Взорвать "Аврору" - Вячеслав Бондаренко

– Что именно, Алексей Кириллович? – Шептицкий взглянул на часы.

– Да вот это все. – Покровский кивнул на кафе. – Растащили Россию на осколки, нахапали, а теперь веселятся…

– Ничего, – холодно сказал полковник. – Бог даст, Рига еще будет русской…

К машине подошел скромно одетый молодой человек лет двадцати пяти, с незапоминающимся лицом и тонкими усиками. Открыл дверцу и нырнул на заднее сиденье. Шептицкий тут же тронул машину, повернул направо и встроился в поток движения по бульвару Бривибас.

Молодой человек, волнуясь, повернулся к генералу:

– Разрешите доложить, ваше превосходительство?

– Докладывайте, поручик, – кивнул Покровский.

– На заданной точке в расчетное время он… не объявился.

Шептицкий резко обернулся:

– Как?!

Поручик виновато пожал плечами:

– Не могу знать, господин полковник. Вот… – Он протянул смятый телеграфный бланк.

Генерал поднес бланк к глазам. Прыгающие буквы складывались в слова: «Володя не приехал зпт вероятно зпт раздумал тчк Сазонов».

Он передал телеграмму водителю. Тот, не отрываясь от дороги, пробежал ее текст.

– Сазонов – это ваш… друг в Петербурге? – хмуро спросил генерал.

– Да… Черт, неужели провал? – процедил полковник.

– Ну почему сразу провал? – спросил Покровский. – Он мог… не знаю, застрять где-нибудь…

– Где?! – выкрикнул полковник и с силой ударил ладонью по рулю. – В девять ноль-ноль телеграмма от него должна была лежать на почтамте!!!

– Почему вы в этом так уверены, Павел Дмитриевич?

Полковник оглянулся на пассажиров.

– Потому что я знаю этого человека.

Большой просторный вестибюль здания Ленинградского областного отдела ОГПУ на улице Дзержинского, 2, то и дело быстрым шагом пересекали сотрудники. На проходной за отдельным столиком сидел дежурный с одним «кубарем» в петлицах. Над его головой чуть слышно бормотала что-то радиотарелка.

Захаров с трудом потянул на себя тяжеленную дверь, зашел внутрь. Ему не приходилось раньше бывать в облотделе, и он не без робости оглянулся по сторонам. Подойдя к дежурному, протянул ему удостоверение.

– Пропуск? – равнодушно спросил дежурный.

– Мне к начальнику отдела, – вздохнул Захаров. – Информация крайней важности.

– Обождите минуту.

Дежурный снял трубку внутреннего телефона.

– Здравия желаю. Тут к Станиславу Адамовичу на прием лично… Не знаю. Говорят, крайне важно. – Дежурный жестом показал Захарову, чтобы тот еще раз предъявил документ, вгляделся. – Захаров Семен Игнатьевич, замначальника районного линейного отдела. Понял. – Дежурный повесил трубку. – Товарищ Мессинг очень занят, когда освободится – неясно.

– Понимаете, я приехал… – начал было Захаров, но его перебили:

– Я все понимаю, товарищ. Просто завтра – Десятый Октябрь. Запарка. Вы изложите ваши сведения в письменном виде, а я передам куда надо.

Захаров помялся.

– А… товарища Скребцову можно видеть? – наконец нерешительно произнес он.

– На задании, – отозвался дежурный и тут же, видя, что Захаров раскрыл рот, добавил: – И когда будет, не знаю.

Захаров медленно развернулся, двинулся к выходу. «Уйти?.. Чертовы бюрократы», – зло подумал он о питерских чекистах.

Его обогнали двое молодых парней в штатском. Они на ходу болтали между собой:

– …ну, до пяти я у Скребцовой, на «Авроре». А потом сменят, наверное.

– Освободишься – моментально подскакивай.

Оба вышли. Захаров, секунду помедлив в дверях, решительно последовал за ними.

Дежурный, проводив его взглядом, усмехнулся. Потом привстал на табурете и сделал погромче висящее над головой радио.

– …завтра товарищи Сталин и Ворошилов прибудут в Ленинград для торжественного празднования Десятого Октября, – радостно произнес диктор. – Первый секретарь Ленинградского обкома и горкома товарищ Киров будет сопровождать гостей нашего города…

– …Они посетят ряд учреждений и заводов Ленинграда, встретятся с рабочими и совслужащими, – продолжал говорить диктор в приемнике. – Отдельным пунктом программы идет посещение легендарного символа революции – крейсера «Аврора»…

Рыжий веснушчатый парень в сером пиджаке поверх добела застиранной гимнастерки, скривившись, встал из-за круглого стола, и выключил радио. Сидевшие за столом в маленькой комнатушке обычной ленинградской коммуналки двое мужчин – один лет сорока, другой лет пятидесяти пяти, оба рабочего вида – взглянули на него с недоумением.

– Ты чего? – спросил первый, рослый, хмурый блондин.

– Да надоело уже, – зло отозвался рыжий. – Каждые десять минут про визит этот… Ну, как текст?

Он кивнул на отпечатанные на тонкой рисовой бумаге листовки, которые изучали мужчины.

– Мудрено больно, – высказался старший. – Рабочие могут не понять.

– А по-моему, нормально, Петрович, – возразил блондин. – Главное сказано: после того как Льва Давыдовича вычистили из Политбюро и ЦК, неизмеримо возросла опасность того, что партия переродится и станет целиком сталинской.

– Да она уже переродилась, Киря! – яростно выкрикнул рыжий и рубанул кулаком воздух. – Ты что, не видишь, что происходит? Все уже готовы под Сталина лечь! Вся страна!

– Ну, так уж и все, – усмехнулся Петрович. – Пока у нас такая молодежь есть, пока жив Лев Давыдович, пока мы помним Ильича, – он кивнул на портреты Троцкого и Ленина, висевшие на грязных обоях, – поборемся еще! А где мы листовки раздавать-то будем?

– Предлагаю начать с вокзала, – сказал рыжий. – Там как раз народу много соберется. А потом решим где.

– Заметано, Валера, – кивнул блондин. – А лозунг где развернем?

– Думаю, на Невском – самое место, – ответил рыжий Валера. – Как раз напротив Казанского собора символично будет.

– Точно, там же впервые красное знамя подняли, – одобрил старший из заговорщиков.

В дверь комнаты несколько раз затейливо постучали. Заговорщики встревоженно переглянулись. Наконец блондин неуверенно поинтересовался:

– Кто там?

– А то непонятно! – с обидой отозвался кто-то за дверью. – Малыгин, кто ж еще.

Блондин отпер дверь. На пороге переминался с ноги на ногу вихрастый сутулый очкарик в старом перелицованном пальто и серых брюках.

– Ты бы еще громче орал, идиот, – сквозь зубы цыкнул на него рыжий. – Малыгин, Малыгин… Хочешь, чтобы вся квартира пофамильно знала, кто именно сюда ходит?

– Формалист, – равнодушно отозвался очкарик, присаживаясь к столу. – У меня новости по главной демонстрации. Она собирается на Марсовом и двигает по улице Халтурина к Зимнему. Народу подгребет, судя по всему, тыщи две, не меньше.