Тайны архивов НКВД СССР: 1937–1938 (взгляд изнутри) - Александр Николаевич Дугин

сигналы и, по своему обычаю, отмалчивался, ничего не говоря […] Как-то при очередном докладе, ЕЖОВ вдруг вскочил взбудораженный и обратился ко мне с гневом: «Я считал Вас более разумным, чем Вы оказались; далеко Вам до Дейча, ни черта Вы не понимаете; без году неделя – чекист, а лезет со своими разоблачениями. Я лучше Вас знаю, что делается в Наркомате, никаких преступлений в НКВД нет. Все, что проводится, проводится с моего ведома и по моим директивам, точно по моим указаниям. Или, быть может, Вы и меня считаете преступником? Попробуйте! (С. 171) Задача Ваша заключается сейчас в том, чтобы показать кипучую деятельность НКВД по разгрому врагов, не стесняясь, при этом, никакими средствами. Надо добиться неслыханного авторитета НКВД и его руководства […] Что же должны делать? Вот мои задания для Вас:

Следить, чтобы ничего не просачивалось в ЦК.

Направлять в ЦК только такие материалы, которые характеризуют только с положительной стороны нашу работу и все проводимые нами оперативные мероприятия. Надо уметь в необходимых случаях «приглаживать» в нужном духе посылаемые в ЦК материалы. Дейч в этом отношении был молодцом.

Следить за разговорами и настроениями в Наркомате и докладывать их мне.

Ни одно разоблачительное заявление, касающееся работы НКВД или отдельных работников его, куда бы эти заявления не были бы адресованы, никуда не отсылать, а докладывать их предварительно мне […]

[…] Я передаю не дословно изложение моей беседы с ЕЖОВЫМ, а смысл этих разговоров. А смысл для меня был понятен: в НКВД ведется организованная борьба, направленная против партии, что борьбу эту возглавляет ЕЖОВ. Что все то, что казалось мне случайными ошибками и недочетами, является на деле продуманной суммой мероприятий, направленных к дискредитации мероприятий партии по борьбе с врагами народа, и что в эту организацию вовлечен основной костяк чекистов, в том числе, с этого момента, и я сам.

[…] Я скрывал заявления, поступающие в НКВД и разоблачающие отдельные моменты работы НКВД и отдельных его работников – членов заговорщической организации, передавал эти заявления ЕЖОВУ. Так, например, было скрыто от ЦК заявление Белова (бывшего командующего Белорусским военным округом), которое он подал через Ульриха на имя Сталина. В этом заявлении Белов просил вызвать его для сообщения чрезвычайно важного, государственного значения дела. Это заявление по заданию ЕЖОВА было мною взято у Ульриха и передано ЕЖОВУ (повторение показаний Шапиро от 29 декабря 1938 г. – А. Д.). Почти также было скрыто заявление Михайлова (бывшего секретаря Калининского обкома) на имя ЦК, в котором он обращал внимание на преступную практику ведения следственной работы…

[…] Подаваемые арестованными, обычно после заседаний Военной коллегии, заявления – СЖИГАЛИСЬ(выделено мной – А. Д.).

Я получил задание оформлять через 1-й спецотдел так называемые протоколы внесудебного разбора дел по массовым операциям и оформлял их, зная хорошо, что эти т. н. решения являются простым штампованием решений местных органов НКВД и что ряд дел вовсе не подпадал под действие упрощенного судебного разбора.

Кадры и их расстановка.

[…] Начальником особого отдела, а затем 3 отдела был назначен бывший белогвардеец НИКОЛАЕВ, ближайший работник Ягоды и, помимо прочего, карьерист и подхалим. Это был особо преданный и надежный Ежову человек, игравший основную роль в заговорщической организации.

Начальник 4 отдела – Литвин, работавший в прошлом совместно с Ежовым в ЦК, близкий к Постышеву человек, и на которого имелись показания по Украине. После Литвина начальником этого отдела был назначен Цесарский – в прошлом эсер […] Нарком Украины – Успенский, ближайший к Ягоде человек, скрывавший свое социальное происхождение, карьерист, подхалим и полная бездарность в деловом отношении […]

[…] Берман Борис, близкий к Ягоде человек […] был назначен наркомом в Белоруссию, а после того, как его проделки в Минске начали вскрываться и оставлять его в Минске, не опасаясь его разоблачения, было невозможно, – назначен начальником транспортного Управления НКВД СССР.

[…] В своей предательской работе эти кадры не могли не быть преданы телом и душой Ежову, готовые выполнить любое его задание без всякого обсуждения. Ибо они знали, что только благодаря Ежову они [застрахованы] от разоблачения, пока Ежов – нарком они не будут разоблачены, а наоборот – они поставлены в привилегированное положение, для них создан соответствующий авторитет и они всячески поощряются и выдвигаются.

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л.169–189.

Рукопись. Подпись-автограф; то же: Т.2. Л.66–89.

Рукопись. Подпись-автограф.

№ 30

Из протокола допроса арестованного Успенского А. И.,

бывшего наркома внутренних дел УССР

21 апреля 1939 г.

[…] В августе 1938 г. я приехал на вторую Сессию Верховного Совета СССР в Москву. Зайдя в НКВД к Шапиро, который был очень встревожен, Шапиро мне рассказал, что у ЕЖОВА большие неприятности, так как в ЦК ему не доверяют. Дальше Шапиро мне сообщил, что ходят слухи, что замом к Ежову придет человек (фамилию он не назвал), которого нужно бояться.

Шапиро предупредил меня, что нужно, во что бы то ни стало, замести все следы. Тогда-то он мне и сказал, что ему в Москве в течение 5 дней надо расстрелять тысячу человек…

Верно:

Мл. следователь следственной части НКВД СССР

сержант государственной безопасности КУПРИНА

ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т. 1. Л.191, 192.

Заверенная копия. Машинопись.

№ 31

Из протокола допроса арестованного Успенского А. И.,

бывшего наркома внутренних дел УССР

27 апреля 1939 г.

[…] Я, также как и другие заговорщики, – Люшков, Дейч, будучи обязан ЕЖОВУ своим пребыванием на свободе, принимали все меры к тому, чтобы выполнить указания ЕЖОВА и сделать его имя популярным в стране.

Вопрос: В самом деле, ЕЖОВ давал вам такие указания?

Ответ: Да, когда в январе 1938 года ЕЖОВ послал меня на Украину, он дал мне установку – как можно больше выступать и всячески популяризировать его, так как ЕЖОВА на Украине мало знают. Я делал в этом отношении все, что мог. Близкий ЕЖОВУ его секретарь ШАПИРО всегда напоминал мне об этом, звонил и спрашивал: «Ну, как выступаешь? Как к Николаю Ивановичу относятся, что говорят о Николае Ивановиче?».

Перед Х съездом КП(б)У ШАПИРО позвонил мне по телефону и сказал, что в Союзе мало портретов ЕЖОВА и что нужно, в частности, проверить – какой тираж этих портретов на Украине.

Вопрос: Что вы сделали по существу указаний ЕЖОВА?

Ответ: Я дал задание начальнику СПО НКВД УССР заговорщику ЯРАЛЯНЦУ[103] договориться с издательствами Украины об увеличении тиража портретов ЕЖОВА в пятнадцать раз.

[…] Ежов всячески пытался приобрести широкую известность и популярность в стране. Ему в этом усердно