Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - Иосиф Кантор

– Ни одно дело в Египте не обходится без жрецов, – кивнул Моисей. – Интересно, что еще они приготовили для меня?

Спать Моисей решил у жены, в ее шатре. Он изначально и собирался спать там, решив, что теперь, когда он воссоединился с семьей, у него будет семейный шатер, место для отдыха и общения с домочадцами, и будет шатер для приема посетителей и проведения советов. На самом же деле семейных шатров, в которых Моисею всегда были рады, получилось целых три – шатер жены, шатер тестя и шатер, в котором расположились сыновья.

– Я так рад вашему приезду, – сказал Моисей жене, когда они легли.

Моисей многое хотел еще сказать, но силы покинули его, и он заснул крепким сном. Ципора долго не спала – лежала рядом, смотрела на спящего мужа, ощущала тепло его тела и слушала его ровное дыхание. Она никак не могла свыкнуться с тем, что ее муж стал вождем еврейского народа. Ципора всегда знала, что Моисей человек незаурядный, обладающий множеством талантов и достоинств, но никогда не представляла его в столь великой роли.

Осия привел к шатру, где спал Моисей, четверых воинов. Расставил их вокруг шатра, а сам уселся у входа с обнаженным кинжалом в руках. Вскоре к нему присоединился Элиуд, сказавший, что не может и не хочет спать в эту ночь. Так до утра охраняли они своего вождя…

– Я так и не получил обещанного совета, – напомнил Моисей на следующее утро Иофору.

Они увиделись возле шатра Иофора. Моисей с женой и сыновьями пришел поприветствовать тестя и узнать, как ему спалось после вчерашних волнений. Иофор, услышав знакомые голоса, вышел им навстречу. Жена и сыновья скоро ушли, а Моисей задержался.

– Совета? – удивился тот, но сразу вспомнил. – Ах, да! Я думаю, что твое время слишком ценно для того, чтобы тратить его на решение незначительных споров. Твое предназначение быть посредником между народом и Богом, ты должен учить людей тому, как им следует жить и как поступать, а не решать судьбы разбитых кувшинов и сбежавших ослов. Да и невозможно в одиночку судить целый народ, это не дело, а мучение, как для тебя, так и для людей. Нужны помощники.

– Вообще-то раньше то, что не касалось судей фараона, решали начальники колен, – ответил Моисей. – Но я думал, что сейчас, во время похода, споров будет немного, и ошибся. Я часто ошибаюсь, если ты еще не успел заметить.

– Начальники колен тоже могут погрязнуть во всех этих дрязгах, – покачал головой Иофор. – Людей в каждом колене много, чем дальше они будут идти, тем большие тяготы перетерпят и больше будут страдать. А тяготы со страданиями ожесточают сердце и порождают раздоры. Разве не так?

– Так, – согласился Моисей и спросил: – Как же ты посоветуешь мне поступить?

– Выбери из народа достойных людей, таких, кто богобоязнен, правдив и неподкупен и поставь их начальниками над людьми. Самых достойных поставь начальствовать над тысячей человек, других над сотней, кого-то над полусотней, а кого-то над десятком. Пусть они постоянно будут с народом, это поможет им поддерживать порядок и справедливо разбирать тяжбы между людьми. То, с чем не справится начальник над десятью, решит начальник над полусотней. То, с чем не справится начальник над полусотней, решит начальник над сотней, а более сложные дела и споры решит начальник над тысячей. Самое же сложное достанется тебе, но его будет мало, и оно тебя не изнурит. Сделай так, и твое бремя станет легче, а в народе установится порядок. Начальникам над коленами поручи надзирать за тем, чтобы судьи в их коленах вершили дела справедливо и не обижали людей.

Разговор прервал Аарон, подошедший к Моисею в сопровождении Элиуда и двух молодых мужчин, похожих друг на друга, словно близнецы. Оба были высоки ростом, на полголовы выше не обделенного ростом Моисея, а шириной плеч едва ли не вдвое превосходили широкоплечего Элиуда. Бороды у молодцев были короткими, но держались они степенно, как зрелые мужи. Из оружия при них были длинные копья с черными древками (Моисею не доводилось видеть такие) и длинные кинжалы.

