Не вернувшийся с холода - Михаил Григорьевич Бобров

на неверной курсовой звезде блеснуло твое сокровище… — цитирую “Южный Почтовый” наверняка тоже неверно, только по расширившимся глазам Леоны вижу: неважно.

— … Паутинка моей дружбы больше тебя не держала: нерадивый пастух, я, должно быть, заснул.

Мы молчим еще несколько мгновений; звучит один ручеек. Леона поднимается, забирает с каменного кольца черпак:

— Почему мы так неохотно хвалим? Шерри все роняла, теряла, разбивала… То еду не посолит, то забудет, что уже солила — и опять посолит. Три раза… Ух, как мы на нее злились! А она даже не оправдывалась! Она была рада хотя бы тому, что ее не гонят! А теперь поздно, поздно, поздно!

Мы стоим обнявшись пока Леона не перестает плакать.

Надо просто зайти к ней сегодня вечером.

Остаться — чего проще?

Новый мир. Все заново. Никто не упрекнет.

Но я боюсь.

* * *

— Бойся, — разрешает мастер. — Один из твоих самых сильных инструментов — страх. Знаешь, почему?

Конечно, знаю. Любой другой ответ приведет к совсем не игрушечному шлепку бамбуковой палкой по плечам.

— Бойца из тебя готовить поздно… — я сижу на коленях посреди маленького дворика. Мастер прохаживается позади. В конце занятия он спросит, сколько раз прошел слева направо, и сколько — обратно. Я опять отвечу неверно и опять вместо передышки буду мыть полы в зале…

— … Твоя надежда, твоя коронка, твоя удача, твоя жизнь — один удар… Цель справа!

Правое колено вперед и вверх; левый большой палец уже сдвинул защелку ножен; лезвие как будто вынимается из левого кулака; шелест, шепот, шорох — точь-в-точь голосок Акаме!

Рука выпрямляется в локте — удар!

Попал!!!

Только теперь доворачивается голова; заканчивается выдох… Я вижу мишень.

Соломенная подушка развалена горизонтальным разрезом. Наставник бесстрастен:

— Цель слева!

Левое колено подбираю к правому, сейчас колобком на левый бок; правая рука должна успеть “длинным кнутом”… А если подумать? Следующую мишень объявят спереди. Из того положения, в которое приведет перекат, сложнее всего будет ударить вперед — мастер это учтет. Тогда так: незаконченный перекат, ноги под себя — распрямление лицом к левой мишени — вспарывающий удар снизу вверх; отдача — попал! Теперь передняя мишень справа от меня; немедленно глубокий отшаг правой ногой за спину — чтобы силой инерции развернуло в поясе; и снова мах правой рукой, обратным хватом, но теперь уже сверху вниз.

Попал!!!

И угадал — мишень без постоянного места, мастер подсовывает ее только на время задания — и попал!

Голова снова доворачивается позже руки. Рука быстрее ноги вдвое, нога сильнее руки впятеро; а тело в поясе поворачивается медленнее их обоих.

Мастер держит ручку мишени. Сама подушка срублена под корень.

— Почему твой инструмент — страх?

— Потому что подсознание работает всегда. Страх, интуиция, опасения — неоформленные результаты расчета, выполненного подсознанием.

— Как пользоваться подсознанием?

— Наполнять его данными!

— А потом?

— А потом не мешать голове думать.

— Способ?

— Убрать мысли. Заткнуть внутренний голос.

— А ты сейчас что думаешь, кошачий выпердыш? Что угадал первую мишень и теперь не будешь мыть полы? Расслабился до выхода с поля? Нехорошо!

Клянусь, не было видно, как мастер замахнулся ручкой срубленной мишени!

* * *

Мишени Енот лихо разваливал длинным слитным движением — по две, три, пять одной сверкающей линией, одним фантастически красивым росчерком. Если забыть, где и по какому поводу фильм — можно представить самурайский боевик. На экране буйствовала весна; Енот успешно излечился у доброго доктора и теперь не менее успешно постигал фехтование. И Виктор снова хмыкал, глядя на успехи киногероя: в Портале причина, ясно же! Местные этого знать не могут, вот и остается им лепетать про исключительный талант, врожденную предрасположенность да благоприятное сочетание звезд Сад-уль-Забих.

* * *

Звезды уже проявились в полном блеске, небо потемнело полуночной глубиной — тогда только мастер выдохнул:

— Довольно. Заминка. Дыхание. Массаж. Спать!

Спать?

Не убирать зал, не чистить обувь?

Спать!!!

Почему наши предки не говорили: “Я победю” или: “Я побежду”?

Потому, что говорили: “Мы победим”!

Три долгих месяца назад, в последний день местной зимы, когда детвора забивала снежками чучело мороза (да какие тут морозы, впрочем? Ну, градуса три; снег то выпадет — мокрый, крупный — то почти сразу же и растает) — я пришел в затерянный среди усадеб Столичного Региона дворик мастера. Мастер поддерживал заговор целиком и полностью и принял меня с заметным одобрением. Мое имя не спросил, а свое не назвал, ссылаясь на очевидные принципы конспирации. Предложенные за обучение деньги сразу же разделил на две ощутимо неравные части. Меньшую взял, большую двинул ко мне:

— Купи снаряжение.

— Рукавички, шлем, деревянный меч?

— Это я тебе выдам. Лучше, чем у меня, ты все равно не найдешь. Купи карты Столичного Региона. Штук десять. Ищи разные масштабы, разных мастеров, будем составлять сборную, подробную. Туристический путеводитель. Карандаши. Блокноты. Поищи, может быть, удастся найти карманные часы… Какой у тебя пульс?

В отличие от мастера, доктор свою долю денег взял полностью — зато и отработал их до монетки. Ладно там, воспаление в коленном суставе задавить — это хотя бы теоретически представить можно. Но Герхард Борегар фон Цузе гарантировал мне работу спины — как у обыкновенного здорового человека моего возраста. На Земле с этим без операции справиться не пытались. И непохоже, чтобы лиценциат медицины напихал мне в спину титановых спиц под наркозом.

А как починили спину и ногу, стало возможно бегать.

И мастер эту возможность отработал, как доктор свою премию: до копеечки!

Так что к летнему пляжному сезону пульс у меня сделался как у космонавта — шестьдесят ровно. А вот при первой беседе с мастером я, помнится, удивился:

— Ну… Шестьдесят пять-семьдесят. Похудею еще, теперь же двигаться мне можно.

Мастер кивнул:

— Доктор передавал письмо. Я спрашиваю вот почему. Часы у нас редкость и ценность. Особенно наручные. Ты ищи, но, скорее всего, время мы будем считать по пульсу. Сейчас я тебе все и объясню… — наставник гостеприимно растворил калитку в царство пота и боли:

— Вот наш двор. Особое снаряжение нам не понадобится. Ты не молод. Твой командир… Молчи, никаких имен, привыкай… Пишет, что гоняться за молодежью в составе команды тебе не придется. Отсюда следует, что изучать ты будешь искусство единственного удара. Подход, удар, отход. Вынимать клинок быстрее, чем конь лягается, тебя научу я… Но главное в нашем деле — уметь планировать подход и отход. Если тебя на маршруте зажмут даже полные придурки, которых сейчас гребут в стражу — вряд ли ты отобьешься… Для того нам и карты,