Жизнь в балете. Семейные хроники Плисецких и Мессереров - Азарий Плисецкий

Предтечей стартовавшего в 1964 году первого Международного конкурса артистов балета в Болгарии стал фестиваль «Варненское лето». Он проходил в парке этого курортного городка на сцене летнего театра. Местоположение было несомненным преимуществом фестиваля и вместе с тем его недостатком — выступления напрямую зависели от погоды. Я прекрасно помню, как перед дождем мы затягивали сцену брезентом, чтобы не промок деревянный пол. Если этого не сделать вовремя, танцевать становилось невозможно.

На фестиваль съезжались танцовщики со всего мира. В 1959 году, когда я впервые попал в Варну, в составе участников были и финны, и венгры, и чехи — словом, интернациональная компания. Советский Союз представляли Ольга Лепешинская, Дима Бегак и я. Мы втроем танцевали «Вальпургиеву ночь», где я исполнял партию Сатира, а потом вдвоем с Ольгой Васильевной — па-де-де из «Дон Кихота». Поэтому сцена варненского летнего театра мне была хорошо знакома, когда в 1965 году я уже в составе кубинской делегации отправился в Болгарию. Но на сей раз не на фестиваль, а на первый Международный конкурс артистов балета, основателем которого стал дирижер, профессор Эмил Димитров.

Сам конкурс поначалу вызвал множество споров. Как можно соревноваться в балетном искусстве? Это ведь не спорт, в конце концов, где критерии превосходства одного спортсмена над другим всегда очевидны. Как оценить качество артиста баллами? И тем не менее с самого первого состязания, на котором Гран-при взял Володя Васильев, престиж этого конкурса, ставшего своеобразной «балетной Олимпиадой», взлетел невероятно. Для каждого танцовщика было честью приехать в Варну, чтобы представлять свою страну перед высоким жюри во главе с Галиной Улановой — его бессменным председателем на первых шести конкурсах.

Мне предстояло подготовить к конкурсу в Варне сразу трех кубинских танцовщиц — Мирту Пла, Аурору Бош и Лойпу Араухо. Из-за острой нехватки танцовщиков я вынужден был выступать не только в качестве педагога-репетитора, но и как партнер каждой балерины. Именно в процессе работы произошло наше сближение с Лойпой. А до тех пор я не выделял никого среди солисток, поскольку каждая из них была ослепительно хороша. Разве что профессиональным взглядом отметил красивые ноги Лойпы с завидно высоким подъемом стопы, которым сам похвастаться не мог.

Наш роман, свидетелем которого стала вся труппа, развивался на фоне бесконечных гастролей, выступлений и репетиций. Когда выдавались редкие выходные, мы катались по живописным уголкам Кубы. Лойпа показывала мне любимые с детства места. Например, рощу орхидей, расположенную в провинции Пинар-дель-Рио, где у ее отца был свой дом. Тысячи гигантских великолепных орхидей являли собой незабываемое зрелище. Огромное впечатление на меня произвели отвесные холмы «моготе». Абсолютно плоские вершины делают их похожими на пасхальные куличи. Ничего подобного нельзя встретить ни в одном другом уголке мира.

Тогда же Лойпа представила меня своей семье. Ее отец, Леопольдо Араухо, проработав много лет пульмонологом, впоследствии переквалифицировался в психиатры. Он был довольно известным медиком, имел собственный кабинет и даже возглавлял на Кубе ассоциацию медицинских работников. С матерью Лойпы к моменту нашего знакомства они развелись. Я помню, что попытка познакомить тещу с моей мамой, которая прилетала в Гавану, не увенчалась успехом. Они вдвоем отправились на прогулку и провели вместе целый час, не обмолвившись друг с другом ни словом, потому что ни та ни другая не говорили на иностранных языках. На этом сближение новоиспеченных родственниц и закончилось.