– Это Амосия, сын Варака, и Иеффай, сын Охозии, – представил молодцев Аарон. – Оба они из достойных семей колена Эфраимова и стоят дюжины воинов.

На похвалу молодцы никак не отреагировали. Поклонились Моисею и стали по бокам от него.

Моисей недоуменно посмотрел на Аарона.

– Амосия и Иеффай будут охранять тебя, – пояснил Аарон. – Когда один спит, другой будет бодрствовать. Кроме этого Осия выделил два десятка воинов, которые станут посменно нести караул возле твоего коня или возле твоего шатра…

– Стоит ли так утруждать людей? – возразил Моисей. – Я уповаю на Господа…

– Все мы уповаем, – ответил Аарон, – но это не означает, что мы не должны ничего предпринимать для нашего блага. Господь вознаграждает деятельных и предусмотрительных, а ленивых и легкомысленных карает.

Аарон говорил не в обычной своей мягкой манере, а твердо и строго, давая понять, что возражений он не потерпит.

– Благодарю тебя за мудрый совет, Иофор, – поблагодарил Моисей, поняв, что отказаться от охраны не удастся, и в сопровождении двух молодцев направился туда, где были привязаны лошади.

Моя жена варит такую гороховую похлебку, что язык от восхищения прилипает к нёбу, и умеет зажарить ягненка так, что мясо его тает во рту, но никто же не обязывает меня питаться только этими блюдами», – отвечал Манассия друзьям, упрекавшим его в чрезмерном сладострастии.

Друзья упрекали легко, без осуждения, с примесью зависти. Сами бы хотели стать завсегдатаями в храме Хатхор и вкусить в полной мере ласк искуснейших в любви жриц, но жадность мешала им. За свои ласки жрицы рогатой богини требуют столько золота или серебра, что свет в глазах меркнет, а на сердце ложится тяжесть. Одна ночь с жрицей Хатхор стоит в десять-двенадцать раз дороже ночи, проведенной с обычной блудницей, но что может дать мужчине обычная женщина, неискусная и неискушенная? Станцует возбуждающий похоть танец, тряся грудями и вращая животом, а потом ляжет и позволит делать с собой что угодно. Жрица богини любви не позволяет мужчине делать с собой что угодно, она сама делает с ним то, что угодно ей, и удовольствие от этого неимоверное, ни с чем не сравнимое. Это удовольствие невозможно передать словами, его нужно испытать. Тому, кто не испытал этого, не понять разницы между жрицей Хатхор и обычной женщиной…

Когда упрекали друзья, Манассия отшучивался. Когда упрекала жена, он отмалчивался, не желая обижать ее еще больше сравнениями. К жене он привык так, как привыкают к обжитому уютному жилищу, все недостатки и достоинства которого давно известны и у которого достоинств гораздо больше, чем недостатков. Черепахе нужен панцирь, а человеку нужен дом, а в доме должна быть женщина, которая хранит тепло очага и рожает детей. Без звонкого детского смеха дом не дом.

Жена Манассии попалась хорошая, из тех, кто поворчит немного, да успокоится, не тая в душе зла. Он по-своему любил ее, то есть – испытывал к ней приязнь и старался быть с ней добрым. Мужчины устроены так, что любят разнообразие, женщины же превыше всего ценят постоянство. Бог так придумал или само собой сложилось – не столь уж и важно, важно то, что это так, этого не изменить, и с этим надо считаться. Можно прожить жизнь с одной женщиной, к которой ты привык, но невозможно всю жизнь делить ложе только с ней и ни с кем больше, потому что привычка убивает любовное наслаждение. Кроме того, жена Манассии была не из любвеобильных, пышущих страстью. Ласки ее были скромны и настолько однообразны, что наскучили Манассии еще в первый месяц совместной жизни. Манассии хотелось улетать в небо и падать с невероятной высоты, чтобы взлететь снова, хотелось переполняться наслаждением так, чтобы умирать и воскресать заново, ему хотелось любить самой полной мерой, на пределе своих возможностей, а вместо всего этого ему предлагалось податливое, но весьма скупое на ласки тело жены, и удовлетвориться этим он не мог и не хотел.