатрис, подняла левой рукой ножницы с пола и села на стул. – Тем более, Томас не стал бы рисковать своей головой, отправляя вас за оплатой деятельности, немного расходящейся с законом.

– Ой, да бросьте вы! Весь Лондон знает о расценках мистера Гилберта. Он уже сам скоро забудет, кто и сколько ему должен, – ответил я, стараясь держаться уверенно. – Еще Томас попросил взять с вас показания. Вечером, незадолго до смерти, женщину видели с коробкой гуманитарной помощи, а, как известно, вы являетесь единственным благотворителем в этом районе.

– Давно ли вы начали выполнять просьбы Скотланд-Ярда?

– С тех пор как стал частью охраны общественного порядка, – подметил я, а сам подумал: «Вроде взрослая женщина, а верит в чудеса».

– Ладно, мистер Брандт, я отвечу на ваши вопросы, – сказала Беатрис, подозрительно сощурившись. – Пообещайте только, что донесете деньги в полицейский участок и скажете комиссару полиции, чтобы он заранее предупреждал о посыльных.

Глядя на женщину, трудно было сказать сколько ей лет, только руки и шея с морщинами выдавали ее истинный возраст. Миссис Белл была пожилой барышней, однако выглядела она очень ухоженно, имела украшающую полноту и обладала пышной копной русых волос, заплетенных в толстую косу, обвитую вокруг головы. В Беатрис одновременно смешались женственность и сила, а в глазах чувствовалась мудрость прожитых лет, производящая неизгладимое впечатление.

Хозяйка абортария открыла сейф.

Клаудия, заметив, как я расплылся в улыбке, предвкушая легкие деньги, сердито ткнула меня локтем в бок, хотя сама, вероятно, желала поскорее вновь заявить свою претензию на обладание части суммы, заработанной моим врожденным красноречием.

Миссис Белл положила тридцать фунтов прямо мне в ладонь и вернулась обратно за стол, начав сдирать красные заусенцы и ковырять то, что раньше было ногтями.

– Энни О’Ши жаловалась на очередную беременность, – стала рассказывать Беатрис, – и ей посоветовали мою клинику.

– Кто именно посоветовал?

– Я, к сожалению, не