Фиалки на десерт - Мария Метлицкая

Я бывала у него, в его квартире. Сказать, что все скромно, – ничего не сказать. Аскетично, по-военному – наверное, так.

Только по ночам он «открывался» – обнимал, вжимался в меня так, словно боялся, что я испарюсь, исчезну.

Однажды сказал:

– Ты, Танька, ископаемое! Просто анахронизм. Таких уже и не делают. Все мои бабы были, – он задумался, – ну, если не хищные, то очень практичные. Хотели все здесь уют навести – шторки, вазочки, фиалки на подоконниках, борщик в кастрюльке. Территорию метили. Только ты не пытаешься. И еще – ты как была, так и осталась девчонкой. Наивной, доверчивой, несмелой. Не пытаешь меня, не судишь. Про загс не намекаешь. А ведь ты сильная. Родить не побоялась, козла того не привлекала. А могла бы! Хотя бы алименты стребовать. Парня сама вытянула – хорошего парня. Странная ты… Не из этого времени.

И еще как-то спросил:

– А ты ждать умеешь, Танька?

– Чего ждать? – не поняла я.

– Скорее – кого!

– Если тебя, то да! – я попыталась улыбнуться.

– А может, и не надо ждать такого, как я, – неожиданно ответил он.

– Ну да! – рассмеялась я. – Ты же мне говорил – за таких, как ты, не выходят. С такими только путаются! Вот и запуталась я с тобой.

* * *

Митька много болел, уж как я его ни закаляла. Бассейн, гимнастика, модное тогда тхэквондо. Вот тогда Богомолов и проявился. Приносил продукты, лекарства, всякие игрушки для Митьки – приставки какие-то новомодные, мечту любого мальчишки.

Митька смотрел на него во все глаза – влюблен был в него, кажется, не на шутку.

Но ни разу – ни разу! – мы с Богомоловым нигде не были – ни на море, ни в другом городе. Он не предлагал. А как хотелось! Но я молчала. Почему? Из гордости и упрямства, ждала, когда сам предложит.

Так и жили – я всегда ждала его звонка. Первой никогда не звонила. Понимала – если он в Москве и свободен, если соскучился, если нуждается во мне, то позвонит сам. А если нет, так насильно ведь мил не будешь!

Я никогда не умела навязываться, набиваться, напрашиваться.

* * *

Мама, конечно, отношения эти приветствовала – наконец-то, наконец у Таньки, дурочки моей, появился мужик! Господи, неужели дождалась?

Но – через пару лет начался террор.

– Таня! А сколько все это будет продолжаться? Разве это нормальные отношения? Нет, если бы он был женат, я бы все поняла! Но ты свободна, он свободен. И что? Почему вы не сходитесь, Таня? Я современный человек, не ханжа! Можно без свадьбы, можно без загса! Но почему бы вам не сойтись? Не жить семьей, как нормальные люди? В конце концов, Митьку мы можем забрать к себе! У тебя будет отдельная квартира – стройте свою жизнь на здоровье!

Я отмалчивалась, отмахивалась:

– Мам, ну это же наше дело! Не лезь, бога ради! И потом, меня все устраивает. Честное слово! Пожалуйста, прекрати все эти бесполезные разговоры! Я ведь не девочка! Да и он не мальчик.

Ну и додумалась мама:

– Танька! А ты роди ему ребенка! Залети! Он вроде приличный человек! Будет ребенок – куда он денется?

Не ожидала я от мамы подобного. Разругались мы тогда так, что не общались почти месяц. Мама первая позвонила – не извинилась, нет. Отчитала меня за черствость и обидчивость, добавив:

– А впрочем, чему тут удивляться? Ты ведь всегда такая была!

– Какая? – Я была готова к новому скандалу, обида еще не прошла.

– А такая! – не замедлила с ответом мама. – Делала все, что хотела! Ни с кем не считалась. И что самое смешное – считала себя самой умной!

Ну и еще пару недель не созванивались. Пока не вмешался папа.

Миша по-прежнему писал мне письма – теперь уже на электронку. Присылал фотографии детей, дома, путешествий. Звал в гости – с Митькой, конечно.

Однажды я показала эти снимки маме. Реакция была предсказуемой – гримаса на мамином лице: «Дом? И что в нем такого? Роскошный? Ну, не знаю. Обычный дом. Дети? Да, нормальные дети! Дети как дети. Жена? Господи, какая же у нее постная физиономия! Хотя я, конечно, ее понимаю – жить с нашим Мишей… Ох, бедная женщина! Сочувствую очень!»

Я тогда рассмеялась:

– Мам, ты что, Мишу ревнуешь? И кажется, за него не рада!

Мама не замедлила с ответом:

– То, что ты дура, я знала всегда!

Как обычно – поговорили.

* * *

Митька поступил в институт с первого раза – слава богу, мне уже мерещились ужасы армии и горячие точки. Они, эти самые точки, теперь в жизни страны присутствовали всегда, постоянно. Заканчивалась одна заварушка, начиналась другая.

В институте была военная кафедра. Тогда, кстати, впервые серьезно поругались с Богомоловым. Я говорила, что боюсь армии как огня, а Богомолов резко перебил:

– Боишься? Ну и напрасно! Нет, я не про горячие точки, сейчас туда новобранцев не посылают. Я про армию вообще! Митя твой – извини! – мамочкин сынок! А армия ему не повредит, между прочим! Только «повзрослит» его и «возмудит». – И засмеялся.

Такой специфический у Богомолова был юморок.

Но – обошлось. Митька учился, родители были в порядке, я по-прежнему работала в школе, и у меня был Богомолов – любимый мужчина. Кажется, все? Все, что женщине надо?

А вот, оказывается, не все. Еще было надо, чтобы появилась эта чертова Женевьев, невеста сыночка-дурня. И перевернулась вся моя жизнь. Вспомнила мамино – вот когда, совсем недавно, все только наладилось! Только, казалось, начала жить! И тут нате вам…

Митька, сынок! Ведь столько вокруг прекрасных девочек! Ты обернись! Умных, красивых, внимательных, ласковых! Своих таких девочек! Почти родных! И понятных! А ты…

Нет, я все понимаю – любовь… И все-таки, Митя! А может, не надо?

Оказалось – надо.

– Я ее люблю, мама!

– Ну люби себе на здоровье. А как же я? Как я, сынок? Как я без тебя?

– А что ты, мам? У тебя есть работа. Есть дедушка с бабушкой. Есть Светка твоя. Есть Богомолов. А это – моя жизнь, мам! Я уже вырос! И странно, что этого ты не заметила!

Вот так. Вот так все просто. Просто и четко – его жизнь.

Жизнь и вправду его. А где моя жизнь? Родители? Они зациклены друг на друге и вполне обходятся без меня. И это хорошо, конечно! Работа? Да что там работа, разве она спасет? Светка? У нее своя жизнь. И тоже не сахар.

А Богомолов? И у него своя жизнь, отдельная от моей. И они, наши жизни, никак не пересекаются. И вряд ли пересекутся – будем честны.

Моя жизнь, Митька, это ты. Так было всегда. Комплекс матери-одиночки? Да как хотите! Только ничего мне не надо, если тебя рядом нет! Вот так-то, сынок. Такие дела.