Другая сторона прощания - Майкл Коннелли

Дело вполне обычное. Крышка солдатского сундука зачастую напоминала дверцу шкафчика в школьном коридоре. Босх вспомнил, как многие бойцы приклеивали к фанере снимки подружек, жен и детей. Иногда вместо фотографий там были открытки, детские рисунки или журнальные развороты с красотками.

Неизвестно, сам ли Сантанелло убрал фотографии, или это сделали во время санитарной обработки его вещей. Босху стало еще любопытнее: что же скрывается в коробке, которую Сантанелло отправил домой? Открыв ее, Гарри посветил внутрь.

Очевидно, здесь были вещи, милые сердцу Доминика. Дослуживая последние недели, Сантанелло хотел, чтобы они точно попали домой в Окснард. Сверху лежали два комплекта гражданской одежды: джинсы, слаксы, рубашки и черные носки. Под одеждой были кроссовки фирмы «Конверс» и черные лакированные туфли. Несмотря на запрет на гражданскую одежду, у солдат ее было предостаточно. Все знали, что возвращаться домой или ходить в увольнение лучше в штатском, чтобы избежать лишних вопросов и неприятностей. Во всем мире вьетнамская война была не очень-то популярна.

Но Босху было известно, что солдаты хранили гражданскую одежду еще по одной причине. В течение года службы бойцам было положено недельное увольнение через полгода и еще одно через девять месяцев или позже, когда на самолете окажется свободное место. Официально для солдатского отдыха было выделено пять географических точек: все за пределами материковой части США, так как возвращаться на «большую землю» было запрещено. Однако, заселившись в гостиницу где-нибудь в Гонолулу, солдат мог переодеться в штатскую одежду, вернуться в аэропорт и сесть на рейс до Лос-Анджелеса или Сан-Франциско — при условии, что не попадется на глаза патрулям военной полиции, которые активно ловили таких беглецов. По этой же причине солдаты — и Сантанелло в их числе — отращивали в джунглях волосы. В аэропорту Гонолулу одной гражданской одежды было недостаточно: парень с бритыми висками и армейским «ежиком» сразу же привлекал внимание ВП. Длинные волосы служили отличной маскировкой.

Сам Босх во время службы дважды ускользал в Лос-Анджелес: первый раз в 1969 году, чтобы провести пять дней с подружкой, а второй — полгода спустя, хотя подружки у него уже не было. Сантанелло погиб на двенадцатом месяце службы. Значит, был в увольнении как минимум один раз, а то и дважды. Не исключено, что летал в Калифорнию.

Под одеждой Босх обнаружил кассетный магнитофон и фотоаппарат, оба в оригинальных упаковках. На коробке с магнитофоном сохранился ценник армейского магазина в Дананге. Возле нее двумя аккуратными рядками стояли кассеты — надписями вверх. Рядом был еще один блок «Лаки страйк» и зажигалка «Зиппо», на сей раз с эмблемой Медицинской службы ВМС. Кроме того, в коробке нашелся зачитанный экземпляр «Властелина колец» Джона Толкиена, несколько ниток с бусинами и другие сувениры, которые Доминик купил в тех городах, куда его забрасывала служба.

Рассматривая все это, Босх ощутил дежавю. Во Вьетнаме он, как и многие участники боевых действий, тоже зачитывался Толкиеном. Яркий вымышленный мир помогал забыть о реальности. Забыть, где оказался и чем занимаешься. Босх прочел надписи на корешках кассет: Джими Хендрикс, «Крим», «Роллинг стоунз», «Муди блюз»… Во Вьетнаме он слушал то же самое.

На него нахлынули воспоминания о том, как все устроено в Юго-Восточной Азии. Те же вьетнамки, что торговали бусами у зоны высадки «Белый слон» в Дананге, продавая солдатам уже скрученные «косяки»: десять штук идеально вмещались в сигаретную пачку — удобный контейнер для перевозки в джунгли. Если нужно было полсотни «косяков», ты покупал банку «колы» с крышкой-обманкой. Марихуану курили все подряд, причем в открытую: «Ну поймают, и что мне сделают? Отправят во Вьетнам?»