И вот конкурс в Варне. Ответственность на нас лежала колоссальная. Несмотря на то что кубинский балет в ту пору был малоизвестен и не обладал международной славой, нам предстояло доказать его состоятельность на сцене и право на жизнь. Конкуренция меж тем была очень серьезной, ведь Большой театр в тот год представляли Наташа Бессмертнова и Миша Лавровский, а в состав жюри, кроме Улановой, входили такие корифеи, как Федор Лопухов, Алексей Ермолаев, Арнольд Хаскелл, Алисия Алонсо, Эрик Брун.

Полушутя, я сказал Лойпе:

— Если получишь золотую медаль, я на тебе женюсь!

Она взяла и получила! Правда, разделив ее с Натальей Бессмертновой, Михаилом Лавровским и Ниной Сорокиной. Мне же вручили премию только как лучшему партнеру. На большее я претендовать не мог, поскольку приехал в Варну с советским паспортом и не имел права представлять на конкурсе Кубу. А выступать в качестве партнера — запросто. Па-де-де из «Дон Кихота» и «Лебединого озера», которые мы танцевали, обеспечили Лойпе золотую медаль и голос Улановой, отметившей ее точность, выразительность и прекрасную технику.

На том же конкурсе мне довелось танцевать с ленинградской балериной Натальей Макаровой. В Варну Наташа приехала со своим партнером Анатолием Нисневичем, но тот внезапно заболел. В первом туре Макарова обошлась без партнера, станцевав «Умирающего лебедя». Острая необходимость в партнере возникла ко второму туру — одной па-де-де не станцевать. Тогда она обратилась ко мне с просьбой заменить Нисневича. Разумеется, я тут же согласился, тем более что нам предстояло исполнить хорошо знакомое мне па-де-де «Голубая птица» из «Спящей красавицы». Миша Лавровский одолжил мне костюм с крылышками, и я с ходу, буквально с одной репетиции, станцевал с Наташей, которая в конце концов стала лауреатом конкурса.

По возвращении в Гавану нас ждал горячий прием. В аэропорт приехали вся труппа и практически вся балетная школа. Ажиотаж был невероятный. Ученики скандировали наши имена, аплодировали, бросали цветы, а за машиной от самого аэропорта ехал целый караван автомобилей. Встреча была такая, как будто мы вернулись из космоса — не меньше. Министерство культуры устроило в нашу честь большой прием, после которого мы втроем — Аурора, Лойпа и я — отправились в драматический театр. Перед началом второго акта на сцену вышла ведущая и сказала:

— Сегодня в зале присутствуют победители конкурса Лойпа Араухо, Аурора Бош и Азарий Плисецкий, принесшие славу Кубе. Им мы посвящаем сегодняшний спектакль.

Весь зал поднялся и аплодировал нам.

В ноябре 1966 года мы с Лойпой поженились. Сыграли двойную свадьбу — в консульстве и у кубинского нотариуса. Вечером устроили большой прием, на котором было человек триста гостей, включая Майю, гастроли которой в Гаване совпали с нашим бракосочетанием. Нас снимали для телевидения и показывали в «Новостях дня» во всех кинотеатрах.

Лойпа была одной из четырех балерин, которых английский балетный критик Арнольд Хаскелл назвал «cuatro joyas», то есть «четыре драгоценности». Эти четыре драгоценности — Лойпа Араухо, Аурора Бош, Мирта Пла и Хозефина Мендес — обрамляли главный бриллиант в короне кубинского балета — Алисию Алонсо. Между ними всегда присутствовало здоровое соперничество, без зависти и интриг, что уже само по себе редкость в балетном мире. С завершением танцевальной карьеры дружба «cuatro joyas» не прервалась. Став педагогами, они разлетелись по миру, но связь не потеряли. К сожалению, в 2003 году в Барселоне от онкологии скончалась Мирта Пла. Ее дочь Лурдес пошла по стопам матери и тоже стала балериной. Продолжил династию и внук Мирты — Рикардо, он сегодня восходящая звезда балета. В 2007 году не стало Хозефины Мендес. Она умерла в Гаване, также не сумев победить рак.