Когда двое молчат - Энн Вулф

— Дорогая Олли… — с некоторых пор шеф начал относиться к ней с особой теплотой и называть ее по имени, — вы не хуже меня знаете, что любую информацию можно подать под определенным соусом. Например, какая-то знаменитость посетила дешевую забегаловку. Узнаем какую, и забегаловка оказывается мексиканской… Делаем небольшой экскурс в историю Мексики, рассказываем о турах в эту страну, о кухне и наконец о «звезде»… Вот вам и статья, посвященная путешествиям. Что же касается Говарда Блэкмура, то ведь и он в какой-то степени путешественник. Доктор, который колесил по разным странам, почти что миссионер — чем вам не путешественник? Его история настолько увлекательна, что я уверен — ее будут читать взахлеб. Тем более если статью напишете вы — талантливая журналистка, к тому же без пяти минут невестка «воскресшего» доктора Говарда. Да это будет настоящая бомба!

Олли хорошо понимала, что для «Лаки Тревел» она теперь курица, несущая золотые яйца. Если раньше мистер Соммерс терпел ее лишь из-за хороших статей, которые привлекали все новых и новых читателей, то теперь она стала едва ли не символом «Лаки Тревел»: удачливая журналистка, умудрившаяся не только очаровать известного бизнесмена, но и стать свидетельницей таких удивительных событий, каких уже давно не случалось в городе.

Любая другая на ее месте гордилась бы своим положением, но не Олли. Напротив, ее раздражало всеобщее внимание, которое было вызвано вовсе не ее заслугами перед журналом, а тем, что родственники ее будущего мужа, да и он сам, — такие известные и популярные личности.

Впрочем, Говард Блэкмур с радостью пошел навстречу Олли и довольно подробно рассказал о том, что произошло с ним в той роковой поездке.

Виной всему, как это часто бывает, оказалась банальнейшая путаница. Доктор Блэкмур заразился довольно тяжелой болезнью, от которой пытался вылечить тогда жителей небольшого поселения в южной части Мадагаскара. Эта странная болезнь еще не была изучена, и скорость ее распространения позволяла заподозрить начало эпидемии. Поскольку лица и тела больных покрывались большими красными пятнами, которые постоянно приходилось смазывать йодом или зеленкой, местные жители попросту перепутали больного доктора с одним из умирающих членов экспедиции.

Если бы в тот день, когда умер коллега доктора, в городе не началась паника, то, вполне возможно, мистер Блэкмур и не попал бы в такую передрягу. Однако местные жители, решив, что злой дух, по их мнению, вызвавший болезнь, не оставит их в покое, решили поджечь свои дома и перебраться в другое, более безопасное место.

Организовать и успокоить эту толпу оказалось не под силу даже главе экспедиции. Ночью жители подожгли дома, и в городе начался пожар. В спешке тела доктора и его коллеги перепутали, а потому из горящего дома вынесли умершего, а не живого.

Мистер Блэкмур проснулся в страшном дыму — у него едва хватило сил выбраться из дома, и он тут же потерял сознание. Придя в себя лишь на следующее утро, Говард увидел простиравшееся вокруг него огромное пепелище. Он попытался вспомнить, что делал в этом месте, но с ужасом понял, что не может ответить себе даже на вопрос, кто он, собственно, такой.

Доктору не повезло, и к тому моменту, когда он добрался до первого населенного пункта, его группа уже успела покинуть Мадагаскар. Говард Блэкмур много лет прожил на острове, не зная ни кто он такой, ни где на самом деле находится его дом.

Спустя семь лет воспоминания потихоньку начали возвращаться. Говард Блэкмур вспомнил о том, что он доктор, о том, что приехал издалека. Еще через год картина воспоминаний восстановилась полностью…

Олли узнала еще кое о чем, однако об этих фактах не посчастливилось узнать читателям «Лаки Тревел».

Элеонора Блэкмур вовсе не собиралась дожидаться своего мужа из очередной экспедиции. К тому времени уже несколько месяцев супруги жили в отдельных комнатах, а адвокат жены доктора Говарда готовил нужные для развода бумаги.

Говарду тяжело далось решение жены — тем более что Элеонора грозила лишить его возможности видеться с сыном. К тому же условия, которые она поставила мужу, были для него невыполнимы. Жена потребовала, чтобы он перестал ездить в экспедиции, остался в университете, где доктор Блэкмур занимал довольно престижную должность, и занялся написанием научных трудов. Все это Говард Блэкмур считал довольно скучным и бесполезным занятием, поэтому ультиматум жены категорически отверг.

Элеонора Блэкмур уже тогда была довольно принципиальной дамой, а потому оказалось, что она вовсе не шутила, когда грозила мужу разводом…

Выслушав эту историю, Олли поняла, что в ней по-прежнему много белых пятен. Причина, по которой миссис Блэкмур так и не вышла замуж, оставалась неясной, как и причина, по которой Говард Блэкмур не вернулся на родину сразу же после того, как вспомнил, кто он такой.

Решив, что Говард, возможно, и сам не нашел ответа на эти вопросы, Олли не стала пытать будущего свекра. Однако она хорошо помнила, сколько обиды на отца было в голосе Сирила, когда он впервые рассказал ей о том, что случилось много лет назад. И едва ли он забыл обо всех обидах после возвращения отца.

Надежды Олли на скромное венчание в тихом и уютном местечке рухнули в одночасье. Миссис Блэкмур настаивала на пышной свадьбе со всеми приличествующими этой церемонии традициями. Ее желание вызвало у Олли бурю протестов, но Сирил, как, впрочем, и всегда, был на стороне своей несносной матери, которая заявила, что заветная мечта ее жизни не осуществится, если она не увидит «настоящую» свадьбу своего сына.

— А если ты не позовешь толпу гостей, она будет «искусственной»? — возмущенно поинтересовалась Олли у своего мрачного жениха.

— Олли, я хорошо тебя понимаю, — ответил он. — Но мама сказала, что так давно мечтала об этом событии…

— Но она ведь устроила помолвку, — простонала Олли. — Разве этого недостаточно?

— Помолвка и свадьба — разные вещи, — настаивал на своем Сирил.

— Послушай, я хочу выйти за тебя замуж, а не сообщить всем, что вышла… — умоляюще посмотрела на него Олли. — Меня коробит одна мысль об этом пышном приеме. Я буду чувствовать себя неловко и нелепо, как на той самой помолвке.

— Странно слышать такое от журналистки, — усмехнулся Сирил, и Олли заметила, что в этот момент он был похож и на отца и на мать одновременно. — Ты должна чувствовать себя в толпе, как рыба в воде.

— Должна? — изумленно уставилась на него Олли. — Я никому ничего не должна. И потом, одно дело — приходить на такие мероприятия в качестве журналистки и совсем другое — быть невестой.

— Возьмешь в руки диктофон и представишь себе, что эта свадьба — твоя работа, — пошутил Сирил.

— Напрасно шутишь, — мрачно отозвалась Олли. — Мой шеф спит и видит, что я напишу статью о собственной свадьбе… Я не хотела этого, Сирил. Я все представляла совершенно иначе.

— Олли… — Сирил подошел к стулу, на который она забралась с ногами, и ласково посмотрел на нее. — Ну, пожалуйста… Мама не переживет, если я ей откажу.