Вандербикеры с 141‑й улицы - Карина Ян Глейзер

– Ух ты-ы-ы! Ух ты, ух ты! – закричала Лэйни и тут же потянулась к «лампочке». Джесси хлопнула её по руке.

– Вот это да, – сказала Гиацинта. – Как здорово! Байдерман наверняка восхитится.

– И это всё? – спросил не особенно впечатлённый Оливер.

– Я накрою светодиод красивой бусиной, – ответила Джесси и достала из своей коробочки прозрачную бусину изумрудного оттенка. Она нанизала её на светодиод, и бусина стала излучать волшебное мерцание.

– О-о, мне нравится! – протянула Гиацинта.

– Тоже такое хочу, – вставила Лэйни.

– И это всё? – повторил Оливер.

Джесси пожала плечами. Она ожидала более бурной реакции, и ей самой, конечно, хотелось бы создать более замысловатую конструкцию с десятками лимонов и лампочек, но в основе научного прогресса лежат эксперименты, и начинать лучше всего с малого. Так что Джесси надеялась, что Байдерман всё равно оценит её труды. Она убрала одну прищепку, чтобы не тратить зря драгоценную лимонную кислоту, и переложила свой шедевр на поднос, который специально подготовила для подарка Байдерману.

Оливер остался с Гиацинтой на лестничной площадке третьего этажа, потому что всё ещё потрясённая неудачей с ковриком Гиацинта не решалась подняться выше. Рисунок Лэйни и стихотворение Оливера Вандербикеры просунули под дверь, венок Гиацинты прикрепили под глазком, а поднос Джесси оставили на полу перед порогом. А потом Джесси просунула под дверь записку: «Выгляните из квартиры и удивитесь!»

Гиацинта наблюдала за тем, как её сёстры возятся с подарками, и надеялась, что скоро, когда наступит подходящий момент, тоже наберётся храбрости и поднимется на четвёртый этаж.

* * *

Через несколько минут после того, как Вандербикеры вернулись к себе в квартиру, им позвонили в дверь. Франц тут же помчался к выходу, забыв о том, что коврик у порога уже убрали. Бедняга заскользил по деревянному полу и врезался в стену. Джесси подняла его и посадила чуть в стороне.

– Привет, Энджи, – сказала она, открывая дверь и впуская девочку внутрь. Франц уже оправился после неудачного столкновения со стеной и принялся кружить у ног Энджи, виляя хвостом со скоростью двести взмахов в минуту.

– Оливер дома? – спросила Энджи, одновременно снимая шарф и почёсывая Франца за ушами.

– Ага. Оливер, пришла девчонка, которая всегда утирает тебе нос в баскетболе!

Оливер вышел с кухни с куском хлеба, щедро смазанным арахисовой пастой и джемом.

– Привет. Как дела? – пробормотал он, надкусывая липкий бутерброд.

Энджи торжественно на него посмотрела:

– Я кое-что нашла про Байдермана.

Оливер тут же перестал жевать. Джесси побежала к подвалу звать Изу, которая всё ещё записывала диск с музыкой. Вскоре все младшие Вандербикеры собрались вокруг Энджи. Оливер сглотнул:

– Ну что там? Что ты выяснила?

Энджи протянула ему листок бумаги, распечатанный на принтере. На нём было всего несколько строк. Оливер прочитал вслух:

– Эбигейл Байдерман, сорок два года, и её дочь Люсиана, шестнадцать лет, жительницы Гарлема, погибли восьмого марта две тысячи седьмого года, оставив в одиночестве мужа и отца Артура Байдермана. Похоронами занимается «Похоронное бюро Бернара». – Он поднял взгляд на Энджи. – Думаешь, этот Артур Байдерман и есть наш мистер Байдерман?

– Я почти в этом уверена. Папа сказал, что так его и зовут.

– У него была дочка? И жена? – удивилась Иза.

– Это не он, – возразила Джесси. – Он терпеть не может детей. Да и вообще людей.

– А вдруг он… – Оливер выдержал паузу для большего эффекта, – сам их убил?

Гиацинта ахнула. Франц зарычал. Лэйни зажала уши мизинцами.

– Если бы он их убил, он бы сейчас сидел в тюрьме, – справедливо заметила Джесси.

– Это если бы его вину доказали, – вмешалась Энджи. – Может, поэтому он и торчит всё время у себя в квартире! Прячется от закона!

– Нет-нет, – отмахнулась Иза. – Не стал бы он здесь прятаться. Скорее уехал бы на далёкий остров за пределы Мексики, или на Мадагаскар, или ещё куда.

– Ты права, – согласился Оливер и снова просмотрел некролог. Его зацепило слово «погибли». Оно звучало печально и жестоко.

– Интересно, как так вышло, – пробормотала Джесси. – Странно, что его жена и дочка умерли, а он выжил.

– Это очень грустно, – сказала Иза. – Представляете, что было бы, если бы все мы умерли и папа остался один? Что бы он без нас делал?

– Он бы плакал, – ответила Лэйни. – Плакал, плакал и плакал.

Повисла гнетущая тишина. Каждый представлял про себя, каково это – когда все твои родные умерли и остался только ты один.

* * *

У Изы было такое ощущение, будто в животе у неё разрастается чёрная дыра. Часы показывали три часа дня, а дела шли из рук вон плохо. На кафедре истории живописи в городском колледже Нью-Йорка им ничего не удалось выяснить. Доброму и приветливому мистеру Рочестеру они соврали из-за эгоистичных побуждений. А ещё – и это самое кошмарное – они узнали о том, что у Байдермана умерли жена и дочка.

В голове Изы бушевал ураган тревожных вопросов и догадок, в то время как она записывала композицию Паганини «Кантабиле для скрипки и гитары», а точнее, своё исполнение партии скрипки. «Нелегко играть кантабиле, когда в голове у тебя ураган», – подумала она и решила начать заново.

Чуть позже к ней в подвал спустилась Джесси. Иза к тому времени делала уже четвёртую попытку записать безупречную мелодию. Джесси прислонила к стене две подушки и прилегла на них с журналом National Geographic в руках. Несколько минут спустя Иза заметила, что веки Джесси медленно опускаются, и она засыпает, убаюканная музыкой и тёплым воздухом от батареи.

Иза отключила магнитофон. Сейчас у неё не получалось наполнить кантабиле волшебством. Надо было прогуляться, подышать свежим воздухом, проветрить голову. Она взглянула на Джесси и подумала, не разбудить ли её, но та выглядела очень умиротворённо, и Иза только накрыла её одеялом и тихонько поднялась по лестнице.

Она вышла на улицу и, сражаясь с жестоким ветром, пошла в сторону пекарни Кастлмана купить булки на завтрашний ужин. Ей хотелось скорее обсудить с Бенни их недавний – и ужасно странный – разговор. Всё-таки он был одним из её лучших друзей. Раньше они часами сидели вместе в пекарне, играли в настольные игры и решали головоломки. В первый день в средней школе Бенни помог ей найти её шкафчик и проводил до всех кабинетов. Неужели ему правда плевать на то, что она переезжает?!

Когда Иза наконец добралась до пекарни, то с удивлением заметила, что сердце у неё тревожно колотится. За кассой стояла миссис Кастлман – а вовсе не Бенни! – и обслуживала очередную семью, заглянувшую к ней за булочками. Иза встала перед застеклённым прилавком, который видела уже миллион раз, и сделала вид, будто рассматривает выпечку. Когда посетители ушли, миссис Кастлман повернулась к Изе и подозвала её к себе.