Валет червей - Виктория Холт

Меня очень обрадовало, что вскоре я снова буду в компании с Лизеттой. Я уже воображала наши разговоры: мы разработаем план, который позволит вытащить Софи из ее одиночества.

Я хорошо запомнила тот день — двенадцатое ноября. День был мокрый, туманный, почти безветренный, довольно теплый для этого времени года. Я забралась на одну из башен, чтобы посмотреть, не подъезжают ли они. Я уже забиралась туда накануне и собрала зеленые сережки с орешника и пару веточек утесника, спрятавшегося в каменной щели.

Я решила украсить ими комнату Лизетты, чтобы показать, как я рада ее возвращению.

Уже почти наступили сумерки, когда я заметила вдали группу всадников. Подобрав полы плаща, я поспешила вниз, чтобы вовремя оказаться во дворе и встретить прибывших. Я увидела тетю Берту, как всегда, суровую, которой слуга помог спуститься с коня. Но где же Лизетта?

Вышла мать, чтобы встретить тетю Берту.

— Добро пожаловать! — воскликнула она. — Мы так рады видеть вас.

— А где же Лизетта? — спросила я.

Тетя Берта пристально посмотрела на меня.

— Лизетта уже не вернется. Она вышла замуж. Я была слишком потрясена, чтобы говорить.

— Давайте, пройдем в дом, — торопливо проговорила моя мать. — Вы должны нам все подробно рассказать. Я искренне надеюсь, что Лизетта будет счастлива. Я просто уверена в этом.

В некотором замешательстве я пошла за ними в холл!

Лизетта… замужем! Она ушла в какую-то другую жизнь. Неужели я больше никогда ее не увижу?

Я почувствовала себя такой обездоленной, какой никогда в жизни себя не чувствовала.

* * *

Уже несколько месяцев Арман был помолвлен с молодой дамой, весьма подходящей партией: брак с ней устраивал всех. Мария-Луиза де Брам он была из хорошей семьи, прекрасно воспитана и имела виды на наследство. Приятно вступать в брак, когда все так удачно складывается, особенно если жених с невестой не питают друг к другу отвращения.

Арман был похож на своих сверстников-французов. Я была уверена, что у него есть амурные связи, но они не имели никакого отношения к браку. Он был доволен подвернувшейся партией.

И отец и мать хорошо понимали, как я себя чувствую, лишившись общества Софи, к тому же было ясно, что у меня с Лизеттой сложилась особая дружба. Они пытались различными способами помочь мне пережить этот трудный период потери подруг юности: возили меня в Париж, но соблазны этого города не могли вывести меня из состояния меланхолии, а только усугубили ее. Бесцельно бродя по улицам, я вспоминала нашу прогулку по Елисейским полям, украшенным фонарями… а уж приближаться к площади Людовика XV я просто не решалась.

Город веселился, но я была не в состоянии разделить это веселье. Я выслушивала придворные сплетни, но мне было совершенно безразлично, приняла Мария-Антуанетта мадам Дюбарри или нет. Если король очарован этой женщиной, вышедшей из парижских сточных канав — как говаривали о ней, — пусть будет. Мне было все равно, что баррийцы — партия мадам Дюбарри — сумели отправить в отставку министра Шуазеля, хотя это имело значение для моего отца, глубоко втянутого в дворцовые интриги. Моя мать слегка беспокоилась за него, так как подобная деятельность всегда была опасной. Постоянно существовала угроза потерять все: и жизнь, и имущество. Ведь продолжали существовать эти ужасные lettres de ca chet, о которых никто не решался говорить, считая это дурной приметой.

Но все интриги и все веселье Парижа не могли снять мое грустное настроение… пока не появился Шарль.

Он, должно быть, знал, что мы в Париже. Впоследствии я часто задумывалась, не сообщила ли ему об этом моя мать. Она знала, что меня влечет к нему, а его ко мне; она продолжала жить в своем идеалистическом мире и видела жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой ей хотелось бы ее видеть. Мне кажется, что именно ее наивность так привлекала моего отца. Я была готова поклясться, что с тех пор, как он женился на ней, он оставался ей верен. Она, видимо, воспринимала это как нечто совершенно естественное, не понимая, сколь сильную власть она имеет над ним. И это, конечно, тоже объяснялось ее наивностью.

Мне не суждено было стать такой. Наверное, об этом стоило сожалеть. С другой стороны, все-таки лучше знать правду и воспринимать жизнь такой, какая она есть.

Итак, во время нашего пребывания в Париже туда приехал Шарль. Мы часто вместе прогуливались верхом в Булонском лесу. Иногда отправлялись на пешие прогулки. Однажды мы выехали из города в направлении Сен-Клод; отъехав подальше, спешились, стреножили лошадей и бродили среди деревьев Шарль сказал:

— Вы знаете, что я влюблен в вас, Лотти.

— Только в том случае, если понимать любовь, как вы ее понимаете.

— Мне казалось, что мы становимся друзьями.

— Ну да, мы видимся довольно часто.

— Я вовсе не это имел в виду. Мне казалось, что между нами возникает взаимопонимание.

— Да, мне кажется, я понимаю вас достаточно хорошо.

Он вдруг остановился и обнял меня. Он поцеловал меня… раз… другой… он продолжал целовать меня. Я была ошеломлена и сделала попытку оттолкнуть его, но не слишком решительно.

— Лотти, почему вы не позволяете себе быть самой собой? — спросил он. Я быстро воскликнула:

— Самой собой? Что вы имеете в виду?

— Вы должны признать, что я вам нравлюсь и что вы хотите меня, точно так же, как я хочу вас.

— Уж менее всего мне хотелось бы стать одной из ваших многочисленных дам, предназначенных для удовлетворения ваших желаний… преходящих.

— Вы же знаете, что я хочу вовсе не этого. Вы мне нужны постоянно.

— Неужели?

— Я хочу жениться.

— Жениться… но вы помолвлены с Софи.

— Это не так. Она отказала мне… Навсегда. Это ее собственные слова.

— И вы решили взяться за меня?

— Я думал об этом с самой первой нашей встречи.

— Я помню. Вы искали очередную жертву в заведении мадам Ружмон.

— А разве не я спас вас оттуда? Разве я не заботился о вас? Я не позволил, чтобы гнев семьи обрушился на вас. Я всегда действовал в ваших интересах. Я был помолвлен с Софи до того, как познакомился с вами. Вы же знаете, как устраивают эти браки. Но почему бы время от времени не случаться браку по любви и почему бы нашему браку не быть именно таким?

Я чувствовала, как сердце бешено колотится в моей груди. Я не могла скрыть своего волнения. Убежать из этого печального замка, наполненного воспоминаниями! Софи живет в своей башне, Лизетта уехала. Один день похож на другой… А я никак не могу выйти из состояния летаргии и депрессии.

Я изо всех сил старалась скрыть свое волнение.

— Но ведь есть Софи.

— Теперь уже понятно, что она никогда не выйдет замуж. Меня не удивит, если выяснится, что она хочет уйти в монастырь. Такая жизнь как раз по ней. Но это вовсе не значит, что я теперь обязан оставаться всю жизнь холостым. Я уже говорил с вашим отцом.