Норвежская рулетка для русских леди и джентльменов - Наталья Копсова

Мне же новый торговый центр нравился. Может, и аляповато-роскошный, может, и купечески утрированный, но стиль этот в принципе подходил к центру Москвы. Разве ГУМ не таков? Просто к ГУМу все давно привыкли и воспринимают как неотъемлемую часть Красной площади. И потом: хлебосольная, щедрая, да, возможно, что и несколько показушная, но открытая, веселящая сердце Москва должна стилистически отличаться от, например, строгого, сдержанно-величественного и таинственного Санкт-Петербурга. Петербургу вот такой «Охотный Ряд» точно был бы «не в дугу». Однако я не стала спорить со своими товарищами, благоразумно оставив при себе независимое мнение.

Николай же на радостях до того расщедрился (или, может, эротика так воздействует), что купил нам по хрустальной брошке на счастье и память о встрече: мне – птицу с гранатовым глазом и бирюзовым хохолком, а Майе – коня с позолоченной гривой. Я испугалась его трат и заупрямилась принять подарок. Дипломат же принялся уверять, что это такие пустяки, что, право, не стоит беспокоиться, просил сделать ему приятное и пригласил нас в ресторан. В итоге Майя ему поверила, а за ней и я, и не сказать, чтобы мы долго ломались.

Подруга и я в самом деле мечтали и о подарке, и о ресторане и чтобы кто-нибудь так щедро и красиво поухаживал бы. Эх, женское сердце, слабое, податливое женское сердце. Почему такой неумолимый голод на внимание и ласку живет в тебе и так мучает-томит весь скоротечный бабий век? Что тебе, сердце, до всей этой вечно призрачно-мимолетной романтики, какой в том прок великой матушке-природе? Дай ответ. Не дает ответа…

Николай, беззаботно смеясь, щелкнул нас с подругой на фоне чучела крутого медведя в русской национальной рубахе с золотой вышивкой и красными позументами, а я принялась усиленно рекламировать ресторан «Ацтеки», утверждая, что любая другая кухня ацтекам и в подметки не годится. В жизни я не была ни в каких-таких «Ацтеках».

Интерьер модного ресторана оказался весьма экзотичным, если не сказать больше. Все-все вокруг было черное. Мексикано-египетски-испанские символы, маски и скульптуры стояли и висели здесь и там; черные тростниковые занавески и ритуальные, черные, пирамидальной формы свечи на плетеных столиках навевали думы о мистических ритуалах вновь оживших мертвецах вуду. Видимо, именно они, являясь основными завсегдатаями сего уютного местечка, и распускали слухи о достоинствах местной, изобилующей перцем и специями кухни по всей Москве. Наш, один на двоих, кавалер, по обыкновению своему, предложил делать заказы не стесняясь. Мы с Майей заговорчески-понимающе перемигнулись, улыбнулись и попросили все как можно скромнее – лишь по напитку. Я выбрала текилу с мексиканским красным перцем и пассерованным томатом, подруга заказала бокал белого вина.

Истинный джентльмен Николай принялся настойчиво нас убеждать что-нибудь съесть, сам, наверное, основательно проголодался, выгуливая по городу двух дам. Поскольку мы упорно отнекивались, в итоге себе он заказал текилу.

– До чего приятно находиться в обществе таких ослепительно красивых женщин! Давайте, девушки, выпьем за вашу блистательную красоту.

Мы согласно чокнулись и совершенно без каких-либо к тому причин громко, свободно, от души и до слез расхохотались. Отсмеявшись, запив глотком напитка глупую, ни с чем не сообразную смешинку, я и Майя принялись с огромным интересом вслушиваться в рассказ об архитектуре Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айреса, где Николаю довелось побывать по долгу службы. Черные, как ночь или как местный декор, Майины очи заискрили необычным лиловато-сиреневым светом, как бриллианты сложной огранки – тут я абсолютно ничуть не преувеличиваю. Заказавший для всех повторной текилы, до конца распетушившийся Коля в своей истории очутился где-то в Пуэрто-де-Кастилья или Кастанья, и я поняла, что пришла пора оставить друзей одних и идти домой. Одним-единственным высокохудожественным и широко знаменитым русским махом, всегда посылающим в полный нокдаун всех наблюдающих такой феномен иностранцев, я покончила с перченой жидкостью из черного в золотых скарабеях стакана, глотнула напоследок воды со льдом и, вкратце обрисовав ситуацию с бабушкой, засобиралась домой. Ресторан «Ацтеки» я выбрала с умыслом, он располагался меньше чем в получасе прогулки до моего дома или в семи минутах езды на троллейбусе. Бабушка и так явила мне свое особое расположение: разрешила вернуться домой к десяти вечера.