Распечатав пачку «Лаки страйк», Босх вытащил из нее сверток. В нем, разумеется, оказался десяток ловко скрученных джойнтов[2], старательно упакованных в фольгу, чтобы не пересохли. Босх решил, что такие же свертки лежат и в остальных пачках. Должно быть, во время службы Сантанелло привык регулярно накуриваться и хотел, чтобы дома его ждал достаточный запас марихуаны: проще будет переключиться на мирную жизнь.

Все это вызвало у Босха некоторый интерес и разбередило память. Однако в коробке не было вещей, способных подтвердить родство Доминика Сантанелло с Уитни Вэнсом. Гарри же пришел сюда для того, чтобы найти такое подтверждение. Раз он собрался сообщить Вэнсу, что его родословная оборвалась на месте крушения вертушки в провинции Тэйнинь, то обязан в точности знать, что говорит старику правду.

Он закрыл блок сигарет и положил его рядом с коробкой. Достал магнитофон и фотоаппарат. Задумался, где же фотографии: ведь если есть камера, должны быть и снимки. И тут же увидел на дне коробки черно-белые карточки и конверты с негативами. Фотографии не видели света уже десятки лет и потому хорошо сохранились.

Чтобы достать снимки, пришлось вынуть из коробки футляры с кассетами. Возможно, Сантанелло не хотел, чтобы члены семьи увидели эти фотографии, если вдруг решат открыть коробку до его возвращения. Босх подровнял карточки в стопку и взял ее в руки.

Фотографий он насчитал сорок две. На них был весь спектр заморских впечатлений: от джунглей до вьетнамок возле «Белого слона». Некоторые снимки были сделаны на госпитальном судне. Босх сразу узнал «Убежище». И снова ирония: вертолеты над джунглями и бесконечные рисовые поля.

В стопке карточек не было никакого порядка: ни по теме, ни по хронологии. То была до боли знакомая мешанина из картинок. Но это смутное чувство кристаллизовалось в четкое воспоминание, когда Босх досмотрел до серии из трех фотографий. Они были сделаны одна за другой на верхней палубе «Убежища» в канун Рождества. Человек двести раненых смотрели выступление Боба Хоупа и Конни Стивенс. На первом фото оба артиста стояли бок о бок. Судя по разомкнутым губам, Стивенс пела, а солдаты в переднем ряду, с восхищением глядя на сцену, вслушивались в каждую ноту. На втором снимке была публика в конце выступления, когда артисты откланивались. На фоне виднелась Обезьянья гора. На третьей фотографии был сам Хоуп, махавший на прощание рукой. Солдаты встали, аплодируя.

Босх тоже там был. Напоровшись на бамбуковую пику в подземном ходу, он попал на «Убежище» в декабре 1969 года и провел там четыре недели. Сама рана быстро затянулась, но инфекция оказалась более стойкой. За время лечения Босх, и без того худощавый, сбросил двадцать фунтов, но к концу месяца поправился и должен был отбыть к месту несения службы на следующий день после Рождества.

О выступлении Хоупа и его труппы стало известно за несколько недель. Босх, как и все остальные, с нетерпением ждал приезда легендарного артиста эстрады и специально приглашенной звезды Стивенс, знаменитой актрисы и певицы. Гарри видел ее в двух телесериалах: «Гавайском глазе» и «Сансет-Стрип, 77».

Но в сочельник в Южно-Китайском море поднялся сильный ветер. Началась качка. Солдаты уже стали собираться на верхней палубе, когда у кормы появились четыре вертолета с Хоупом, артистами его труппы и музыкальным ансамблем. Приблизившись к «Убежищу», пилоты решили, что садиться на корабль слишком опасно. Он был построен еще до того, как изобрели вертолеты. Крошечная посадочная площадка на корме с высоты была похожа на почтовую марку.