Цена обольщения - Лесия Корнуолл

Неужели она по рассеянности поставила подпись или смазала чернила?

На лице майора отразилось сожаление.

— Вы не вложили в письмо деньги, что весьма озадачило наставницу.

Эвелин замерла.

— Но я помню, как вложила…

Майор отвел Эвелин в сторону.

— Уверен, вы хотели сделать это, но не сделали. Да и неудивительно: на вас так много свалилось за последнее время. Но ничего страшного. Я сделал щедрое пожертвование из своего собственного кошелька. А вы просто вернете мне эти деньги, когда вам будет удобно.

Эвелин ошеломленно смотрела на майора, но его улыбка казалась теплой и искренней.

— Благодарю вас, милорд. Я пришлю кого-нибудь завтра с деньгами, — произнесла Эвелин, гадая, что еще можно продать, чтобы возместить пропавшую сумму. — Могу я спросить, сколько я должна?

Майор отвел взгляд, как если бы ему было неловко обсуждать с леди такой низменный предмет.

— Я дал наставнице пятьсот фунтов.

Эвелин побледнела. Лорд Крейтон вновь поддержал ее за руку, и ее кожу неприятно закололо в том месте, где коснулись его пальцы. Эвелин отошла в сторону, убрала руку, и брови майора удивленно взметнулись.

— Этой суммы недостаточно?

Эвелин показалось, что ее сердце колотится где-то в горле.

— Нет-нет, все хорошо, — пробормотала она и быстро присела в реверансе. Ее колени дрожали, а к горлу подкатывала тошнота. — Прошу прощения, милорд. Я много месяцев не танцевала и, боюсь, немного устала с непривычки.

С этими словами Эвелин развернулась и направилась к Марианне, не зная, что теперь делать.

Марианна взяла подругу за руку, только на этот раз улыбка сошла с ее лица.

— Эвелин, вы так бледны! — обеспокоенно воскликнула она. — Что-то случилось?

Эвелин заставила себя широко улыбнуться и покачала головой.

— Я не привыкла танцевать, — повторила она то же, что сказала майору.

Марианна что-то ей протянула.

— Кто-то передал мне записку для вас, пока вы танцевали. Может быть, еще одно приглашение на танец!

Эвелин недоуменно разглядывала незнакомый почерк. Она вспомнила о планах Элоизы подыскать ей любовника. А что, если в этой записке содержалось приглашение на тайное свидание?

Эвелин смотрела на собственное имя, размашисто начертанное лиловыми чернилами на листке бумаги.

— Вы должны непременно рассказать мне, что в этой записке, особенно если она от тайного поклонника. Нет, сегодня определенно вечер таинственных записок и любовных посланий. Адам тоже получил одну такую, — сообщила Марианна.

Эвелин взяла записку, и от страха волосы встали дыбом на ее затылке.

— Не прочитаете, что там? — спросила Марианна.

Эвелин судорожно сглотнула. Какая же она глупая! Она взяла записку из рук Марианны, развернула ее и прочитала единственную фразу: «Ты обворожительна в зеленом. Прими мои комплименты. Ф.Р. Chevalier, Comted’Elenoire»[6].

Инициалы Филиппа, его французский титул, добытый с помощью предательства. Эвелин в панике оглядела зал. Ее взгляд не пропустил ни одного уголка, ни одной утопающей в тени ниши. Нет, Филипп не осмелился бы прийти сюда. И тем не менее она держала в руке записку от него. Строчки расплылись у Эвелин перед глазами, и почерк постепенно начал приобретать знакомые очертания.

По коже Эвелин побежали мурашки, как если бы муж сейчас смотрел на нее, дотрагивался до нее своими отвратительными руками, стоял рядом. Кто-то жестоко подшутил над ней, но к горлу подкатила тошнота, а по спине заструился холодный пот.

— Марианна, кто дал вам эту записку?

Марианна нахмурилась.

— Один из слуг Сомерсона. А почему вы спрашиваете? Что в ней?

Но Эвелин уже смяла записку.

— Кто именно? Вы можете мне его показать?

Марианна огляделась по сторонам.

— Я его не вижу. Наверное, вернулся на кухню.

Воспоминания о французе в парке наводнили сознание Эвелин.

— Вот он! — Марианна указала на одетого в ливрею слугу, разносившего гостям шампанское. — Или нет? У Шарлотты все лакеи на одно лицо.

Эвелин стало трудно дышать. А что, если за ней сейчас наблюдают — француз из парка или Филипп — и ждут, когда она запаникует?

Но она не доставит им такого удовольствия.

Она оглядела зал с широкой насмешливой улыбкой на устах, давая своим мучителям понять, что они проиграли. Затем повернулась к Марианне, ожидающей объяснений.

— Проблемы дома. Одна из служанок заболела, — спокойно произнесла она. — Мне необходимо уехать.

На самом деле Эвелин страшилась вернуться домой, боялась того, что встретит там Филиппа.

Зато на улице ее ждал Сэм. Он защитит ее. В этом она почему-то ни капли не сомневалась. Мысль о Сэме придала ей сил, и Эвелин пересекла танцевальный зал с беззаботным выражением лица, хотя на самом деле ей хотелось бежать без оглядки.

Прохладный ночной ветерок коснулся ее пылающих щек. Со всех сторон к Эвелин подступали тени, и она замерла на верхней ступеньке, не решаясь сделать ни шагу.

Кто-то выступил из тени, в ожидании остановился у подножия лестницы, и у Эвелин перехватило дыхание.

Сэм. Его худощавая фигура противостояла зловещей темноте и всем тем, кто в ней прятался.

С рыданиями Эвелин бросилась вниз по лестнице и, споткнувшись, упала в его объятия.

Синджон поймал Эвелин.

На ней не было накидки, а лицо казалось белым, точно мел, на фоне лиловых теней.

Она тихо вскрикнула, когда Синджон прижал ее к себе. Точно так же вскрикнула жена Д’Аграмана, оказавшись в объятиях мужа. Вся ее смелость улетучилась, едва только Крейтон скрылся из виду. Слезы и кровь пропитали мундир полковника, но он крепко прижимал жену к себе и лишь потом осмотрел раны, нанесенные негодяем Крейтоном, и нежно провел по каждой из них пальцем.

Вздрогнув, Синджон прогнал воспоминания, а потом взял Эвелин за подбородок и заглянул ей в лицо. На ней не было ран, лишь в глазах блестели слезы и читался страх. Он вновь притянул ее к себе, прижал к груди, прогоняя прочь тревоги и давая время успокоиться.

— Со мной все в порядке, — пробормотала Эвелин, совсем как жена Д’Аграмана, но не отстранилась, не высвободилась из объятий.

Синджон ощутил, как по ее телу пробежала дрожь.

— Нет, не в порядке.

Он огляделся по сторонам в попытке понять, что же так напугало его госпожу, но не увидел ничего особенного, кроме нескольких грумов, с интересом наблюдавших за происходящим. Желудок Синджона сжался. Любопытные слуги тоже опасны. Он даже представил, что будут обсуждать завтра в каждой гостиной Лондона.