Наше неушедшее время - Аполлон Борисович Давидсон

в соответствии со сталинской политикой «большевизации» его исключили. Но его сын все же до конца своих дней был коммунистом.

Я никогда не преклонялся перед коммунистическими идеями. Но борьба южноафриканских коммунистов против расизма вызывала у меня уважение. Особенно когда такие, как Бантинги – белые – жертвовали привилегиями, которые давал им их цвет кожи, ради борьбы против дискриминации других.

Удалось узнать забытое прошлое

Прошлое – не только забытое. Ужасное – поэтому и забывалось.

В конце 1940-х, когда я стал заниматься историей Африки, многие мне говорили, что создание советской африканистики произошло после Великой Отечественной войны и связано с двумя именами: Дмитрия Алексеевича Ольдерогге и Ивана Изосимовича Потехина. Так было принято считать. И лишь в конце 1956-го, затем в 1960-х, я услышал совсем неожиданное.

Узнал, что первая программа советской африканистики была провозглашена в 1929 году, что еще в начале 1930-х на Тверском бульваре, в Коммунистическом университете трудящихся Востока (КУТВ), возникла кафедра африканистики, а на Пушкинской площади – центр по сбору материалов о событиях в Африке. Что на кафедре велась научная работа и читались курсы лекций. Приезжала учиться молодежь стран Южной Тропической Африки.

Но в 1937 году на пике сталинского Большого террора и кафедра, и центр были ликвидированы. В годы этого террора расстреляны или погибли в тюрьмах и концлагерях Георгий (Юрий) Евгеньевич Гернгрос, Георгий Константинович Данилов, Николай Михайлович Насонов, приехавшие в Москву южноафриканские коммунисты Лазарь Бах, братья Морис Рихтер и Павел Рихтер. Побывали в заключении Фёдор Степанович Гайворонский, Кирилл Николаевич Лукницкий, Эндре Шик. Были уволены с работы и изгнаны из африканистики Александр Захарович Зусманович (впоследствии он не избежал более жестоких репрессий: пробыл в тюрьмах и лагерях с 1949 по 1956 год) и Иван Изосимович Потехин (смог вернуться в африканистику только в конце сороковых). Сýдьбы нескольких человек не удалось выяснить – например, Ильзы Карловны Рихтер.

К концу 1937 года московская африканистика была разгромлена. Уничтожены или изгнаны были все, кто изучал социальные отношения в Африке, ее политику, экономику, культуру.

Что сохранилось и кто сохранился? Те, чьи научные интересы сосредотачивались в основном на лингвистике (хотя и их репрессии не вполне обошли: языковеда Г.К. Данилова уничтожили).

Конечно, африканистам досталось не из-за того, что они африканисты. Просто они попали под общий каток репрессий середины тридцатых. Центр африканистики в Москве возник в учреждениях Коминтерна, а созданный Лениным Коминтерн стал тогда одним из объектов сталинского террора.

Об этой трагедии, как и о других, осуществленных сталинским режимом, оставшиеся в живых побаивались говорить.

В 1956 году вышел из заключения А.З. Зусманович, который в 1934–1935 годах руководил той кафедрой Африки. С осени 1956 года он, как и я, работал в только что созданном отделе Африки Института востоковедения. Да и жили мы с ним неподалеку друг от друга. Так что беседовали часто. От него я и услышал – впервые – о трагической судьбе первых советских африканистов. Он говорил, но с опаской, явно боясь тех, кого у нас называли тогда кагэбэшниками.

Подробней, и без опаски, я услышал все это в 1963 году от венгра Эндре Шика. Он был, пожалуй, самым известным из первых советских африканистов. Он составлял и провозглашал в 1929 году первую программу развития советской африканистики. В 1945 году вернулся в Венгрию и побывал даже министром иностранных дел Венгрии. В начале 1963 года приезжал в Москву и несколько вечеров рассказывал мне о ранней истории советской африканистики.

Тогда же, в начале 1960-х, я услышал об этом от южноафриканских коммунистов Мозеса Котане и Джона Маркса. Они в начале 1930-х учились в КУТВе, а в 1960-х снова приезжали в Москву.

VI

Мы стали первыми

Мне нужно в ту страну.

И поздно или рано

Я зоркую охрану обману…

Булат Окуджава[95]

Так уж получилось, что моя жизнь связана с далеким краем, мысом Доброй Надежды. Детство – даже просто с этим названием. Наверно, у каждого есть что-то похожее, связанное с доброй надеждой? Дальние земли, красоты природы, неизвестная жизнь. Их романтика, их мифы, их необычность, их недоступность. И в то же время какая-то связь с нами.

Жизнь – это плаванье

В дальние края.

Песни прощальные,

Гавани дальние.

В жизни у каждого

Сказка своя[96].

Так сказал наш современник. И другой, тоже известный, вторил ему:

И сердцу снятся, пока что снятся,

Другие страны и города[97].

Но что это я все только о романтике? Разве лишь с ней связаны для нас далекие края?

Да, Гумилёва в дальние края зовет Муза Дальних Странствий. Не эта ли муза и у Окуджавы?

А дальняя дорога

Дана тебе судьбой,

Как матушкины слезы,

Она всегда с тобой[98].

В декабре 1989-го российские африканисты впервые повидали Южную Африку. Познакомились с ней не по книгам, архивам и рассказам, а увидели своими глазами. Это были двое: профессор Ирина Ивановна Филатова, завкафедрой африканистики МГУ, и я, руководитель сектора африканских исследований Института всеобщей истории.

Почему поездка в ЮАР стала возможной?

Страна оказалась на пороге кардинальных перемен в своей истории. Eще сохранялась расистская политика апартхейда, руководители оппозиции были в тюрьмах или в эмиграции. Компартия – под запретом с 1950 года. Африканский национальный конгресс – с 1960 года. Нельсон Мандела, один из ее лидеров, в тюрьмах и лагерях уже 27-й год.

Но в конце 80-х ситуация стала стремительно меняться. Первопричина – конец холодной войны и связанные с этим перемены во всем мире.

Возникший в 1983 году Объединенный демократический фронт добивался все большего влияния. И с пониманием относился к АНК. Проходили встречи представителей АНК с либеральной белой интеллигенцией и с бизнесменами.

Необходимость серьезных перемен начали понимать и правящие круги.

Такое настроение начинало сказываться, хотя еще и чуть-чуть, во всех сферах внутренней и внешней политики ЮАР. Одним из проявлений этого стало отношение властей к нашему приглашению. Они не возразили.

А приглашение мы получили от Института демократической инициативы Южной Африки, созданного в 1986 году либеральной интеллигенцией. В 1988 году в Москве побывали организаторы этого Института Фан Зейл Слаберт и Алекс Борейн. А еще до них – близкие им по