Варя - Ольга Беркут

её.

Одна здесь и никому верить нельзя. И надежды на исцеление нет.

Варя перекрестилась и, решив молиться весь вечер, спряталась от любопытных глаз слуг у себя в комнатушке.

Несколько дней прошли в унынии, несмотря на то, что она старалась бороться с греховным настроением изо всех сил. Отвлекала от безысходности только работа. А вот разговоры с Нюрой всё больше раздражали и печалили. В них, по мнению Вари, совсем не осталось тепла. Но девка этого будто не замечала, хотя иногда и спрашивала, отчего княжна «така задумчива?» На это Варя рассеянно отвечала, что скучает по папеньке или сетовала на то, что расследование никак не сдвинется с мёртвой точки, а сама при этом всё пыталась рассмотреть в Нюре странности. Ведь червоточина в груди так и ныла, постоянно напоминая о себе. И Варя уже ничего не могла поделать с холодным недоверием, которое росло между ней и Нюрой, как снежный ком.

Однажды, ближе к вечеру, Нюрка радостно доложила, что подружилась с какой-то дворовой девкой. Кажется, Глашкой. С гордостью поведала, что узнала многое от неё про бывших хозяев дома. Оказывается, состояла Глаша когда-то горничной при барыне Шатуновской.

— И эта барыня не проста была! А знаете почему?

— Почему? — машинально переспросил Варя, разглаживая холст намороженным на холоде чугунным утюгом.

— Потому што она така же, как я уродилась. Понимаете?

— Нет, не понимаю.

— Это я путано излагаю, — засмеялась Нюра. — Хотела сказать, что она тоже крестьянкой родилась! Бабы сплетничали, что её сиратинкой подбросили к дому ведуньи местной. А эта бабка будто жуть какой прыткой оказалась. Сперва приютила малую, а потом в столицу с нею сбежала.

— Сказки какие.

— Ага. Так вот, после многих лет сиратинушка мадамою стала! Красавицей подлинной! И вернулася в Березовую рощу барыней. Представляете? Получается барин взял в жёны крестьянку по рождению. Во как.

— Такие браки называют мезальянсом. Ничего удивительного.

— Скажете тоже. Ужас, как дивно! И это ведь не вся история! Знаете, што ещё я разузнала?

— Ну?

— Да то што, в свете будто не приняли ту барыню.

— Хм.

— Она-то старалась понравиться богачам. Но, как Глаша сказывала, худо это у неё получалось, — Нюра замолчала и, выдержав паузу, подняла указательный палец вверх. Глаза её заговорщически заблестели. — И после одного случая барин запретил ей на приёмы ездить. Дома запер и плохо обращаться с ней стал. А случай этот вам известен.

Варя нахмурилась. Никакого дело ей не было сейчас до сплетен слуг про бывшую хозяйку. Мысли другое тревожило. А болтовня пустая начинала действовать на нервы.

Нюра не унималась:

— И вы сейчас всё поймёте! Помните, как у озера мы камешки кидали?

— Не помню, Нюра.

— Но как же? Мы ещё в лепестки их оборачивали.

— Какие лепестки?

— Ну, от розочек.

— Каких ещё розочек? Нюра, ты сперва говорила про барыню, а сейчас чушь про камни с цветами несёшь! Не можешь нормально пересказать историю, так не берись это делать!

— Пошто вы осерчали вдруг?

— Потому что голова уже от тебя болит. Про змору что-нибудь выяснить удалось?

— Клянут её сильно, — Нюра покраснела вся, — а путного ничего никто не говорит.

— А про девок пропавших?

— Про них вам итак ужо известно. Змора их дурнит, а они потом кто в лес, кто в реку, а кто попросту прячется да дома сидит безвылазно. А больше ничего я не знаю, к жалости.

— Не к жалости, а к сожалению, — раздражённо поправила Варя и, взглянув на красное лицо Нюры, спросила вдруг: — А тебе правда жаль?

— Што жаль?

— Меня, например, жаль?

— Как мне не жалеть-то вас? — Нюра опустила глаза, затеребила кончик косы.

Посмотрите-ка на неё! Ну просто светлый ангел.

Варя вздохнула:

— Не спокойно на душе у меня, — честно призналась она. — Оставь меня одну, Нюра, а то, боюсь, наговорю тебе ерунды.

Нюрка головой кивнула и выбежала из мастерской с такой поспешностью, будто Варя в тигра обратилась перед прыжком на добычу.

Княжна обхватила себя руками и какое-то время так и стояла пытаясь унять тревогу. Потом её взор упал на портрет барыни с изуродованным лицом.

— А что если мне за тебя взяться?

Лев Васильевич велел, конечно, не трогать. Но она и не будет пока реставрировать, просто подготовит материалы для работы. Варя подошла к портрету и аккуратно провела пальцем по свесившемуся около носа кусочку холста. Интересно, сможет ли она подобрать точно такую же текстуру материала для вставки? Несколько разных лоскутов льна она привезла с собой.

Только вот где же они?

Не найдя ничего в мастерской, Варя вернулась в комнату и перебрала там свои вещи. И опять ничего. Но она точно брала с собой лён!

А может быть, у Нюры? В её узелке?

Быстро отыскав его, Варя без зазрения совести начала в нем рыться. Нащупала вдруг что-то твёрдое. С интересом вынула и уставилась, как школьница глупая, на очелье из бересты.

Как же знакомо оно! Где же я его видела? Нет, не на Нюре. А где тогда?

И чуть не выронила очелье из рук.

Не может быть!

У ведьмы ведь не было платка на голове, а волосы как раз очелье вверху перетягивало.

Но откуда у Нюры точно такое же?

Только задалась этим вопросом, и дверь в комнату заскрипела. Нюра, увидев, что Варя рылась в её вещах и держит в руке украшение, так и ахнула.

«Ложь до улики жива».

— Что это, Нюра? — слабым голосом прошептала Варя. — Откуда у тебя это?

— Барышня, пошто вы вещи мои…

— Ах ты! Отвечай! Откуда у тебя это?

Нюра, как рыба, какое-то время закрывала и открывала рот. А потом, вскрикнув, так и бросилась Варе в ноги:

— Простите меня, дуру! Или казните лучше! Не могу больше так! Не могу с камнем на сердце жить! Я давно признаться хотела, да смелости не знала, как найти на такое…

— Боже мой, — Варя, не в силах больше стоят, рухнула на кровать. Щеки её горели, руки дрожали, сердце обжигало грудь неистовым волнением. — Рассказывай немедленно! Всё рассказывай!

Глава 10. Колдовство

Дни стояли жаркие, и барышне в доме совсем не сиделось.

— Нюра, передай Данилу, пусть седлает Сметанку. Хочу покататься до обеда.

— Слушаюсь, барышня!

Аня чинно вышла из господского дома. А оказавшись на улице, стремглав понеслась на задний двор. У самого входа в конюшню, резко затормозив, чуть не свалилась в лужу. Но устояла, отдышалась, пригладила волосы и оправила фартук.

Пошто только бежала сюда, как угорелая? А догадается если, что встрече с ним рада?

Аня закусила