– Вероника, дорогая, да время-то еще детское! Давайте позвоним вашей уважаемой бабушке и скажем, что я сам вас лично препровожу до нее в целости и сохранности.

Я занекала, ссылаясь на глухоту старушки и строгость ее характера, и призвала свою подругу с детских лет в истинные свидетели. Раскрасневшаяся и донельзя похорошевшая-помолодевшая Майя, с застенчивым интересом рассматривающая что-то на самом дне своего бокала из черного стекла, трепетным голоском подтвердила бескомпромиссность бабушки и попросила меня остаться.

– Девушки, а не поехать ли нам с вами завтра ко мне на дачу? – слегка удерживая меня за локоть и тем не позволяя ретироваться к выходу, возбужденно предложил Николай. – Я теперь живу на роскошной даче со всеми мыслимыми удобствами и всего в сорока минутах езды от Москвы на электричке. Вы знаете, девушки, я наполовину армянин, а что это значит? Это значит, что умею готовить шашлыки, бастурму и баклажаны так, как не может никто другой. Баклажаны с чесноком, бастурма в абрикосах, шашлыки с черносливом – меня мама учила. Армяне – знатоки и ценители коньяков. Вы, красавицы, что из коньяков предпочитаете: «Наполеон», «Реми-Мартен», «Мартель», «Черный Аист», «Армянский» пятизвездочный – бар в моем доме будет к вашим услугам; никому не верьте, что коньяк – исключительно мужской напиток. А еще свежий воздух, сад в розах, роскошная речка неподалеку, сосновый лес. Давайте-ка, милые девушки, завтра снова встретимся и поедем за город, а если захотите, сможете остаться ночевать – там огромный дом.

Я про себя усмехнулась. На такие, заранее мной предвиденные сентенции у меня был заготовлен достойный ответ.

– Коля, дачи – это просто современный русский фанатизм. Майечка, например, и так днями и ночами пропадает на свежем воздухе на своей любимой дачке. Ей наверняка уже поднадоело. У меня на завтра лучшее предложение для всей честной компании. В одном из залов ресторана «Прага», в бывшем зимнем саду по вечерам проводятся бразильские карнавалы с обнаженными мулатками, мачо в сомбреро, огненным варьете и типично знойной бразильской кухней по типу шведского стола. Вот, читайте газетную заметку. Предлагаю всем нарядиться и пойти. Мы с тобой, Майечка, наконец-то сможем предстать перед народом знойными женщинами пустыни – мечтой поэтов. Помнишь, мечтали в восьмом классе, когда проходили поэзию Джона Китса.

– Да ты с ума сошла! Подумала, сколько будет стоить подобное удовольствие! – нервно дернулась Майя и оторвала большие изумленные глаза от созерцания бокала.

– Боже мой, какой меркантильной ты стала. Только раз бывает в жизни случай повеселиться от души. Может быть, а может и не быть. Тебе решать!

– Девушки, дорогие девушки, давайте-ка и вправду не станем впутывать меркантильные расчеты в романтику. Ни того не получится, ни другого. Деньги существуют для того, чтобы тратить их на наслаждение жизнью. Вероника абсолютно права. Идея с карнавалом отличная, и мне ничего не стоит заплатить за наш праздник жизни. «The pleasure is mine» – к моему удовольствию, как любят говорить англичане. Майечка, вам действительно стоит волноваться лишь о костюме, в котором вы завтра предстанете перед нами и мулатами. Вы согласны с нами? Ну не упрямтесь, будьте умницей и расслабьтесь, как это делает Вероника.