Зойка моя! - Нонна Кухина

Волна боли снова прошлась по худенькому тельцу Зои, и она начала терять сознание, однако звонкая пощечина привела ее в чувство.

– Ты рожаешь, – строго сказала ей Зарина, разведя Зоины ноги в стороны. – Будь в сознании и работай. Я тебе помогу.

Зоя опять закричала.

– Не ори, – продолжила старая цыганка, поднося таз с теплой водой. – Так ты расходуешь силы, а они тебе еще понадобятся.

Девушка кивнула головой, но тут же снова закричала. Зарина склонилась над лицом роженицы и уставилась своими черными глазами. Зойке казалось, что она тонет в этом странном взгляде.

– Повторяю, не ори, – говорила Зарина, смотря в глаза своей подопечной. – Когда ты кричишь, ты теряешь много крови.

Зоя кивнула головой и следующую схватку постаралась просто «продышать». «Умница», – услышала девушка. Перед глазами блеснул острый нож, Зарина ловким движением разрезала промежность и слегка надавила на живот.

– А теперь тужься, моя хорошая, – услышала Зайка и напрягла все свои мышцы. Она почувствовала, как что-то мокрое выскользнуло у нее между ног.

Зарина приподняла младенца, у которого между ног болталась пуповина. Зоя во все глаза смотрела на это грязное сморщенное существо и не верила, что это ее дочь. Старуха быстрыми движениями прочистила рот и носик новорожденной и легонько шлепнула ее по попке. Раздался детский плач. Зарина и цыганки улыбнулись. Женщина среднего возраста взяла младенца, а Зарина склонилась над Зоей.

– Давай тужься еще, надо послед родить.

Зоя напряглась и в этот момент почувствовала, как что-то произошло там, внутри нее. Старуха забегала, засуетилась, присутствующие женщины вдруг запричитали, а Зоя смотрела и не понимала, что происходит. Она словно летала по воздуху, и ей было так легко и спокойно. Старая цыганка ковырялась у нее внутри, а лужа крови на полу становилась все больше и больше.

– Девочку назовите Зойкой, – еле слышно произнесла мать ребенка. Гул в комнате исчез, и наступила зловещая тишина. – Найдите моего отца, Геннадия Покровского.

– Молчи, – шикнула Зарина.

– Девочку зовут Зоя, – повторила истекающая кровью роженица и закрыла глаза.

Жизнь ушла из ее молодого тела.

Первыми словами, которые произнес Геннадий Покровский, пришедший в себя, были «Моя жизнь закончена».

– Ну что ты, милый, – успокаивала мужа Инна. – Ты восстановишься, все будет хорошо.

– Моя жизнь закончена, – повторил мужчина.

Инна смотрела на любимого: левая сторона тела была парализована, даже лицо пострадало – рот с левой стороны был опущен, словно мужчина плакал, а из уголка текла слюна. «Да, все это тяжело, – думала женщина, гладя руку Гены, – но это же не конец света. Главное, что он жив».

Когда Арсений зашел в палату к больному и увидел его потухший взгляд, то почему-то подумал: «Зойка умерла». Сын положил голову к больному на постель и заплакал, из глаз отца тоже покатились слезы.

За два месяца Покровский почти полностью восстановился. Зная все вероятные последствия инсульта, Геннадий очень внимательно отслеживал свое состояние. Больше всего его волновала возможность нарушений в рассудке, однако эта часть головного мозга, к счастью, оказалась не задета. Хуже дело обстояло с физической стороной болезни – целых два долгих месяца Гена разрабатывал руку и ногу, восстанавливал дикцию, боролся с парезом лица. Тело поддалось – мужчина нормально ходил, не прихрамывая, рука тоже действовала, но лицо не менялось.

«Будто я всегда буду плакать по Зайке», – думал теперь уже бывший телеведущий, разглядывая свое отражение в зеркале.

Зарина отнесла маленькую Зоечку к Анне, которая в этот же день благополучно разрешилась от бремени. Женщина родила здоровенького сына, уже четвертого в их семье.

– Позаботься о крошке, – тихо произнесла старуха, протягивая кулек кормящей матери. – Это ненадолго. Я немного окрепну и найду деда этой малышки, я знаю его имя и фамилию.

– Хорошо, Зарина. – Анна приняла новорожденную и приложила ее к своей груди. Ротик тут же нашел сосок, из которого текло молоко, и прилип. Анна засмеялась и поцеловала черный пушок на головке младенца.

– Вот и хорошо, – вздохнула старуха и, сгорбившись, пошла к своему дому. Умершую надо было похоронить.

Возле дома Зарины молодые цыгане, еще вчера охранявшие Зою, строгали могильный крест.

Прошло пять месяцев. Геннадий зашел в комнату сына и сел возле него на стул.

– Сынок, – начал он. – Я не могу больше работать на телевидении, и мне безумно жаль уходить оттуда проигравшим. Я еще не так плох, как кажется, но перед камерами не появлюсь, поэтому предлагаю тебе оставить медицину и заменить меня на площадке. Я уверен в тебе – ты отличный врач и замечательный человек, ты справишься со всеми сложностями, которые могут возникнуть. Я всегда буду рядом с тобой, буду работать над сценариями, находить новые темы, но воплощать их в жизнь предлагаю тебе. Что ты скажешь?

Арсений растерялся – он совсем не хотел оставлять обожаемую медицину, однако пойти против воли отца, пережившего так много потрясений за прошедший год, не мог.

– Я согласен, папа, – наконец произнес молодой человек.

Кривая улыбка озарила лицо Покровского.

– Только я хочу попросить тебя взять мою фамилию – ты будешь достойным продолжением нашей династии.

Арсений никогда не хотел менять фамилию, доставшуюся ему от матери, поэтому просьба Гены была для него проблематична. Но ответ пришел сам собой:

– А ты не будешь против, если у меня будет двойная фамилия?

– Конечно нет, – Покровский оценил верность сына памяти умершей матери. – Ты очень хороший человек.

Первое время съемки проходили тяжело – Арсений пугался камер, часто сбивался и терялся в сложных ситуациях, однако постоянная поддержка отца, его вера в силы сына все-таки сделали из Покровского-Симонова хорошего телеведущего. В следующем сезоне в эфир вышел новый формат программы.

Галина, как всегда включавшая телевизор в надежде увидеть своего любимого, растерялась, когда на экране возник молодой телеведущий. Тревога закралась в душу женщины, и она стала разыскивать информацию, которая бы объяснила уход Геннадия. Нигде ничего не писалось и не говорилось. Молодая цыганка вдруг поняла, что своим необдуманным поступком она причинила вред тому, кого любила всем своим страстным сердцем. Она вспомнила, как на день рождения Геннадия она задумала страшную месть – Покровский своим уходом украл у нее дитя, значит, и она должна сделать то же самое, чтобы мужчина испытал такую же боль, что и она тем страшным вечером. Понимая, что к Игнату Гена не испытывает сильных эмоций, а с Арсением женщина просто не справится, она остановила выбор на Зойке. Бросив горячую головешку на шатер во время фейерверка, Галина воспользовалась суматохой: она подошла вплотную к беременной девушке, вколола ей в шею снотворное и быстро вытащила за пределы усадьбы. Лишь одно затруднение возникло по дороге – в сумочке похищенной зазвонил мобильный телефон. Галина не растерялась – она быстро вытащила источник звука, выключила его, а потом просто выбросила в первый попавшийся на пути водоем.