Трудно быть храбрым - Екатерина Вильмонт

— И что скажешь?

— Услышишь.

«Что-то я телефона тут не видел, — подумалПетька, — наверное, у него сотовый».

— И вдруг до него донесся высокий мальчишеский голос,совсем непохожий на голос Глеба.

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Дениса. Как нет?Он мне недавно звонил, дал этот номер, я его друг, Женя. Нет? Вы уверены? Но онже мне звонил… Очень странно. Ну, извините. — Затем уже нормальным голосомон произнес: — Она удивилась. Не испугалась, а удивилась.

— И что, по-твоему, это значит?

— Да боюсь, что его там действительно нет! Не нравитсямне это, ох, не нравится. Мало ли куда он мог подеваться, а теперь где егоискать?

— У меня идея есть.

— Что за идея, Семеныч?

— Хозяин велел поймать мальца, чтобы воздействовать настаршего брата…

— Ну и…

— Так, может, нам для простоты самого старшего братаприволочь, нехай на него воздействует! Напрямую!

— Если б он собирался напрямую воздействовать, он бы ссамого начала приказал старшего взять, а не возиться с пацаном!

— В таком разе, Глебушка, ничего нам не оСтастся, каквзять его бабу!

— Бабу? — заинтересовался Глеб.

— Ага! Скажем, не нашли мальца, он ведь еще не знает,что парнишка у нас был…

— А что, неплохая идея… За самодеятельность нам,конечно, влетит, но все же не так, как за то, что упустили парня. Умница ты,Семеныч! Все, спасибо за хлеб-соль, надо ехать, и часа за два управимся! Темболее она дома! Хозяин возвращается вечером! Сто раз успеем!

— Погоди, надо все обдумать, как да что!

— А чего тут думать, войдем, усыпим, она маленькаяросточком, мы ее чем-нибудь прикроем, в машину и сюда! Кончай, Семеныч, посудупотом помоешь, дело важнее!

— Только ты уж с ней не миндальничай, Глебушка, а то неровен час…

— Ну не бить же мне бабу, я не так воспитан!

— Бить не надо, а пластырь на рожу — в обязательномпорядке!

— Больно это — пластырь на рожу, отдирать с кровьюпридется!

— А пулю в лоб тебе не больно будет, а? Уберут, какненужного свидетеля! И вообще, зачем ты в это дело ввязался, Глебушка, кишка утебя тонка…

— Да сам знаешь, кабы не долги…

— Ладно, поехали, там разберемся!

— Ты меня не выдашь, Семеныч? — просительнопроговорил Глеб.

— Не боись, Глебушка, не выдам, — усмехнулсяСеменыч. — Ты меня тоже не выдал, когда я по пьянке-то дело провалил! А ядобро помню!

Вскоре хлопнула дверь, повернулся ключ в замке и Петькавновь остался один. Он выполз из-под кровати. Что же делать? Надо как-топредупредить Яну. Но как? Ее телефона он не знал. Ехать в Москву? Он все равно неуспеет раньше бандитов! Положение — хоть плачь! Интересно, а у Даши есть еетелефон? Но они ведь со Стасом уехали в аэропорт! Черт побери, он даже фамилииэтой Яны не знает! Кошмар! Почему-то, когда он представлял себе, как бандитыхватают Яну и запихивают в машину, ему делалось нестерпимо больно. Она такаямаленькая, хрупкая… Остается только одно — ждать здесь и попытаться освободитьее, как Муся с Виктошей освободили Дениса. Пусть хоть до ночи придется ждать! Апока надо хорошенько обыскать дом! И тут он заметил, что на стуле висит куртка.Один из бандитов впопыхах забыл ее! Он сунул руку в карман куртки. Ага,бумажник! А в нем документы! Паспорт, водительские права, какая-то справка, ивсе на имя Глеба Ивановича Шугайло! Потрясающе! Вот бы показать эти документыСтасу, тогда он больше не станет талдычить, что таких совпадений не бывает! Ещекак бывают! Петька полез во внешний карман. Там лежала записная книжка! Ой, аведь он может хватиться своих документов, без прав не больно-то поездишь! И всамом деле, к дому на бешеной скорости подъехала машина. Петька быстро сунулбумажник обратно, а записную книжку оставил себе. Юркнул опять в комнату изалез под кровать. И в ту же минуту дверь распахнулась, быстрые шаги на кухню,и через мгновение входная дверь опять закрылась. Машина отъехала.

«Здорово, — подумал Петька. Эта записная книжка можетоказаться очень важной! И ему будет чем заняться, поджидая бандитов с добычей.Времени у него как минимум два часа. Все можно успеть. И тут Петька ощутилзверский голод! Сказались все волнения сегодняшнего дня. В рюкзачке у него былодва бутерброда с сыром. Он мигом их съел и понял — ему эти бутерброды что слонудробина. Тогда он решил, что, если съест что-нибудь из хозяйских запасов,ничего страшного не произойдет. Он открыл холодильник. Зачерствевший сыр,противные с виду сосиски, помидоры и полбуханки черного хлеба в целлофановомпакете. Чтобы хорошо работать, надо хорошо питаться! Так всегда твердит егопапа. Петька, недолго думая, включил газ под сковородкой, плюхнул на нее кусокмасла, нарезал дольками помидор, потом черный хлеб, бросил все это насковородку и залил все это тремя яйцами. Когда роскошная яичница была готова,он поставил сковородку на стол, налил себе стакан фанты и принялся за еду. Емупоказалось, что он еще никогда не ел ничего вкуснее!

Прибыв в аэропорт, Даша со Стасом первым делом выяснили,когда прилетает самолет из Лиссабона, а когда из Стокгольма. Оказалось, чтосамолет из Лиссабона прибудет вовремя, а вот стокгольмский рейс задерживаетсяпока на час.

— Здорово! — обрадовался Стас. — Папа ни зачто не поедет в Шереметьево наобум, обязательно позвонит в справочную, незадержан ли вылет. Чего зря время терять!

— Да, это хорошо! А теперь, Стасик, пойдем сядем иподумаем, как поговорить с Борисом, чтобы не привлечь внимания посторонних. Я,конечно, могу к нему подойти, но он сразу скажет: «Даша! Здравствуй! Кого тывстречаешь?» Нет, лучше мы напишем записку и ты с ней подойдешь к немувплотную, сунешь записку в руку и тихо скажешь: «Прочтите, необходимопоговорить!»

— А по-моему, лучше не писать никакой записки, а простопередать ему письмо Дениса. Он прочтет и сразу же подойдет к нам.

— Нельзя, чтобы он подходил к нам на виду у всех!

— Хорошо, я скажу, чтобы он зашел в уборную!

— Да, наверное, это лучше всего.

— До прибытия лиссабонского рейса оставалось ещечетверть часа, а до встречи с Борисом как минимум минут сорок, если он пойдетчерез зал для особо важных персон. Если же нет, то все полтора часа. Ожиданиебыло томительным. Они посидели в креслах, потом погуляли по залу, съелимороженое. Вдруг Даша толкнула Стаса в бок:

— Смотри!

— По залу медленно брел отец Стаса, Кирилл ЮрьевичСмирнин, с роскошным букетом бледно-сиреневых хризантем. Он явно пребывал вглубокой задумчивости и ничего не видел вокруг себя.