Пертурабо. Молот Олимпии - Гай Хейли

— Во-первых, мне помнится, я сам взобрался на тот утес, — твердо сказал он. — А во-вторых, опцион, ты теперь солдат моей армии и будешь обращаться ко мне по званию.

Мильтиад угрюмо повел челюстью и сплюнул. Годы брали свое. Раньше присутствие Пертурабо нагоняло на него тревогу, но со временем это чувство улетучилось. Он больше не боялся удивительного гиганта — впрочем, в его возрасте даже смерть уже не пугала.

— Вам больше не нужно подниматься на каждую гору самому, полководец, — демонстративно произнес офицер.

— Я могу рассчитывать только на себя. В жизни ни в чем нельзя быть уверенным, кроме собственной силы. Полагайся я на других, как они сами смогут положиться на меня? Я более совершенен и обязан поддерживать вас. Так что да, я должен подниматься на каждую гору сам.

— Но это уже делают другие. — Мильтиад указал на танки — черные пятна на ослепительно-белом полотне залитой солнцем дороги. — Все они — твои солдаты. Ни один, даже самый высокий, пик не стоит обособленно, а является частью горной цепи. То же самое и с людьми. Каким бы гениальным ты ни был, Пертурабо, тебе не возвести все крепости только своими руками.

— Я не такой, как другие люди, — напомнил полководец и вновь сосредоточился на танках.

Они уже почти достигли Стража Кардиса — гигантской, ощетинившейся орудиями барабанной башни в конце первой стены.

Между двумя мужчинами на мгновение воцарилось молчание.

— Кроме того, — добавил он, — я могу назвать тебе три одиночных пика только на этом континенте.

Мильтиад оскалился.

— Вот только не надо буквоедства! Ты понимаешь, о чем я. Тебе всегда придется полагаться на кого-то. Тот же Кардис ты не сможешь взять в одиночку… если вообще сможешь.

— Смогу и сделаю, — твердо сказал великан.

Танки наступали двумя шеренгами. Дальнобойные батареи Стража пыхнули дымом, а в следующую секунду звуки их выстрелов долетели до Пертурабо и Мильтиада — тихие, похожие на кашель хлопки, переросшие в гулкий грохот.

На дороге, всего в нескольких метрах от ведущих машин, взметнулись фонтаны земли, но движение продолжилось без единой запинки.

— Пристрелялись они неплохо, — заметил опцион. — Практики у них было с лихвой. А мы можем похвастаться тем же? Крепко достанется твоим расчудесным кораблям.

— Ты даже не допускаешь, что я мог знать об этом и подготовиться…

— В смысле?

— Металл качественнее. Защита толще. Двигатели мощнее. Сам скоро поймешь, — ответил Пертурабо и сощурил глаза.

Один из танков получил прямой удар, но как ни в чем не бывало поехал дальше, а беспомощное пламя лишь оползало с бронированного корпуса. Полководец коротко кивнул своему вестовому. Тот, вытянувшись по стойке смирно у края утеса, поднял два флажка.

На склоне под ними разорвался снаряд.

— Они увидели нас, — констатировал Мильтиад.

— Это еще не значит, что смогут попасть, — огрызнулся Пертурабо.

Постоянное ворчание подчиненного ему уже надоело.

Вестовой передал команду четкими и резкими движениями флажков. Ткань трепетала под порывами холодного горного ветра. Несколько мгновений спустя по ущелью прокатилось эхо далекого грома артиллерии. Просвистев в воздухе, снаряды обрушились на бока Стража, огненными вихрями раздирая стены величественной башни, но орудия защитников продолжали обстреливать приближающиеся вражеские машины.

— Должен признать, они шустрые, — глядя на танки, сказал Мильтиад. — Быстрее паровых. Но почему ты не хочешь рассказать мне, что задумал? Бомбардировкой тебе башню не сложить, и без разницы, насколько мощными ты сделал пушки.

— Смотри и учись, — ответил Пертурабо. — Скоро и ты, и все остальные поймете, с чем имеете дело.

Теперь, когда атакующие вошли в зону поражения, к огню с башни присоединились орудия на стене. Солдаты у парапета выпускали реактивные снаряды из грубых наплечных гранатометов — такие предназначались для борьбы с более примитивной паровой техникой, но невысокое качество компенсировалось большим количеством. Один танк взорвался — броня все-таки сдалась под шквалом ударов. Следующие в шеренге просто сталкивали с пути горящий остов, пока тот не уперся в крутой склон на краю дороги. Пламя охватило еще несколько машин, хотя из строя они пока не вышли. Замерла еще одна, и черный дым столбом повалил из округлой дыры в ее крыше.

Танки выстроились у приземистых ворот первой стены и начали почти в упор молотить по ним из бортовых пушек. От отдачи стволы складывались, как подзорные трубы, и вновь раздвигались, а долину заволакивала дымка выхлопных газов.

Пертурабо бесстрастно наблюдал за разворачивающимся действом. Да, его люди умирали, и в куда больших количествах, чем позволяли обычаи давно ритуализированных войн, но это было не важно. Главное, чтобы план сработал. Снаряды дождем сыпались на пузатую тушу Стража в непосредственной близости от танков, но он, предвидев это, выдал подробные, четкие указания своим артиллеристам — Стор-Безашк, прославленным лохосским мастерам осад, — и те, в точности следуя им, пускали каждую боеголовку в указанную цель.

Мильтиад наконец умолк. Пертурабо знал, что опцион думает о прочности стен башни, о том, насколько надежны закрывавшие проход массивные стальные ворота, и, вероятно, собирается высказать свои опасения вслух, что сейчас было бы лишним. Ему хотелось, чтобы старый воин не просто смотрел, а созерцал, как его замысел ниспровергает былого союзника и открывает весь континент владычеству Лохоса. А болтовня о поражении его не интересовала.

Пертурабо мысленно признался себе, что хотел впечатлить Мильтиада, и твердо решил в будущем гнать такие эмоции прочь. Они отвлекали, а потому несли опасность.

Пелена дыма, пыли и огня скрыла танки из виду, но звон снарядов по стальным воротам продолжался. Полководец вновь прокрутил в голове расчеты. Монолитные створки почти метровой толщины были изготовлены в Кон-торосе и с обеих сторон окантованы идеально подогнанным камнем, а стенная кладка была настолько искусной, что блоки буквально цеплялись друг за друга, под собственной тяжестью сливаясь в единое прочное целое.

Ворота держались лучше стен. Было бы безопаснее обстрелять их издалека, поочередно стирая в пыль. Но выиграть нужно было войну, а не битву. Уничтожение ворот и стремительный захват станут посланием. Затяжные осады позволяли уменьшить тактическую опасность, но в то же время множили стратегические риски. Заставить врагов бояться для Пертурабо было важнее, чем сохранить жизни своих людей. Поначалу он думал, что, посылая солдат на верную смерть, будет мучиться совестью, и был готов задавить такое чувство, но сейчас не без удивления обнаружил, что этого не требуется — никаких сожалений не было.

Грохот снарядов по металлу внезапно изменился, стал выше и резче.

— Ворота сломаны, — сказал Пертурабо. — Скоро наши бойцы проникнут внутрь.