«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

В такси Джорджия ликовала, но и немного тревожилась. Вопрос заключался в том, не возбудил ли у Чилтона подозрений розыгрыш Памелы Райл и Томаса Парка? Не возникло ли трудностей в том, чтобы убедить его надеть парик? Элисон сообщит ей завтра. Именно Элисон предложила своей подруге, миссис Райл, план, с помощью которого обнаружилась связь между Чилтоном и медальоном. Элисон знала, что за странными капризами и эскападами Памелы Райл скрывается надежнейший друг, и та действительно с готовностью откликнулась на ее предложение, особо не вникая в причины подобной просьбы. Сэр Томас Парк хранил так много секретов, что можно было рассчитывать: он не выдаст даже самый незначительный. Миссис Райл заранее попросила его предложить историю Элизабет Баррет для одной из сцен шарады, поскольку Элисон посчитала, что таким образом данная затея предстанет более спонтанной и с меньшей вероятностью насторожит Чилтона Кэнтелоу.

Действительно, если бы не восторг леди Риссингтон, выраженный так некстати, все прошло бы гладко. Памела Райл проследила, чтобы мужчины из ее команды переодевались в кабинете мужа, где не было зеркал. Там не было ничего, что помогло бы Чилтону увидеть сходство со своей бабушкой – женщиной из медальона. Он был полностью поглощен ролью Элизабет Баррет, пока к нему из зрительного зала не бросилась леди Риссингтон и, взяв за руку, не вскричала:

– Чилли, ты выглядишь просто божественно! Посмотри же на себя. Это сногсшибательно. – И подвела его к висевшему на стене зеркалу.

Чилтон Кэнтелоу несколько секунд изучал склоненную набок кокетливую голову с ниспадающими локонами; лицо, смотревшее на него из зеркала, было чужим и вместе с тем знакомым.

– Да, эффект весьма поразительный.

Он отвернулся, с улыбкой глядя поверх головы леди Риссингтон на гостей. Вышел из комнаты своей неуклюжей, вразвалочку, как у медведя, походкой и обратился к миссис Райл:

– Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном? Перед уходом я забыл кое-что передать своему секретарю.

– Разумеется. Вы знаете, где он. В следующей сцене вы ведь не заняты?

Не снимая парика и викторианских кружев, миллионер вышел в холл, набрал номер и тихо произнес:

– Это вы, Дэвид? Говорит Кэнтелоу. Узнайте, где находилась сегодня вечером между девятью пятнадцатью и девятью тридцатью миссис Найджел Стрейнджуэйс. И ее муж тоже… Да, я знаю. Пожалуйста, не перебивайте. Сообщите об этом Бэ-двадцать и Бэ-двадцать три. Да, я хочу, чтобы они начали немедленно. До свидания.

Чилтон вернулся в кабинет, снял парик и несколько секунд разглядывал его. Затем он запустил пальцы в шелковистые черные волосы и, резко выдыхая через раздутые ноздри, потянул. Чилтон не стал выдирать волосы рывком. Он тянул ровно, словно желая продлить мучение некой женщины, чью темную голову наклонил. Вскоре Чилтон вырвал прядь волос, взял гребешок и принялся тщательно начесывать волосы на маленькую проплешину, которую сделал в парике.

– Эти двое – единственные, кто его видел, – бормотал он. – Если только Кестон не лгал. Глупо с моей стороны… однако излишняя осторожность не повредит. Черт бы побрал все эти предосторожности! Меня от них тошнит. Ну не так уж долго осталось.

Чилтон вышел в соседнюю комнату, одаривая веселой, уверенной, полной обаяния улыбкой миссис Райл и остальных членов ее команды, которые как раз возвращались, отыграв третью сцену шарады.

До сих пор Джорджия не в состоянии была во всей полноте постичь степень вовлеченности «А.Ф.». Были моменты – история с Розой Альварес, зловещая сцена в лаборатории профессора Харгривза Стила, – когда она чувствовала, как кровь стынет у нее в жилах. Однако даже эти эпизоды благодаря своей откровенной мелодраматичности сообщали атмосферу нереальности данному делу, а любительщина, дешевые сантименты, жалкая идеалистичность или просто раздражительность в отношениях рядовых членов «А.Ф.», с которыми работала она сама, мешали ей воспринимать ситуацию серьезно. Подобно многим высокоинтеллектуальным людям, Джорджия склонна была недооценивать потенциальную силу глупости. Хотя последние десять лет преподали им так много наглядных уроков на предмет того, как несколько по-настоящему решительных, беспринципных людей могут эксплуатировать эту глупость и апатию. Миллионы мужчин и женщин в Англии, как и сама Джорджия, по-прежнему повторяли: «Здесь ничего подобного случиться не может». Даже Джорджия, видевшая, что это начинает происходить, не могла до конца поверить своим глазам – настолько трудно было англичанам ее уровня стряхнуть с глаз пелену, образовавшуюся за долгий период безопасности.

– Известны случаи, когда инженеры подрывались на собственных минах, – сказала она Найджелу, когда вся эта история завершилась. – Я не представляла, что нацию можно предать из-за безупречности ее защитных механизмов.

Однако Джорджию насторожили два события, имевших место вскоре после приема у Памелы Райл. Первое было настолько банальным, что в то время она едва осознала его значение. Благодаря второму появилась, вероятно, самая большая после Первой мировой войны журналистская сенсация.

В тот день, когда у Райлов состоялся званый ужин, Джорджия вышла из такси за несколько сотен ярдов до жилого дома, в котором находилась ее квартира, тихо проскользнула в него и легла в постель. Служанку она отпустила на целый вечер. Через полчаса во входную дверь дома позвонили. Набросив халат, Джорджия пошла открыть. На улице, держа под мышкой шлем, стоял полицейский – высокий, вежливый молодой человек.

– Прошу прощения за беспокойство, мэм, – сказал он. – Я только что увидел какого-то типа, который торопливо шагал по улице, – вышел вроде бы из этого дома. Поэтому я подумал, что нужно проверить, не было ли у кого-нибудь взлома. Вы ничего подозрительного не слышали?

На лбу у этого молодого человека словно крупными буквами было написано: «небольшая привилегированная школа» и «Хендонский полицейский колледж». Джорджия сощурилась от света, провела тыльной стороной ладони по голове.

– Нет. Я лежала в кровати… голова болит, но, думаю, услышала бы, если бы он орудовал в одной из комнат.

Полицейский поинтересовался, весь ли вечер она находилась дома.

– Да, – кивнула Джорджия. – Но почему вы решили, что этот человек преступник? И разве вы не можете арестовать человека за то, что он подозрительно долго стоит на одном месте?

– Он не стоял, мэм. Напротив. Стремительно пронесся мимо меня. Правда, мне показалось, будто я его узнал. И если он тот тип, на кого я думаю, мы можем взять его в любой момент. Один из наших «клиентов». – Он улыбнулся. – Ваша прислуга, вероятно, тоже ничего не слышала?

– Я отпустила ее на вечер.

– Не возражаете, если я осмотрюсь? Так, для верности.

Полицейский торжественно обошел квартиру, заглянул даже в спальню. Наконец он удалился, всячески извиняясь за беспокойство и выражая надежду, что головная боль Джорджии скоро пройдет. Она записала номер, который заметила на его форме. Сомнений нет, это лишь совпадение, что кто-то интересуется ее передвижениями в тот самый вечер, когда важно, чтобы «А.Ф.» не узнал, что она вообще выходила из дома. Но если молодой полицейский и подозрительный тип были фальшивкой, она сумеет быстро выяснить это.