Сладкая неудача - Кевин Алан Милн

– Мне очень трудно сказать это, Соф… Мне жаль… Прости…

– Жаль? Чего тебе жаль, Гаррет? И за что ты просишь прощения? Говори же!

Он опустил глаза.

– Все кончено.

Тошнота подступила к самому ее горлу. Она прижала ладонь ко рту, боясь, что из него сейчас хлынет нечто ужасное.

– Что? – вымученно спросила она, когда рвотный рефлекс улегся. – Ты о ком говоришь? О нас? Что у нас кончено, не понимаю? Гаррет, что бы там ни было, я уверена, мы в силах все превозмочь! Ты только скажи… Ну пожалуйста…

Порыв ветра с дождем яростно хлестнул по машине, ее содрогнув.

– Прости, Софи, – повторил Гаррет, более прочувствованно. – Если бы можно было этого избежать, я бы… да… но… но некоторые неудачи невозможно исправить.

– Ах, ты даже продумал все?.. Ну так хотя бы скажи мне, в чем дело? – на верхних нотах простонала она.

Он медленно повел головой, как бы уклоняясь от ее сокрушающего желания знать, что происходит.

– Какая разница? Все кончено, Соф. Когда-то ты убеждала меня, что все хорошее долго не длится. Видимо, твоя правда…

Вот уж чего ей совсем не хотелось, так это удариться в слезы, но его слова отозвались в ней потоком рыданий.

– Ты мне все врал! – пронзительно закричала она. – Ты говорил, что будешь любить меня! Что будешь любить всегда! Что я могу доверять тебе! И что? Я тебе доверяла! Я тебе верила! И вот теперь… – Голос ее прервался, ей не хватило дыхания, она судорожно всхлипнула.

– Насчет свадебных дел не беспокойся, – отстраненно проговорил Гаррет, втиснув эту бесстрастную фразу между ее выкриками. – Я позабочусь, чтобы все были извещены. Тебе ничего не придется делать.

Она слышала его, но не видела – она вся была сплошной крик и непонимающее страдание.

Было много вещей, которые он хотел бы сказать ей, чтобы утешить, но он знал: любое его слово повлечет новые добавочные вопросы. Вопросы, на которые он не хотел отвечать.

– Мне надо ехать, – сухо уронил он.

– Так что же? Ты объявляешь, что все кончено, и уезжаешь? Вот прямо так?

Он молча кивнул.

Софи открыла дверцу и выскочила под проливной дождь. И так стояла, босая, в момент промокшая, наблюдая, как Гаррет отъезжает от ее дома и исчезает из ее жизни.

Когда скрылись габаритные огни, она вернулась в дом. Как была мокрая, рухнула на диван, сжалась в комок и проплакала до утра.

Возможно, мир – твоя устрица, только у твоей устрицы нет перламутра.

– Открой мне, Софи! – кричала Эвалинн в десятый раз.

– Уходи!

– Иди к черту! Я буду тут стучать, орать и звонить, пока ты не впустишь меня! – Эвалинн нажала на звонок пять раз подряд, потом снова принялась барабанить. – Соседи уже смотрят! Лучше открой, пока они не вызвали сюда копов!

Через полминуты Софи сдалась и открыла дверь. Она появилась перед подругой бледная, со свежими полосами слез на щеках. Ее глаза опухли, волосы напоминали воронье гнездо, и казалось, будто она год не вылезала из пижамы.

– Привет, Софи, – ласково начала Эвалинн.

– Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Неужели это так трудно понять!

– Да-да, я понимаю. Но ты уже изолировала себя… на сколько дней? На три дня. Хватит. Можно войти?

Сурово хмурясь, Софи пробормотала:

– Черт с тобой.

Эвалинн шагнула вперед, раскинула руки и обняла Софи.

– Не стану лукавить. Выглядишь ты ужасно.

– Заткнись…

– Фу-у… где твой обворожительный запах? Ты принимала душ?

– Нет.

– Тогда самое время.

Не обошлось без понуканий, но через час Софи выглядела и пахла вполне презентабельно. Вскоре после этого появилась и Эллен – на патрульном автомобиле.

– Зря ты не позвонила мне, Софи, – упрекнула ее Эллен, обнимая. – Тогда бы мне не пришлось узнавать об этой истории три дня спустя от матери Гаррета.

Софи высвободилась из ее рук.

– Ты права. Но… мне не хотелось ни о чем думать и ни с кем говорить. Не хотелось поворачиваться лицом к реальности.

Эллен снова ее обняла.

– Все так, Конфетка, все так… Моя милая…

Эллен обо всем узнала от матери Гаррета, пока дежурила в даунтауне: диспетчер полиции, Оливия, известила ее, что та срочно нужна в офисе. И когда Эллен прибыла, Оливия передала ей то, что только что сама узнала от сына.

– Уже три дня прошло, – бушевала она, – и он не потрудился до сегодняшнего дня поставить меня в известность! И даже сказав, ничего не объяснил, стервец! Сказал только, что Софи здесь ни при чем, а это он сам во всем виноват.

Эллен после разговора с Оливией бросилась звонить на сотовый телефон Софи, но там сразу включалась голосовая почта. Она пыталась звонить ей в кафе, но там никто не отвечал. Тогда она позвонила Эвалинн, которая только что вышла с работы, и передала ей все, что знала, и велела как можно скорее ехать к Софи.

Теперь, когда вся их семья была в сборе, Софи поведала подробности того, как она получила официальный отказ от доктора Гаррета Блэка. На это ушло пара минут, примерно столько же времени, по ее словам, потребовалось Гаррету, чтобы забрать все свои обязательства и укатить в дождливую ночь.

– Но почему? Он ничего не объяснил?..

– Не-а. Сказал, что у него есть мотивы, но будет лучше для нас обоих не говорить о причинах, почему он так делает.

– Уффф! – фыркнула Эвалинн. – Лучше – для кого? Для него?

Софи вздохнула.

– Мысль об этом меня и гложет… Ну ладно, все рухнуло. Да, конечно, мне не хотелось проходить через такое, но всякое бывает… Я ничего не понимаю. Почему он так сделал?.. Это просто нечестно. Я пыталась до него дозвониться, но он не отвечал.

– Мы должны поехать к нему! – Эллен встала. – Прямо сейчас. Как он посмел бросить тебя… вот так у дороги?..

Поначалу Софи сопротивлялась, но через десять минут они уже были в пути, а через пятнадцать – патрульная машина остановилась возле дома Гаррета. На улице было темно, поэтому они сразу увидели, что все огни в доме погашены. Но Софи все равно подошла к входной двери. На ее звонок никто не ответил. Она заглянула в окно, но из-за темноты ничего не смогла разглядеть. Она побежала к машине.

– Ты можешь направить на дом прожектор? – спросила она у Эллен.

– Без проблем, Конфетка. Ты что-то там разглядела?

– Нет. Я просто хочу убедиться, что ничего не вижу.

Софи поспешила к двери и снова заглянула в окно. На этот раз она видела все с полной ясностью. Только смотреть там было не на что. С тем же ощущением, что ее вот-вот стошнит, она медленно поплелась к машине и забралась на сиденье.