Ночной поезд в Инсбрук - Дениз Вудз

— Сожалею, но это из Дублина.

А Фрэнсис задумывалась о Дублине. «Это из Дублина». Там она родилась. В этом городе автобус номер «46А» ходит когда ему вздумается, яхты подпрыгивают на волнах у причала в порту Дан-Лери, а маяк на полуострове Хоут мигает на горизонте, как проплывающий мимо корабль, но на самом деле никогда не покидает своего места. Застряв в Каире и потеряв путеводную звезду, Фрэнсис вдруг подумала: как хорошо, что она родилась в таком симпатичном городе, как Дублин, настолько симпатичном, что в нем можно было бы жить. С одной стороны взгорье, с другой — море. Широкие, тихие улицы. Масло. Сконы. Мороженое всяких сортов из «Тедиз»… Дублин манил ее в тоскливые часы одиночества. Вдруг она поняла, что Род был прав. Родной город примет ее, если она решится вернуться, даже несмотря на то, что за последние пять лет такая мысль ни разу не приходила ей в голову.

Рабочий день подходил к концу, когда пришел телекс из британского посольства в Судане. В нем сообщалось, что информация о Ричарде Кине к ним не поступала, но они наведут справки и свяжутся с Каиром в субботу.

— В субботу? — сказала Фрэнсис. — А почему они не могут связаться с нами завтра?

— Потому что завтра мы не работаем. Пятница. Ничего нельзя делать до субботы.

— Но к тому времени я сойду с ума.

Джина посмотрела на нее так, будто та уже свела ее с ума.

Пятница тянулась медленно и нудно. Фрэнсис перешла на другую сторону площади Рамзеса, чтобы встретить ночной поезд из Асуана, как она делала каждый день, потом зашла в «Лонгчампс», но к полудню уже была снова в отеле, снова в красном ресторане. Непрекращающийся гвалт и чай. Кругом ни души. Люси и Сэм уехали на пирамиды. Они приглашали Фрэнсис поехать с ними, но (не говоря уж об опасении, что она будет молодоженам некстати) ей казалось неправильным, если она поедет на подобную экскурсию, когда ее собственная жизнь в подвешенном состоянии. Случайно или нет пропал Ричард — Фрэнсис потеряла близкого человека, и у нее не возникало желания вновь посетить те места, где они были вместе с ним. Но она не могла дождаться, когда Люси с Сэмом вернутся. Она превратилась в паразита, который присасывается к тому, кто проходит мимо, и путешествует с ним, пока его не стряхнут с одежды, как сделала Лина. И в самом деле занятно. Провести столько лет бродягой — одиночкой, астероидом в космосе, летящим по неизменной траектории! — только для того, чтобы обнаружить, что теперь она совсем другая.

7

Когда Фрэнсис рано утром в субботу явилась в посольство, к стойке подошла Саба.

— Есть новости из Хартума?

— Боюсь, что нет, — сказала Саба. — Может быть, вы должны связаться с его родителями, Фрэнсис, и узнать, не звонил ли он им?

— У меня нет их номера телефона. Они в Австралии.

— Мы их обязательно разыщем.

— А может, их не стоит пока беспокоить? А то они начнут волноваться.

— Посол Дойл решит, что делать. Он скоро придет.

Фрэнсис погрузилась в одно из кресел и закрыла глаза. Здесь она чувствовала себя не так одиноко, и пропадало ощущение, что она напрасно теряет время. Как будто она пряталась в маленьком уголке Ирландии, далеко от суеты и безумия Каира, которому дела не было до ее злосчастий. Вот и ее охватило смутное чувство принадлежности к родной стране. Для нее никогда не имело значения то, что она ирландка, — это была просто характеристика, сопровождающая тебя с рождения. Но здесь, в Египте, подданство приобрело новое значение: она больше не одинока, не брошена на волю обстоятельств. Она всегда может прийти в этот офис, и ей помогут и, пока она здесь сидит, о ней не забудут. И Ричард в таком же положении…

Посол влетел, как легкий бриз.

— О, все еще никаких известий?

Фрэнсис покачала головой.

— Боже мой, боже мой. Просто загадка какая-то. В хартумских отелях не сказали ничего нового — а у него ведь была уйма времени, чтобы добраться до Каира. Вы звонили в гостиницу в Асуане?

— Да, и пытаюсь дозвониться в Вади-Хальфу.

— Гм-м. Пройдемте в мой офис.

Как только они расселись, он сказал:

— Дело принимает странный оборот. По-хорошему, мы должны заслать несколько более подробных запросов. На этом этапе посольство в Хартуме должно сделать гораздо больше того, о чем мы их просили ранее.

Фрэнсис боялась и рта раскрыть. Если она хоть заикнется, что Ричард мог попасть в беду, сообщат его родителям — и начнется сущий ад. Журналисты могут заинтересоваться подобной новостью: «Ирландский турист пропал в Судане». Разве этого она добивалась? Готова ли она была привлечь внимание британских и ирландских дипломатов, до смерти напугать его родителей и друзей только для того, чтобы испытать унижение, когда объявится Ричард и скажет, что он всего-навсего сбежал от своей девушки?

— Я точно так же сбит с толку, как и вы, — продолжал посол, не получив от нее ответа. — Поразительно, что человек, привыкший путешествовать по миру с рюкзаком за плечами, не успел на поезд и сам себя поставил в затруднительное положение. А тот факт, что он нигде не объявился, сам по себе очень любопытен. Если он совершил что-либо противозаконное, полиция Судана немедленно поставила бы посольство Великобритании в известность, а если у него возникли какие-то другие сложности, то он бы искал помощи. Проблема всегда всплывает на поверхность, как вы знаете. Так что вполне можно предполагать, что с ним все в порядке, и это радует, конечно, но остается один вопрос: куда, черт возьми, он подевался?

Фрэнсис теребила пояс-кошелек.

— Раз уж на то пошло, я склоняюсь к тому, чтобы связаться с его родителями.

— Нет, только не это!

— Почему?

— Потому что, ну, он мог вылететь домой, в Лондон.

— В Лондон? Но, вне всякого сомнения, первым делом он стал бы искать вас?

У Фрэнсис пересохло во рту. У нее не осталось доводов. Посол плавно приподнял завесу, за которой она скрывала конкретные факты.

Посол откинулся на спинку стула и покачался. Потом он наклонился вперед.

— Фрэнсис, может ли быть так, что в данном случае мы имеем дело с чем-то… более личным, возможно, чем с пропущенным поездом?

— Конечно же нет. Мы были очень близки.

— Но он забрал с собой вещи.

Вот и все, он догадался. Когда он ее раскусил? Когда понял, что дело не просто в том, что, мол, два растяпы разминулись?

— Он отстал от поезда, — продолжала настаивать она. — Мы возвращались домой. Мы решили жить вместе. С бродячей жизнью было покончено. Я со всем этим порвала. Почему же он ушел, если получил все, что хотел? И с какой стати ему сходить с поезда именно так, бросив меня, пока я спала в купе, не зная, что с ним? Он бы не смог так поступить. Только не Ричард! Он не поступил бы со мной так жестоко. Если бы я знала, где он, я бы вам сказала. Но я не знаю!