Что было – то прошло - Дениз Стоун

просматриваю меню в пиццерии рядом с моей квартирой. Я заканчиваю свой заказ на пирог с дополнительным сыром и начинаю спускаться с лодки.

При повороте руля я сталкиваюсь с невероятно большой массой.

— Ой!

Мой подбородок поднимается, чтобы встретиться взглядом с человеком, извинение рождается у меня на языке, но его карие глаза смотрят в мои, останавливая дыхание.

Лука.

Его темно-каштановые волосы непривычно растрепаны от ветерка, отросший локон свободно свисает на лоб. У меня есть нездоровое желание протянуть руку и еще больше испортить более длинные пряди.

— Опять не это.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится?

Его глубокий голос пронизывает меня, как густая летняя влага.

Ко мне возвращается рассудок, когда я делаю шаг назад, короткое расстояние вынуждает меня наклонить шею, чтобы встретиться с его лицом.

И снова он носит один из своих нелепых костюмов, сшитых так, чтобы показать его мускулистую фигуру. Накрахмаленный воротник его белой рубашки слегка расстегнут, обнажая тонкую цепочку на ключицах. Его типичный темный костюм был заменен песочно-бежевым бельем, и он не носит галстук. Это смягчает его сильно израненный вид и делает его необычайно суровым.

— Ты забыл дома одну из этих удушающих галстуков?

Губы Луки изгибаются в одной из его фирменных ухмылок. Самодовольство, которое я ожидал, сменяется таким приветливым выражением лица, что это заставляет меня нервничать.

— Тебе не нравится внешний вид?

— Костюмы меня никогда не впечатляют, — вру я.

Что ж, раньше это не было ложью. Красивый льняной костюм, закрывающий широкие плечи Луки, начинает менять мое мнение по этому поводу.

Прибереги свое любопытство, Эйвери! Держи глаза на приз.

— А что тебя впечатляет, Эйви?

— Эйвери, — ругаю я его, стряхивая тающее ощущение моего имени в его устах. — Приятной ночи, мистер Наварро.

Я резко поворачиваюсь, испытывая непреодолимое желание забраться в кабину, ожидающую, когда меня отвезут домой к моей большой пицце.

— Это будет очень приятная часть моего вечера, когда я буду смотреть, как ты пытаешься выбраться из этой лодки.

— Я уйду так же, как и пришла..

Я ухожу, наслаждаясь удовлетворением от того, что бросила его.

Но я оглядываюсь на него и ловлю его сверлящий взгляд. Я хочу, чтобы мое самообладание не подвело меня. Было бы намного круче, если бы я не оглядывался назад.

Лука зовет меня. — Тогда, надеюсь, ты взяла купальник, потому что мы расстыковываемся.

— Что? Нет. Мы на якоре.

Мои глаза устремляются к двум матросам, поднимающимся по пандусу от дока.

Что они делают?

— Я знаю, что ты умнее, — упрекает он, и я отталкиваю фамильярность, которую он пытается придать мне.

— Тогда перестань со мной возиться.

Я подхожу к перилам и наклоняюсь, наблюдая, как док удаляется от нас.

— Ты действительно думала, что мисс Эллингтон устроит вечер, чтобы отпраздновать свою новую лодку, а не устроит нам тест-драйв вокруг Гудзона?

Острый вопрос заставляет мои ноздри раздуваться, а губы сжимаются в тонкую линию.

Часть меня думала, что мы останемся в доке. Как только солнце сядет, лодке просто не хватит мощности, чтобы двигаться вперед. Разве что энергия хранится где-то в корпусе?

Какой выдающийся, но очень раздражающий технологический прогресс.

Внезапное раскачивание лодки превращает мой кошмар в реальность.

Мой баланс нарушается при движении, и я тянусь за чем-то, чтобы стабилизировать меня.

Это нечто — мускулистая рука Луки.

Он обхватывает моей теплой рукой мои пальцы, поддерживая меня, и тепло проходит сквозь меня.

— Мне не нужна твоя помощь.

Моя рука мгновенно отрывается от его.

— Я знаю. — Слова несли искренность. — Но ты была той, кто потянулся ко мне .

Я раздраженно выдыхаю. — Что мне теперь делать?

— Предложение пойти со мной поплавать остается в силе.

Фантастически.

Я застряла на лодке в бессердечном костюме, Виллы не видно, а моя бедная дрянная пицца остывает.

— Если твой бег чем-то похож на твое плавание, — говорю я, — мне не хочется тебе об этом говорить, но этот костюм не будет достаточным спасательным жилетом.

Лука усмехается, и этот звук вызывает невольную улыбку на моем лице. Я быстро вытираю его и возвращаю свое внимание к толпе.

— Почему ты вообще здесь? — Я спрашиваю. — Ты выглядел несчастным на гала-концерте.

— Ты следила за мной?

Он не сдается, не так ли?

— Нет, — лгу я.

— Учитывая все обстоятельства, тот вечер закончился на удивление приятно.

— Может быть, для одного из нас, — снова лгу я.

Я кусаю губу при воспоминании о его руках, поддерживающих мою талию, когда растущая выпуклость проступает сквозь его брюки. Не может быть, чтобы это был весь он.

Верно?

О чем я вообще сейчас думаю? Этот костюм — мой противник.

— Эта непринужденная толпа просто не похожа на твою скорость. Мои пальцы фиксируют ремешок на платье. — Такой занятой парень, как ты.

Я ловлю Луку, пристально наблюдающего за движением, его черные зрачки поглощают карие глаза.

— Ты не ошиблась. Но, к сожалению, у меня нет никого, кто бы взял на себя хлопоты по сопровождению этих вещей в ORO.

— И чья это вина? — Я щелкаю.

Укус в моих словах выходит более резким, чем я предполагала.

Правда в том, что с тех пор, как последние пару недель я посвящала свое время Plastech, ORO не монополизировал каждую мою свободную мысль. Будущее, которое я создала для себя и которое, как мне казалось, я хотела, было размыто тем, что я была в команде, которая во мне нуждалась.

— Что это за одержимость ORO?

— Я не хочу пытаться объяснить что-то, чего ты не поймешь.

— Испытай меня. Эти слова являются неоспоримой провокацией.

— Карьера Джоанны вдохновила меня на многие профессиональные решения, — говорю я, не понимая, почему слова покидают меня с такой легкостью.

— Как так?

В его чертах есть искреннее любопытство.

— Когда я была моложе, мой отец водил меня посмотреть на Джоанну в действии, и это запало мне в душу.

— Это оно?

Конечно, он предполагал, что это так просто. Как будто наследие Джоанны не имело к этому никакого отношения. Например, влияние ORO не является достаточной причиной.

Он вообще понимает, насколько важна экологическая работа?

— Очевидно нет.

— Ты близка со своим отцом? — спрашивает Лука, и мне не нравится, что я хочу ответить на его навязчивый вопрос.

Я не говорю о своем отце ни с кем, кроме Лили, а когда я пытаюсь поговорить с матерью, она хихикает на эту тему, как будто это ядовитое вещество, готовое снова ее уничтожить.

Я решаю сменить тему разговора, не желая давать ему преимущество передо мной, рассказывая о деликатных подробностях моего прошлого. «Знаешь, теперь, когда ты застрял на этой переполненной лодке на