«Улыбчивый с ножом». Дело о мерзком снеговике - Николас Блейк

«Да, – подумала Джорджия, – Чилтон-Эшуэлл именно такой, как заявлял его хозяин. Но я не должна позволить этому ослабить мою бдительность. Он не станет испытывать меня всей этой чушью насчет величественных поместий Англии». Поднимаясь по широким невысоким ступеням лестницы, она заставила себя вспомнить, что здесь, в сердце Англии, планируется уничтожение страны.

Джорджию провели в уютную комнату с высокими потолками, где собрались гости. Чилтон Кэнтелоу улыбнулся, когда появилась Джорджия. Во фланелевом костюме, взъерошенный, он более чем когда-либо походил на мальчишку. Вразвалку, как медведь, лорд пересек комнату и на несколько мгновений задержал руки Джорджии в своих.

– Как приятно вас видеть! Вы благополучно добрались? Хотите чаю?

– Нет, спасибо. Я уже пила чай. Ваш дом – само совершенство. – Джорджия обвела взглядом комнату, немного смущенная. Большинство мужчин, заметила она, были одеты во фланелевые костюмы. – Вы все будете танцевать народные танцы? – поинтересовалась она.

Чилтон громко расхохотался:

– Народные танцы! Какой же у вас причудливый ход мыслей! Вас никогда не устраивает очевидное. Мы играли в крикет.

– Для Джорджии это безразлично, – раздался знакомый голос. – Разницы она не видит.

– Питер! Вот уж не знала, что вы будете здесь. Вас выставили из команды графства?

– Сегодня у нас нет соревнований. Лорд Кэнтелоу попросил меня поиграть за его команду против одной из местных групп. Э, да они настоящие сорвиголовы, ваши шахтеры. Я весь в синяках.

– Мы здесь играем без обмана, – произнес Чилтон. – Покажи себя во всем блеске, Питер, дружище, когда тебе придется играть на настоящем поле.

Это добродушное подшучивание было таким английским, с горечью подумала Джорджия, как и атмосфера Чилтон-Эшуэлла, которая, несмотря на миллионы его владельца, являла собой парадоксальную английскую смесь идиллии и уюта. За ужином, когда они обсуждали план Чилтона для безработных, Джорджия – играя свою роль, – заметила, что, вероятно, сформулировать его помогли недавние поездки лорда в Германию и Италию. Кэнтелоу пылко ответил, что нам не следует брать за образец континентальные методы, английский дух – это совсем другое и всегда должен создавать свои формы.

Пристально следя за магнетическим взглядом его карих, с золотыми искорками глаз, которые с легкостью меняли выражение от игривости до почти тигриной, яростной сосредоточенности, Джорджия полагала, что он говорит искренне. Его вера в себя была настолько безоговорочной, что в данный момент он мог ни на секунду не сомневаться в правдивости своих слов. Чилтон занимался самообманом на широкую ногу, а именно из такого теста и лепятся диктаторы. Если человек уязвим, когда теряет уверенность в себе, то где слабое место Чилтона, спрашивала себя Джорджия.

Этим вечером она осознала, насколько он неуязвим. Среди гостей находились по крайней мере две женщины, чья красота была достойна короля: ослепительная блондинка с аристократическими чертами лица – леди Риссингтон и миссис Мэйнверинг, чье очарование сияло в освещенной свечами гостиной, как рубин или тлеющий уго ль. Было очевидно, что Чилтону достаточно поманить пальцем, и они пойдут за ним куда угодно. Однако его обращение с дамами было любезным, шутливым, без пуританской суровой сдержанности и без развратной агрессивности; они вполне могли быть его младшими сестрами, только что окончившими школу. «Неужели они этого не видят?» – думала, втайне забавляясь, Джорджия, пока наблюдала за их скрытыми или явными усилиями привлечь внимание лорда.

Еще больше она удивилась, когда после ужина начались танцы под радиолу, и Чилтон пригласил ее первую, оставив двух профессиональных обольстительниц кусать себе локти. Танцевал он превосходно, обычная неуклюжесть его походки исчезла. «Я не просто в логове льва, а непосредственно в его пасти, – сказала себе Джорджия. – Что ж, в конце концов, Чилтон всего лишь мужчина. Он воспринимается как мужчина, я чувствую тепло его пальцев на своих плечах, поэтому приободрись, моя дорогая».

Когда танец закончился, Чилтон повел Джорджию на террасу. Перед ними расстилался парк, его гладкие очертания словно шевелились в такт вселенскому ритму сна. Внизу мерцало озеро, и плывущие лебеди казались утонувшими призраками луны. За спиной у них снова зазвучала музыка.

– Почему вы так на меня смотрите? – спросила Джорджия, поворачиваясь к Чилтону.

– Как я смотрю на вас?

– Будто я уравнение нового вида, которое ваш учитель написал на доске.

– Может, вы таким и являетесь, Джорджия. Я не до конца вас понимаю.

– А вам нужно понимать людей?

– Когда они могут быть опасными для меня – да.

Джорджия ответила холодно, не выдавая, насколько его слова потрясли ее:

– Каким же образом я могу быть для вас опасна?

– Если вы не знаете, то никто не знает.

Наступила тишина, нарушаемая тревожным попискиванием внизу, в камышах, болотной курочки. Было нечто внушительное в молчании Чилтона, в его отказе давить на нее. Джорджия чувствовала, как его таинственная сила обволакивает ее, сливаясь с чарами дома и освещенного луной парка.

– Это странный разговор, если учесть, что мы встречались лишь один раз, – заметила она.

– Мы оба с вами люди неординарные. Вы считаете, что нам следует говорить о погоде?

– Это безопасная тема, особенно когда рядом с вами опасный человек.

Джорджия подчеркнула слово «опасный». В игру загадочных реплик можно играть и вдвоем.

– Я не играю ради безопасности. Как и вы, судя по сведениям.

– Сегодня путешественника подстерегает не так много риска. Только грязь и усталость. Против них я никогда особо не возражала.

– Путешествия… А мы говорим о путешествиях?

Джорджия не ответила. Ее молчание словно встало перед ним ледяным барьером. Голос Чилтона стал проникновеннее:

– Видимо, вы не представляете, какое вы возбуждающее создание. На вашем фоне Мэйнверинг и Риссингтон кажутся глупыми целлулоидными куклами. Такая женщина, как вы, могла бы…

Чилтон взял ее под руку и повел в дом. «Нет, – думала Джорджия, – это нелепо. До странности нелепо. Возможно, это и есть способ действия… единственный для меня способ действия. Вероятно, его привлекает мое сопротивление. Чилтон привык, что женщины падают к его ногам, и чувствует это сопротивление, но насколько подозревает его истинную подоплеку? Чилтон имел в виду, что я опасна для мужчины или для будущего диктатора?»

В тот вечер у нее не было возможности поговорить с Питером Бретуэйтом наедине. Однако на следующее утро, пока Чилтон совещался со своим секретарем и доверенным лицом, Питер пригласил ее сыграть с ним партию в часовой гольф.

– Я не умею играть в часовой гольф, – сказала Джорджия.

– Это не страшно. Я играю в него мастерски. Вы удивитесь.