Любимые забавы папы Карло - Дарья Донцова

Еле живая от переживаний, я выпала в холл,свалилась на один из кожаных диванов и попыталась прийти в себя. Слава богу,эта книга сдана, похоже, изгнание госпожи Виоловой из «Марко» временнооткладывается.

Тяжело дыша, я сидела, разглядывая стены спортретами ведущих авторов. Моего фото нет, оно и понятно, госпожа Виоловапринадлежит, так сказать, ко второму эшелону писателей, впрочем, если и дальшея стану допускать идиотские ошибки, то скачусь совсем вниз. Ну почему я незамечаю очевидных вещей? Каким образом в моей рукописи оказалась собака Мурка,благополучно разрешившаяся от бремени котятами? Ну разве можно быть такойдурой? Вот Татьяна Путинова небось никогда не допускает глупостей, поэтому еефотография и украшает издательство, а мне остается лишь повеситься!

Горькие слезы стали подбираться к глазам,колючий комок заворочался в горле, но зарыдать я не успела, потому что в холлвыползла красная, потная Путинова и шлепнулась в кресло, стоящее около дивана.

Трясущимися пальцами ведущий автор «Марко» вытащилаиз необъятной сумки пакетик с леденцами, запихнула в рот несколько конфеток,потом протянула мне упаковку:

– Хотите?

– Спасибо! – воскликнула я и взялаоранжевый леденец.

– Не надо бы мне сладкое есть, –пробормотала Татьяна, – и так не Дюймовочка, но иначе не успокоюсь.

– Вам-то с какой стати нервничать? –криво улыбнулась я. – Рукопись отдали и ушли.

Путинова горестно вздохнула:

– Боюсь Олесю до одури.

– Вы?!

– Ага.

– Но почему?

Татьяна быстро высыпала в рот оставшиесяледенцы.

– Прикиньте, я принесла работу, Олеся еепрочитала и сегодня мне список ошибок представила.

Я подскочила на месте.

– И вы допускаете недочеты?

– И такие глупые, – пригорюниласьПутинова, – в этой рукописи у меня есть героиня Маша.

– Ну и что?

– А у нее муж по имени Лена!

Я закашлялась.

– Ну, нетрадиционной семьей сейчас никогоне удивить!

– Оно бы так, – вздохнула Путинова,обмахиваясь пустым пакетиком из-под леденцов, – только у сладкой парочкидетки есть: Аня и Ваня. Это уж, согласись, ни в какие ворота не лезет!

– Может, они приемные? –предположила я.

– Не, там речь о наследстве идет, родныекровиночки, – гудела Татьяна, – Аня и Ваня, а родили их Маша с Леной.Ваще чума! Как я не заметила? Впрочем, он не Лена, а Лёня, но я нигде имя неисправила, попросту опечатки не заметила. Ну не дура ли!

– На фоне моей героини, выпавшей изсамолета, пролетавшего на высоте десяти тысяч метров, это ерунда, –заверила я. – Представьте, она у меня жива осталась, а потом двадцатькилометров за убийцей по болоту чесала.

– Поймала? – заинтересоваласьПутинова.

– Ага, – кивнула я, – связала,а потом еще пять часов на себе до милиции несла!

– Молодца! – одобрилаТатьяна. – Есть женщины в русских селеньях! Впрочем, это объяснить можно!Ну, допустим, она шлепнулась прямо на склад фабрики, которая производит пуховыеподушки, поэтому и не ушиблась. Бегом же неслась по причине перенесенногостресса. Если покумекать, все путем сложится. Но здоровая семья из Маши и Лены,родившая парочку близнецов! Ты из какой бутылки пьешь?

– Извини, не поняла, – я перешлатоже на «ты» с известной литераторшей.

Татьяна встала, подошла к шкафу, распахнуладверь и ткнула пальцем в полку.

– Во.

Я проследила за ее рукой и увидела триемкости, каждая примерно по литру.

– Слева валерьянка, справа валокордин,посередине пустырник, – объяснила Путинова, выуживая из недр шкафабумажные стаканчики, – угощайся. Неужели не знала, что они тут хранятся?Для нас поставлено, для придурковатых авторов.

– Нет, – помотала я головой, –понятия не имела.

Путинова быстро выпила валерьянку.

– Фу! Ну и гадость.

– Значит, у всех в рукописях случаютсяошибки, – протянула я.

– Нет, – вздохнула Татьяна, –это мы с тобой такие идиотки! Вот Смолякова, та, похоже, биоробот!

Не успела Путинова закончить фразу, как израсположенного напротив кабинета самого преглавного редактора, куда госпожуВиолову еще ни разу не приглашали, вылетела растрепанная, худенькая блондиночкана головокружительных каблуках.

– Ангольских кроликов не бывает, –понеслось из полуоткрытой двери комнаты начальства, – грызуны называютсяангорскими! Матерь божья, с ума сойти можно! Смолякова! Ты куда?

– Сейчас, – крикнула блондинка,кидаясь к шкафу и вцепляясь в бутылку с пустырником, – иду! Добрый день,дамы!

– Здрассти, – хором, словно детсадовцы,ответили мы с Путиновой.

Самая рейтинговая детективщица России залпомосушила стакан и, распространяя удушливый запах французского парфюма, ринуласьназад. Дверь кабинета главного-преглавного редактора захлопнулась, воцариласьтишина.

– Во, – воскликнула Татьяна, –а еще говорят, что зависть грех! Пишет по книге в месяц, и такая хорошенькая,худенькая, лично меня при виде ее обуревают разные чувства! И не всегдасветлые!

Я кинулась к Путиновой и попыталась обнять еебольшое тело.

– Наплюй на фигуру! Подумаешь, экаважность, ты покрасивей будешь. Слышала вопль? Смолякова напутала в рукописи,назвала ангорских кроликов ангольскими!

Пару секунд мы стояли молча, потом началидавиться смехом.

– Тихо, – прошептала Путинова,показывая глазами на дверь всемогущего главного редактора, – нехорошополучается, похоже, мы радуемся чужим ошибкам. Это просто неприлично!

– Верно, верно, – закивала я, –отвратительное поведение, ужасное, следует взять себя в руки! Давай еще постаканчику валерьянки, за успех новых книг!

Мы чокнулись пластиковыми емкостями, разомопустошили их и уставились друг на друга.

– Все-таки человек подлоесущество, – воскликнула Татьяна, – ну с какой стати я такобрадовалась чужим неприятностям?

Я хихикнула.

– Я испытываю те же чувства, право, некрасивобыть такой гадкой, но зато как успокаивает!