Пять рассерженных мужей - Людмила Милевская

Естественно, котов они не нашли, потому что не там искали.

Раздираемая противоречивыми чувствами, я лежала под диваноми страдала. Первым порывом моим вообще было выйти пред ясные очи мужей и подшум их аплодисментов сообщить где коты.

Да, я именно так и хотела поступить на бурную радость Пупса,Таси и Дани, но в тот же миг поняла, что сделаю глупость. Не зря же Даняпосягнул на виллу жены. Значит здесь пахнет большими деньгами. Черт знает зачемим понадобились эти коты, но пахнет здесь только бизнесом.

Даня, Пупс и Тасик, тем временем, вернулись на первый этаж,я снова метнулась на лестницу и заняла свой пост. Входная дверь распахнулась, ив холле появился Евгений. Даня, Тася и Пупс бросились к нему и хором, и взахлёбсообщили, что пропали буквально все коты.

— Ужас! Мрак! — вопил Даня. — Мы потратили на них шестьсотдолларов!

— Не дёргайся, — успокоил его Евгений. — Радость, которуюиспытал я, утратив этих обжор и обосрышей, стоит гораздо дороже. Жуткий каменьупал с души. Со времён первой любви не испытывал таких светлых и сильныхчувств, — с блаженной улыбкой добавил он.

— Ха, только радость и сильные чувства твои, а доллары мои!— возмутился Даня.

— Хуже, Тамаркины, — напомнил Пупс.

Даня схватился за голову.

— Однако, воняет здесь как в зверинце, — скептическиоглядывая холл, заметил Евгений.

— Незачем было котов рыбой кормить, — огрызнулся Тасик. —Говорил же, надо было сразу переводить их на сухой корм.

Даню едва не хватил удар.

— Сухой корм! — нечеловеческим голосом возопил он. — Ты чтоже, хочешь выбросить все мои деньги коню под хвост?

Культурный Пупс удивился:

— Почему коню? Обычно говорят псу.

— Да потому, — окончательно распсиховался Даня, — чтостолько денег, сколько стоит ваш сухой корм, псу под хвост не поместится.

— Да-а, поместится только коню, — согласился Евгений.

— Так что теперь будет? — грустно поинтересовался Пупс. —Где брать новых котов?

И Тася пригорюнился:

— Где брать котов — не проблема, но, выходит, и с этимбизнесом влетели. Выходит, не так он прост. Что же мы, зря всю ночь считали«капусту»?

— Да-а, и с этой темой полный пролёт, — без всякой грустисогласился Евгений и со вздохом облегчения добавил: — О чем не жалею ничуть,так эти мерзкие твари меня задолбали.

— Коты всех задолбали, — оживился Даня, — уже и на своеголюбимого кота смотрю с отвращением, но бизнес есть бизнес. Как я понял,напрягаться нужно везде. Конечно, приятней всего лежать на диване…

— Так лежи, — посоветовал Тасик.

— И лежал бы, когда бы не упрёки Тамарки. Уж слишком впоследнее время беснуется она. Грозит, что харч мне урежет, недовольнакомплекцией моей, на боди билдинг гонит.

— Ты, Данила, и в самом деле начал жиром заплывать, — слёгкой завистью заметил тощий Пупс.

— Все равно Тамарка не права, — рассекая воздух рукой,отрезал Даня. — Каждый день унижает, попрёки от неё одни. Короче, достала меняжена, её кусок уже в горло не лезет. Пора самому копейку зашибать.

— Ты прав, — согласился Тася. — Моя Тося тоже достала меня.Перед тем, как хлеб маслом намазать, сто раз оглянусь, нет ли поблизости жены.Про пивко и раки уже и молчу. Каждую сигарету мне считает. Разве это жизнь?Когда я зарабатывал, лишним куском её не попрекал. А сколько она тащила из меняна шмотки!

Тася со страшным вздохом закатил глаза и с обидой заключил:

— Я хоть на шмотки у неё не прошу.

— Какие шмотки? — подключился Пупс. — Детский костюмдонашиваю, а Роза, знай, нахваливает его. Говорит, он меня стройнит, будто этомне от жизни нужно. Куском ещё, правда, не попрекает, но я много и сам не ем, врот не лезет.

Я сидела на лестнице и уже с огромным трудом себя в рукахдержала. Можно представить, как тяжело было слушать несправедливые сплетни промоих любимых подруг. И это мужчины? Вот оказывается чем они в своих мужскихкомпаниях занимаются — перемывают кости родным жёнам.

А их жены!

Мои подруги!

Они же все умницы!

Все, как одна, красавицы!

Трудолюбивые все!

Все, кроме Юльки. Юлька дура и урод! Остальные мои подруги:какую ни возьми, просто вершина совершенства! И эти бессовестные мужья ещёнаходят для них плохие слова? Счастья они своего не ценят. Не понимают, как имповезло.

Всем, кроме Евгения. Только одному моему Евгению не повезло.

И он-то как раз не жалуется!

Только подумала я так, как подал голос и Евгений. Про Юльку,к сожалению, он путного ничего не сказал, но в общем довольно умную мысльвыразил.

— В любом случае, мужики, — сказал он, — не мужское этодело, котиками торговать. Как подумаю, срамом каким занимаюсь, просто тьфу!Перед Юлькой стыдно. Слава богу не знает она, но если узнает, со стыда сгорю.Говорил же вам, не за своё берёмся. Эх! Жизнь — это процесс мучительногопознания того, что не имеет смысла.

Мысль философская, ничего не скажу, и много серьёзных темоткрывает. Все призадумалась.

Вдруг Тасик как завопит.

— А-ааа! Ваня же с будкой едет, а у нас ни одного кота!

Едва он это сказал, как к Тамаркиным воротам подкатилавтофургон, из которого деловито выпрыгнул Архангельский и, крикнув кому-то«погодь!», бодрым шагом направился к дому.

И глазом моргнуть мужья не успели, как дверь распахнулась, иАрхангельский вошёл.

— Орлы! Где наши драгоценные коты? — оптимистично воскликнулон. — Надеюсь они все уже в дорогу готовы!

Остальное немая сцена.

Ленинград.

Военно-медицинская академия.

Клиника нейропатологии и психиатрии.

1988 год.

Его, и ещё семерых таких же, как он, бесчувственнымидоставили самолётом из Иркутска в Ленинград. Всех разместили в одной палате,тщательно охраняли, с нетерпением ожидая, когда хоть один придёт в сознание.Они приходили, но слишком ненадолго, тут же погружаясь в царство пустоты.

В беспросветном своём беспамятстве он помнил каждую царапинуна стенах палаты, каждую складку белых халатов на людях, стоявших подле него.Он помнил как мучительно хотел пить и помнил восхитительный вкус виноградногосока, глоток которого успел сделать прежде, чем кошмар снова навалился на него.Он отчётливо помнил все мелочи, когда приходил в себя в Иркутске и когдаприходил в себя в Ленинграде.