Это моя земля! - Борис Громов

«В «гелендах» явно живые есть: похоже, «мерсы» тоже бронированные были, – начинает докладывать разглядывающий поле боя со стороны сквозь четырехкратную оптику прицела Борода. – В серебристом «крузаке» – тоже. У второго «Патриота» в кювете – двое, отползают за горящий «фолькс»…»

Ну о том, что шарики-ролики мин и наши пули явно не всех ухлопали, и без его доклада легко можно было догадаться. Мертвые не матерятся вполголоса, не перекликаются хриплыми гортанными голосами и уж точно не вопят что есть мочи от боли. Кстати, если орут дурниной – значит, не так уж сильно ранены. Этому меня много лет назад под Грозным на ПМП научил пожилой санитар-контрактник, что занимался там сортировкой раненых. Он говорил, что у по-настоящему серьезно раненых сил на вопли просто нет, и они лежат тихо или негромко стонут. А если горланит – значит, и подождать немного сможет.

Ох, ё-моё: видать, от первого шока наши гости оправились! Как колошматят!!! И когда магазины менять успевают? Только все зазря: пули свищут над головой, срезая ветки, с громким помкающим стуком врезаются в стволы деревьев, поднимают фонтанчики грязи, но мы надежно прикрыты – словно бруствером окопа – взгорком, за которым спрятались. Палили бандиты минуты, наверное, три, не меньше, но самое страшное, что приключилось со мной, – осыпало трухой, когда, не выдержав обрушившегося потока свинца, коротко хрустнул, подломился и упал стоявший рядом насквозь прогнивший ствол старой березы. Подозреваю, что вряд ли кто из наших пострадал серьезнее.

«Валера, внимание: они повылазили и что-то затевают», – снова выходит в эфир Борода.

«Понял! Так, мущщины: все залегли, начинаю обратный отсчет… Три, два…»

После «один» снова рвануло, причем куда серьезнее, чем в первый раз. Воздух снова наполнился завывающим железом, снова заскрежетали окончательно превращаемые в металлолом автомобили, посыпались на землю срезанные ветки…

«Все, парни, хорош бока пролеживать, – командует Зиятуллин. – Добивание и «контроль»… Пошли!»

Пошли так пошли, начальству виднее. Закинув «граник» за спину и поудобнее перехватив автомат, быстрым шагом, переходящим в легкую трусцу, стараясь не выпадать вперед, но и не проваливаться в цепочке, выламываюсь из лесополосы на обочину.

«Если будет кто в относительно товарном виде, не добивайте, – снова слышу в наушнике голос Сергея. – «Язык» не помешает…»

У-у-у, брат, ну это ты погорячился! Про «языка» нужно было раньше думать, до того, как эту автомобильную свалку дважды осколками и один раз свинцом причесали. Тут теперь даже тяжелораненого отыскать – та еще задачка. Но к сведению примем, разведданные действительно были бы кстати…

Не срослось. Живых на дороге оказалось всего двое, да и те, как бы это повежливее… в общем, живые были относительно, условно. Способные только кровавые пузыри ртом надувать да ногами по асфальту скрести. Толку от них… В общем, добили, потом подождали немного и окончательный «контроль» в голову провели, когда тела шевелиться начали. К слову, не так уж много пришлось возиться: почти всех, кого накрыли первая серия взрывов и наш обстрел, горцы сами и дострелили. Ученые уже, видать. Но тупые: про то, как и на чем (или скорее на ком) морфы откармливаются, – явно не в курсе. С другой стороны – откуда бы? Кто с такими отморозками на контакт пойдет да информацией делиться станет? Так что ничего удивительного.

Пока добивали поднимающихся мертвецов да собирали трофеи из внедорожников, искореженных до состояния совершенно неремонтопригодного металлолома, внезапно порадовал оставленный возле Лесхоза тыловой дозор. Те, получив от Зиятуллина четкие указания, сначала предупредили нас о приближении колонны, а потом, когда бандиты проехали в сторону Осинников, перекрыли им путь к отступлению. И не прогадали. Видимо, наши оппоненты выводы из первого сегодняшнего боестолкновения сделали правильные и снова назначили что-то среднее между тыловым дозором и посыльным на случай проблем. Да не подфартило им с рельефом местности: от Осинников, а вернее – от поворота на Молотково, возле которого мы свой «тарарам с блинами» и учинили, до самого перекрестка со старой Ярославкой деваться с дороги просто некуда – слева и справа лес стеной, ни единого проселка, ни одного ответвления. Там даже на танке проломиться не вышло бы, не то что на «Ниссан Патроле». Вот и у пошедших «на рывок» бандитов ничего не вышло – влетели аккурат в нежные объятия нашего дозора. Без стрельбы не обошлось, но (как не так давно я сам «тамани» нашей объяснял) против пехотинцев, толково засевших в кювете на обочине, пассажиры и уж тем более водитель движущейся машины – не пляшут. Не успеют ни отреагировать толком, ни изготовку к бою принять, ни тем более прицелиться и начать стрелять.

Так оно и вышло. Стреляли по большей части наши. Бандиты едва-едва огрызнуться успели куда-то примерно в том направлении, как их сосредоточенным огнем из трех стволов задавили. И вытащили из сильно побитого пулями «Патрола» два трупа и слегка подраненного в правую руку заросшего жестким курчавым волосом по самые брови горца. И притащили его к нам.

– Так, и кто будет с «языком» общаться? – обводит стоящих кучкой омоновцев Зиятуллин.

– М-да, Миша-то сегодня в Мытищах – работяг, что там стену разбирают, охраняет, – вспоминает нашего обладателя черной банданы кто-то из парней. – Он по этому вопросу умелец. Разведчик…

– Погоди, Борь, ты ж тоже в разведке служил? – смотрит Сергей на меня. – Как, сможешь?

– А куда деваться? Больше все равно некому…

Действительно, никуда мне от этой «почетной» обязанности не деться. Не учат бойцов ОМОНа технике экспресс-допроса в полевых условиях, а вот в войсковой разведке – вполне. И меня учили. Правда, на практике мне те знания применять приходилось всего пару раз, да и то больше на подхвате был, но хотя бы теоретическая база есть. У остальных нет и того. А главное – нет настроя на то, прямо скажем, весьма грязное и поганое дело, которым сейчас придется заниматься.

– Вот только с матбазой напряженно, – продолжаю я. – Никакого подходящего инструментария нету…

– Это решим, – начинает рыться в карманах разгрузочного жилета Хондрук.

Буквально через несколько секунд он извлекает на свет божий небольшой чехол из кордуры на «липучке», из которого вытягивает стальной мультитул.

– Блин, Валер… боюсь, запачкаю я твой девайс. Допрос – штука грязная…

– Ничего, брат, лишь бы польза была. А отмыть – я его опосля отмою… Кстати, у меня еще и репшнура тонкого немного есть. Нужен?

– Нет, Валер; думаю, и так управлюсь, – с задумчивым видом кручу я в руках блестящий инструмент. – Думаю, управлюсь…

Интермедия третья. Евгения Воробьева

Когда за спиной у Женьки, вошедшей в ангар последней (замыкающей, как наверняка сказал бы Николай Николаевич, вообще словечко «последний» не жаловавший), хлопнула закрывшаяся дверь, оказалось, что в кондейке за крупной решеткой никого нет. Настольная лампа тускло светит, отбрасывая на стены резкие тени, тихонько ворчит кулером ноутбук на столе, а хозяина нет…