Тайна войны. После Нюрнберга - Раймонд Картье

В начале июня я предпринял сухопутную экспедицию, чтобы облегчить его положение. Горные войска соорудили цепь питательных пунктов, которые они со всей возможной скоростью продвигали к северу. Это был скорее альпинизм, чем военная операция, нечто подобное восхождению на недоступные вершины».

«Фактически, германская группа в Нарвике была в безнадежном положении. Вытесненная из города, она растянулась вдоль линии железной дороги по направлению к шведской границе, и у ней был только один выход: интернирование в Швеции.

Дюнкирхен спас положение.

«9– го июня, — рассказывает Фалькенгорст, — Дитль сигнализировал мне, что он слышал сильные взрывы, доносившиеся со стороны Нарвика.

Я подумал, что это наши военные корабли, наконец, отважились на долгожданную экспедицию. Но потом я узнал, что это французы и англичане взрывали военные сооружения перед своей эвакуацией».

В тот же день генерал Руге, главнокомандующий норвежскими силами получил извещение от своего Главного Штаба, что экспедиционный корпус союзников производит посадку на суда. Не веря своим ушам, генерал руге телефонировал в Лондон. Там ему это подтвердили.

И альпийские стрелки Дитля, спасенные танками Гудериана, спустились вновь к Нарвику.

Операция в Норвегии на целый месяц поглотила внимание Гитлера. 26 апреля он вернулся к теме наступления на Францию.

«Фюрер, — записывает Иодль в своем дневнике, — имеет намерение приступить к выполнению «желтого плана» между 1-м и 7-м мая».

Спустя четыре дня новая заметка:

«Фюрер приказал, чтобы начиная с 4 мая все было в полной готовности, т. к. выполнение желтого плана может начаться на следующий же день по отдании приказа».

Благодаря неустанным работам, механизм развития военных операций был значительно усовершенствован. Промежуток времени между отданием приказа и началом операции, который в ноябре равнялся 6 дням, теперь был сокращен до нескольких часов, так что военные действия могли начаться уже на следующий день.

Диспозиции были также постепенно изменены. Количество и качество войск, расположенных против Арденн, были постепенно усилены.

«13 февраля, — гласит запись в дневнике Иодля, — рапорт из армии относительно распределения резервов побудили фюрера снова пересмотреть вопрос о центре тяжести операции. Он заметил, что на второстепенных участках фронта сосредоточено слишком много танков и, в частности, танковые дивизии 4-й армии будут стеснены в своих действиях в сильно укрепленной зоне. Наоборот, 12-й и 14-й армиям не хватает танков».

Поэтому Гитлер решил снова переделать диспозицию и еще более усилить армии, расположенные на участке Седана. «Неприятель, — сказал он, — не ожидает, что главный наш удар последует в этом направлении. Документы, захваченные у наших летчиков, спустившихся в Бельгии, должны утвердить его в убеждении, что мы намерены только захватить голландско-бельгийское побережье».

Главный штаб погрузился в работу. Правое крыло германской армии состояло из группы Б под начальством маршала фон-Бека, и из группы А под командой маршала фон-Рунштедта. Первая должна была действовать к северу от Льежа, а вторая должна была пройти через Люксембург. Теперь 1-я и 5-я танковые дивизии отнимались от первой группы и придавались второй, которая получала еще 9-ю танковую дивизию, предназначавшуюся ранее для резерва.

Эти изменения, подписанные 18-м февраля, довели план Гитлера до его крайнего развития. Против главных англо-французских сил, расположенных между крепостью Мобеж и морем, стояли сравнительно слабые германские части. Наоборот, на фланге этого фронта в Арденнах против Мааса был помещен колоссальный таран: лучшие германские дивизии и целая танковая армия.

«Я представил фюреру, — пишет Иодль, — рапорт, из которого было видно, что к югу от линии Льеж-Намюр у нас сосредоточено в пять раз больше войск, чем к северу от нее. При этом я обратил его внимание на то, что прорыв у Седана — очень рискованная операция.

Фюрер был другого мнения. Он считал возможным, что неприятель даже не примет битвы. Во всяком случае, будет выжидать. Но уже в первый день новости из Бельгии могут быть настолько серьезны, что он будет вынужден оставаться на месте».

Гитлер основывал свое убеждение на операциях, которые он предписал на северном крыле армии. Соединяя классическую стратегию с революционной тактикой, он держался принципа, что там, где нужно скрыть свою слабость, необходимо дерзать. Битва должна была начаться серией коротких эффектных ударов в Голландии и Бельгии, в то время, как танки Гудериана тихо двинутся через Арденны, где им вначале не придется преодолевать иного сопротивления, кроме горных дорог.

Эту диспозицию Гитлер разработал сам. Еще в январе он отказался от воздушного десанта в Генте и заменил его десантом в Голландии. Целью его был захват мостов через Маас в Дордрехте и Мурдайке, а также городов Гааги и Ротердама. 7-я воздушная дивизия получила приказание овладеть переходами через канал Альберта и фортом Эбен-Эмаель. Французский Главный Штаб определял значение этого форта в следующих выражениях:

«Главнейший пункт всей защиты Льежа, равняющийся самым крупным сооружением линии Мажино». Гитлер наметил против него операцию, в которой должны были состязаться пикирующие бомбардировщики (Штука). Планеры должны были высадить на его перекрытия ударные группы и сапер, задачей которых было забрасывать в амбразуры форта подрывные заряды.

Расчет оправдался. Воздушный налет на Голландию и взятие в течении нескольких часов «неприступного» форта Эбен-Эмаель убедили французское командование, что главное наступление германской армии ведется через Голландию. Оно предписало спешный марш в Бельгию и в течении трех решающих дней внимание союзников было отвлечено от Седана.

Первой задачей кампании было: вывести из строя возможно большую часть французской армии и выйти к Северному морю. Вторая фаза должна была закончить разгром союзной армии и окончательно вывести Францию из борьбы. При этом ожидалось содействие Италии.

В марте Гитлер встретился в Бреннере с Муссолини. Он вернулся, рассказывает Иодль, «весьма довольным». Дуче казался очень твердым, — он сказал в присутствии Чиано: «Мое решение принято. Вы понимаете, фюрер?». Было условлено, что итальянская интервенция произойдет после первых успехов германской армии, 18 итальянских дивизий будут переброшены через Рейн, перейдут Вогезы Бельфорским проходом и ворвутся на плоскогорье Лангр. Руководство операцией немцы оставили за собою и Гитлер поручил его генералу Штульпнагель.

Все было готово.

Только погода продолжала противиться Гитлеру. Весна не хотела установиться, и метеорологи не могли обещать фюреру неделю ясной погоды, столь необходимой ему. Иодль пишет 3 мая: «После тщательного изучения атмосферных условий фюрер решил, что желанный день может настать не ранее 6 мая».

Это сопротивление стихий возмущало Гитлера. Быть может, оно даже порождало в нем суеверный страх. В Германии создалась легенда, что Гитлер — любимец солнца. Ясное небо считалось «погодой Гитлера». Но, начиная с осени, небо восстало против него.