Сколько живут донжуаны - Анна Данилова

Он вернулся очень быстро, усадил ее во внедорожник, и они поехали, подпрыгивая на ухабах, к ней.

Она была как пьяная, вышла из машины и, держа Никитина за руку, привела к себе в дом. Там было тепло. Хорошо.

— Подожди… — Она выпила, чтобы согреться, вишневой наливки, кровь побежала по жилам, ударила в голову и отдалась где-то внизу живота, потом опустилась к коленям.

Никитин налил себе водки.

— Пойдем, — сказала она и, пошатываясь, направилась в спальню. Она чувствовала спиной, что он идет за ней, неслышно ступая по толстому ковру. Сейчас, когда Вадима не было, ей вдруг стало так легко и спокойно, что она позволила себе расслабиться. Людмилой овладело какое-то нехорошее, преступное чувство, замешанное на предательстве и желании отомстить Вадиму, который изменял ей с другими женщинами, а под конец предал, уйдя из жизни, значит, и от нее. Она включила ночную лампу в спальне, задернула шторы и откинула одеяло с постели, предлагая Никитину свою любовь…

— Люся?

Она открыла глаза. Розовый свет лампы освещал склонившегося над ней Владимира. Она улыбнулась. Кажется, она заснула.

— Ты чего не спишь?

Она была счастлива, умиротворена. У нее все получилось. Теперь этот фермер, этот сильный и ласковый мужчина, готовый для нее на все, принадлежит ей. И уже очень скоро она сможет распрощаться со своей прошлой одинокой жизнью и переехать к нему в дом. Коров перевезут к нему на ферму, кур и индюков тоже…

— Я должен тебе что-то сказать.

Он набросил на плечи одеяло, словно ему было холодно, и это при том, что в спальне было жарко натоплено, и как-то нахохлился весь, сжался.

Людмила окончательно проснулась, почуяв что-то неладное.

— Что случилось, Володя?

— Понимаешь… Не хотелось бы начинать жизнь с тобой с вранья. Мы же договорились, что будем честны друг с другом…

— Ну да… И что?

Неужели он женат? Это было единственное, чего она так боялась. Что они, местные, знали о Никитине, кроме того, что он богат, что пожелал сделаться фермером и что уже несколько лет живет один?

— Ты женат? — Она затаила дыхание. — Да?

В голосе предательски звучали слезы.

— Нет-нет, — он повернулся и взял ее руки в свои, сжал их. — Я разведен, об этом можешь не беспокоиться.

— Но у тебя такое лицо… Володя, не мучай меня!

— Скажи, ты любила Вадима? — Теперь он смотрел не на нее, а в окно, на занавеску, словно там огненными буквами должен был вспыхнуть ответ.

Они ночью, держа друг друга в объятьях, договорились не лгать.

— Думаю, что да, — сказала она и напряглась. Ну вот, сейчас он оденется и уйдет. Она даже зажмурилась от страха, что все сама же и испортила, и не видать ей теперь фермы, не спать в обнимку с нежным Никитиным. Но как можно вообще не лгать? Это невозможно! Все кругом только и делают, что врут друг другу. Иначе, если говорить чистую правду, то все просто возненавидят друг друга!!! В этом она была твердо убеждена. И неожиданно промелькнула мысль, что она обманывала все эти годы прежде всего себя, когда оправдывала Вадима. И это открытие вызвало в ней чувство какой-то обиды на свою судьбу, и снова она себя пожалела.

— Спасибо, что ты сказала мне правду. Да хотя я и сам это знал. Знал, что ты никогда его не бросишь, что у тебя просто сил не хватит, что крепко он тебя к себе привязал. Уж не знаю, чем… Может, в постели был лучше, чем я…

— Володя! — Слезы покатились по ее щекам. Она сидела, прикрыв грудь простыней, и голые плечи ее были зефирно-розовыми от света лампы. Она увидела свое отражение в круглом зеркале на туалетном столике и успела подумать о том, что выглядит довольно соблазнительно и трогательно, а это значит, что Никитин, что бы он ей сейчас ни сообщил, в чем бы ни признался (к примеру, в связи с какой-нибудь из своих работниц), все равно останется с ней, с Людмилой.

— Люся… — Он повернулся к ней, придвинул свое лицо к ней так близко, что она почувствовала на своих губах прикосновение его губ. — Ты ночью сказала мне, что любишь меня и что не могла ответить на мои чувства из-за Вадима. Что ты боялась его. Это правда? Правда, что ты любила и любишь меня?

— Да, люблю… — солгала она, уверенная в том, что за сытую и комфортную жизнь она его когда-нибудь непременно полюбит, а сейчас ему вполне хватит и тех чувств, что может испытывать молодая женщина к приятному и сексуальному мужчине.

— Ты готова принять меня такого, как есть? Ты примешь меня со всеми моими проблемами и болезнями, к примеру? Ведь брак — это очень серьезно…

— Ты болен? — на всякий случай спросила она, вспоминая ночь и каким был Никитин — здоровым, полным жизненных сил, энергичным. Проверяет, подумала она, усмехаясь про себя. Мысль ее летела вперед, она мысленно уже выбирала себе фату, платье, и в этих своих женских фантазиях не могла остановиться.

— Нет. К счастью, я здоров. Люся… Это я убил Вадима.

…Было ранее утро. Опухшая от слез, Людмила сидела на кухне и смотрела, как небо из серого становится бледно-розовым, а окна покрываются тонким кружевом изморози. Еще ночью был сильный ветер, и редкие хлопья снега напоминали о том, что все-таки январь, и все равно в воздухе было как-то по-весеннему мокро и опять же — ветер. А сейчас январь убивает все живое, замораживает насмерть. Вот и ее убил, заморозил.

Как она ему тогда сказала? Сначала не поверила, подумала, что он просто пошутил. Но разве такими вещами шутят? Пришел поговорить, подсыпал яду в стакан и ушел. Решил таким вот страшным образом избавиться от соперника. Она слушала его, оглушенная, и ей казалось, что это сон. Так часто бывает, когда человек сталкивается с чем-то необратимым, ужасным, всегда есть небольшая надежда, что это все-таки сон.

— Ты и сейчас скажешь мне, что любишь? — спросил Володя, и она просто не знала уже, как себя вести и что говорить. Вся ее будущая благополучная жизнь висела на волоске, все зависело теперь только от ее реакции. И она должна угадать, чего именно, какого ответа ждет от нее Никитин.

— Да, люблю, — сказала она непослушными губами. — Но мне очень тяжело. Я не знаю… Как ты мог?

И тут до нее вдруг начало доходить, что совершенно не знает человека, с которым провела ночь. Что повела себя, как шлюха, как одна из тех девок, с кем любил проводить время ее Вадим. И что у Никитина, возможно, где-то далеко, там, откуда он уехал, есть женщина с чистым домом, чистой постелью и чистым телом. Еще недавно он хотел все изменить в своей жизни, забыть прошлое и жениться на Людмиле, а она, вместо того чтобы вести себя, как порядочная женщина, повела себя, как идиотка. Явно поспешила! Притащилась к нему ночью, а потом и вовсе отдалась. И это сразу же после смерти жениха. Что он теперь о ней думает? Как относится?

Стоп. Да какая теперь разница, как она себя повела?! Он же убийца!

Она закрыла лицо руками. Дыхание становилось судорожным.