Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - Иосиф Кантор

В храме Хатхор можно было выбирать любую из жриц, а еще для самых отличившихся перед богиней (то есть для завсегдатаев из числа приносивших храму большой доход) имелось нечто особое, стоившее очень дорого. Четверо жриц привязывали обнаженного мужчину за руки и ноги к ложу из эбенового дерева в помещении, не имеющем окон, затем гасили светильники, сбрасывали с себя одежды и начинали ублажать его вчетвером. Привязывание к ложу было чем-то вроде ритуального жертвоприношения богине Хатхор, и считалось, что это она вселяется в четверых жриц своих для того, чтобы заняться любовью со смертным, иначе говоря – принять жертву.

Не было ничего сладостней этого «жертвоприношения». Жаль только, что подобное удовольствие доставалось Манассии нечасто – два-три раза в год, потому что воплощение богини Хатхор в своих жриц могло иметь место только в редкие благоприятные дни, а желающих вкусить «божественных» ласк было много.

Покидая Египет, Манассия радовался и грустил одновременно. Радовался своему высокому положению (в Египте он был всего лишь писцом, ведущим учет кирпичам из глины и соломы, которые делали для фараона евреи) и грустил оттого, что больше никогда не переступит порога храма богини Хатхор и не вкусит ласк ее жриц.

Жена была рада этому, и глаза ее сверкали торжеством. Она надеялась, что теперь муж будет принадлежать ей и только ей одной. Глупая женщина, уповающая на то, на что уповать не стоит, ибо тот, кто вкусил различных вкусных сладостей, будет до конца дней своих есть простой хлеб если не с отвращением, то без удовольствия. Любовь к наслаждениям – одно из основных свойств человеческих.

Казначей – беспокойная должность, и дел у Манассии было много. Дела отвлекали от дум, но еще во время подготовки к Исходу тоска по наслаждениям становилась такой острой, что превращалась в боль. Манассия готов был удовольствоваться ласками обычных, в меру искушенных женщин, но он понимал, что даже эта скромная радость может оказаться недоступной ему, потому что в пустыне вокруг него постоянно будут находиться люди. Люди будут ехать или идти рядом, люди будут приходить с делами и просьбами, люди будут разбивать шатры по соседству… Огромная толпа пойдет по пустыне, и он, Манассия, станет частью этой толпы.

При желании можно было бы ненадолго уединиться с кем-то из женщин, желавших добиться расположения казначея, в шатре или в повозке днем, но и это недолгое уединение постоянно бы нарушалось… А ночью женатому мужчине положено делить ложе с женой, и это правило Манассия всегда соблюдал неукоснительно. Хотя бы потому, что рядом с женой ему очень хорошо и покойно спалось. Есть женщины, рядом с которыми испытываешь прилив сил и возбуждение, и есть женщины, чье присутствие располагает к покою. Жена была из вторых.

Было и еще одно обстоятельство, вынуждавшее Манассию блюсти внешние приличия. Его высокое положение полностью зависело от расположения Моисея, а Моисей был из тех, кого принято называть праведниками. Вряд ли бы он доверил казну человеку с плохой репутацией. Какие-то слухи про Манассию, конечно же, ходили, но слухи распространяют про всех. Нет человека, про которого кто-то чего-то бы да не сказал. Но очень важно то, как ведет себя человек. Если он ведет себя достойно, соблюдая все положенные правила и приличия, то слухам много веры не будет – мало ли кто что выдумает. Если же поведение человека сообразно порочащим его слухам, если поведение подтверждает, а не опровергает их, то все скажут: «да, он таков, как про него говорят». Кузнецу или гончару можно жить, как угодно, в согласии со своей натурой, потому что людей интересует, крепок ли выкованный кинжал и нет ли трещин в новом кувшине. Им нет никакого дела до того, с кем делит ложе кузнец и каким наслаждениям предпочитает предаваться гончар. Но казначей должен всегда помнить о своем достоинстве. Любой сановник должен помнить о своем достоинстве. Даже фараон, который волен творить все, что ему вздумается, должен помнить о своем достоинстве и не должен выставлять напоказ то, что вызывает осуждение или порицание. Иначе скажут люди: «Наши беды (а бед всегда хватает) происходят от того, что нами правит неправедный фараон» – и взбунтуются. Но фараону легко достигать желаемого. Он может сколько угодно пребывать в уединении, которое никто не осмелится нарушить по собственному почину. Много дней в году фараон не появляется на людях. Считается, что он молится богам о благоденствии и процветании Египта, но кто знает, чем он на самом деле занимается. Разве у фараона нет какой-нибудь постыдной тайной страсти? У любого человека есть такая страсть…

Из любого положения можно найти выход, если хорошенько подумать. В ночь выхода из Египта Манассия сказал жене, что сильно беспокоится о сохранности казны, которую денно и нощно охранял отряд воинов, но не хочет оскорблять охрану своим беспокойством, поэтому время от времени по ночам будет вынужден отлучаться для того, чтобы тайком проверить, все ли в порядке с казной.

– Это продлится недолго, – сказал он. – Как только я удостоверюсь, что воины несут охрану должным образом, так смогу спать спокойно.

Тайные проверки казны – хорошая придумка. Во-первых, объясняет, почему Манассия уходит из шатра, завернувшись в простую темно-серую накидку, незаметную в ночи и не привлекающую к себе внимания. Во-вторых, жена никому не расскажет о ночных отлучках мужа, поскольку понимает, что об этом нельзя рассказывать. В-третьих, отсутствовать можно подолгу, потому что никто не может сказать, сколько времени нужно человеку для того, чтобы убедиться в добросовестности охраняющих казну…

Женщин, подходящих для утех, Манассия присмотрел заранее, во время подготовки к Исходу. Выбирал он осмотрительно и вдумчиво. Выбирал только из вдов, чтобы не было проблем ни с отцами, ни с мужьями, выбирал таких, у кого в глазах сверкали плутовские искорки, то есть – охочих до наслаждений определенного рода. И каждую собирался навещать не более двух-трех раз, чтобы утехи не переросли в привязанность. Думал, что соблюдать это условие будет легко, потому что ни одна из обычных женщин, будь она хоть блудницей из блудниц, не может сравниться с последней из жриц богини Хатхор… Что толку сравнивать? Это все равно, что сравнивать воду из зловонного источника с парным молоком. Но когда нет под рукой молока, будешь пить что угодно, даже воду, которая противно пузырится, горчит на вкус и отвратительно пахнет…

В первую ночевку Исхода Манассия возвращался в свой шатер по затихшему спящему стану, но вдруг услышал знакомый звук, от которого сердце сразу же затрепетало в груди, а по телу разлилась приятная истома. То было мягкое прищелкивание языком «тц-тц-тц», повторенное дважды. Так жрицы Хатхор дразнили мужчин, распаляя в них страсть – ускользали из объятий, отбегали и издавали эти звуки, в которых были заключены призыв и обещание блаженства. Жрицы были резвы и проворны, а тело смазывали маслом для того, чтобы ускользать без труда. Поймать жрицу и овладеть ею можно было только тогда, когда она сама этого хотела.

«Мне померещилось», – подумал Манассия, останавливаясь и напрягая слух.

– Тц-тц-тц, – раздалось совсем близко, за спиной, и чьи-то мягкие нежные руки закрыли глаза Манассии. – Богиня помнит о тебе, ведь ты один из самых рьяных ее почитателей…