Гарри Оппенгеймер: бриллианты, золото и династия - Michael Cardo

обучению отметил, что Гарри не владеет африкаанс, и добавил, несколько неуместно, "немного французского и немецкого". Оппенгеймер был признан "умным молодым офицером, который усердно работал и добился хороших результатов". Он был немного "зеленым", но "далеко пойдет, если наберется опыта в полковой работе".¹⁵

Гай Янг, друг Оппенгеймера, его боевой товарищ и впоследствии коллега по бизнесу, вспоминал о Гарри как о "хорошем солдате", который проявлял себя "хладнокровно и спокойно" в "самых разных сложных обстоятельствах". Как офицер разведки он был "идеален". Янг вспоминал: "Ужасно зря, что с его фантастическим умом его не взяли в генеральный штаб. Однажды я сказал ему, что он зря оказался в нашем полку. "Именно там я и хочу быть", - огрызнулся он. Гарри присоединился к нам в 1940 году, когда мы еще служили в 5-й южноафриканской бронетанковой роте, находившейся на маневрах к северу от Претории. Он был как всегда щедр, свободно одалживал свой огромный купе Packard своим друзьям или отвозил нас на ужин в ресторан Polly's в Претории, где заказывал большую банку русской икры. Позже в том же году мы объединились с 4-й бронеавтомобильной ротой и стали 4-м бронеавтомобильным полком СА под командованием полковника [Денниса] Ньютона-Кинга, а в начале 1941 года переехали в лагерь Ориби в Питермарицбурге, чтобы подготовиться к отправке в Египет. Эрнест и Ина приехали в Дурбан, чтобы проводить Гарри. К неудовольствию Ины, на прощальном ужине в старом отеле Marine нас было тринадцать человек". На самом деле, признался Гарри Ине, жизнь в 4-м бронетанковом полку СА показалась ему "мрачной" по сравнению с товарищеским общением в 5-м бронетанковом полку в бушвельде. Все казались недовольными в той или иной степени. Функции офицера разведки в новых условиях показались ему несколько непрозрачными, и он не мог определиться, сказал он Ине, будет ли ему лучше всего подходить "раздражение и едкость или спокойствие в духе мистера Микавбера". Несомненно, заключил Гарри, это будет мистер Микоубер, как линия наименьшего сопротивления. В любом случае он уже "давно отказался от мысли, что я могу сделать что-то действительно полезное".¹⁶

Уныние уступило место предвкушению приключений, когда в конце апреля 1941 года новый полк Оппенгеймера отплыл в Египет на борту "Императрицы Австралии". Эрнест, Ина и ее маленький сын Майкл провожали его в доках Дурбана. Оппенгеймера, с его инстинктом иронии, позабавили прощальные слова Майкла: "До свидания, надеюсь, вы приятно проведете время". "Императрица Австралии" еще не была переоборудована в военный корабль. Это была масса мрамора и позолоты, довольно роскошная в старомодном стиле. По словам Гая Янга, Оппенгеймер оценил возможность пить вино и ужинать в стиле, чтобы еще немного побыть в пустыне.¹⁸ У своего отца Гарри с жадностью выпрашивал новости о том, что происходит в компаниях Anglo American и De Beers. Не забудь прислать мне копию своей речи и вообще держать меня в курсе реальной жизни!" - написал он в своем первом письме домой. Я буду писать так часто и подробно, как только смогу, чтобы у вас был полный отчет об этом приключении".

6 мая "Императрица Австралии" прибыла в Порт-Тьюфик на южном конце Суэцкого канала. Бизнес все еще был в центре внимания Оппенгеймера. Высадившись на берег, он надеялся использовать первые несколько недель, чтобы подумать о промышленных алмазах и возобновлении контракта с Consolidated African Selection Trust. Однако вскоре его полк был отправлен по железной дороге в Эль-Амирию, недалеко от Александрии, для обучения. Поездка из порта была "невыразимой": поезд был грязным и переполненным, а температура была самой высокой за последние 88 лет. Оппенгеймер, помешанный на чистоте, нашел лагерь "довольно одиозным". Помывочные и санитарные условия практически отсутствовали. Еда была неполноценной, и все это было "полным свинарником", - жаловался он отцу.²⁰ Единственной спасительной чертой было то, что он делил "очень хорошую большую палатку" с другом, майором Крейгом Андерсоном, который был вторым помощником полковника Ньютона-Кинга. Тем не менее внешне Оппенгеймер сохранял невозмутимость. Когда отношения в полку стали напряженными, ему удалось остаться "в самых лучших отношениях со всеми", сообщал он своему отцу в одном из ранних писем домой.²¹

Ина вместе с Доффом Сасскиндом организовала "Каледонский рынок" - сбор средств на покупку мелких удобств и предметов роскоши для военнослужащих. Во время своего путешествия на север Оппенгеймер отправил Ине полный список имен военнослужащих своего полка и различных сигнальных эскадрилий. Он просил ее отправлять им посылки под вымышленным именем, поскольку не хотел быть связанным с этим предприятием. Ина постоянно снабжала войска деликатесами: бутылками шампанского, упаковками билтонга и банками фуа-гра из Труппса. За один раз она отправляла до 60 посылок. Ина и Эрнест также решили ради короля и страны превратить главный дом в Брентхерсте в военный госпиталь. Они переехали и поселились в Литтл-Брентхерсте. Госпитали Йоханнесбурга были переполнены людьми, получившими инвалидность с фронта; супругам не нужно было все пространство Брентурста, а дом стал бы значимым вкладом в военные действия. Военный госпиталь в Брентхерсте обслуживал в основном жертв ожогов. В чем-то эта инициатива напоминала усилия Бернарда Оппенгеймера по оказанию помощи солдатам-инвалидам во время Первой мировой войны. Гарри одобрил эту идею и сказал отцу, что хорошо "сделать что-то личное".²² На это Ина ответила, что ему придется "заболеть какой-нибудь затяжной болезнью" и "приехать и вылечиться там самому".²³

 

Затишье перед бурей

 

После обучения солдаты 4-го бронеавтомобильного отряда СА обнаружили, что в пустыне может пройти много времени без особой активности. На песчаных холмах они проводили долгие часы, сидя на своих машинах и сканируя горизонт в поисках признаков движения, которые не спешили появляться. "Мы... сидим в пустыне и мало что делаем, кроме как ведем проигрышную борьбу с пылью", - жаловался Оппенгеймер отцу.²⁴ Его полк был разбит на четыре части: три эскадрона располагались вдоль линии фронта, наблюдая за передвижениями противника, а штаб полка прикрывал тыл. Войска по очереди патрулировали линию фронта по несколько дней. Передовые машины поддерживали радиосвязь с машинами эскадрона, следовавшими за ними, а штабы трех эскадронов - с радистами штаба полка. Задача Оппенгеймера, как офицера разведки, состояла в том, чтобы просеять всю присланную ему информацию, собрать воедино общую картину, а затем посоветоваться с Ньютон-Кингом и Андерсоном о том, что следует передать в дивизионный штаб. Это не так просто, как кажется, сообщал он отцу: "Все это речь, радиотелефония, и нужно быть осторожным, чтобы говорить так, чтобы четко передать то, что ты имеешь в виду, своей стороне, не выдавая ничего врагу, который, конечно, постоянно прослушивает нас"²⁵ Оппенгеймер составлял сводку операций