Скитальцы - Кнут Гамсун

Август, вспылив: Не касается? Ты не веришь, что эти вещи принадлежат мне? Но это всё моё, не сомневайся, смотри, я готов защищать их! С этими словами Август выхватил из кармана револьвер.

Ладно-ладно. Эдеварт сдался.

Ха, его не касается! Да это вообще никого не касается! — продолжал Август. Пойми, в России всё не так, как у нас. В Риге бывают пожары, иногда может сгореть тот дом, в котором есть драгоценности... Между прочим, там по соседству сгорели ещё три дома. Я вместе с другими парнями помогал тушить огонь, и делали мы это задаром. Однако нашлись среди нас и такие, которые хотели поживиться, всякая шваль, уличные воришки и проходимцы, по ним верёвка плачет, скажу я тебе, никакие они не христиане. А потом они приходили и навязывали нам все эти вещи и даже слушать не желали об отказе, мне пришлось купить это, чтобы они меня не убили. Вот как оно вышло. Хотя были среди них и неплохие парни, те не запрашивали, продавали почти за бесценок. Я дал им свой адрес, чтобы они от меня отстали, решил, что уж в Динамюнде они за мной не поедут. Но не тут-то было, они и там разыскали меня и однажды вечером заявились с кольцами, а в другой раз принесли серебряные табакерки, полные всякой всячины, и сказали, что если я этого не куплю, то купит кто-нибудь другой, они просто умоляли меня выручить их. Что мне оставалось делать? Они даже перекрестились и упали на колени, и я был вынужден оказать им эту услугу, у меня просто не хватило духу прогнать их. А ты бы прогнал?

Нет! — ответил Эдеварт, сраженный рассказом друга. Я бы поступил точно так же, как ты!

Позже Эдеварт задумался над своим ответом — эти слова не выражали его истинных чувств; ещё год назад такой ответ возмутил бы его, теперь же Август, Кнофф да и сама жизнь многому научили его, теперь его понятия о правильном и неправильном были уже не такими строгими, он стал зубастым и мог постоять за себя. Чудо, пережитое с Лувисой Магрете, ещё не померкло в его сердце, но немного сгладилось и потеряло свою остроту, ведь с тех пор прошло уже столько времени.

Ярмарка в Левангере была небольшая. Эдеварт быстро всю её осмотрел. На второй день он снова встретился с Папстом, евреем-часовщиком, они сразу узнали друг друга и обрадовались встрече. Они были друзьями. Эдеварт вынул из кармана часы и показал Папсту, что часы всё ещё у него, что он бережно обращается с ними, а также рассказал, как их оценили два часовщика в Бергене.

Конечно, они были друзьями, единомышленниками, а то как же! Через час добрый Папст уже напялил на Эдеварта свою крылатку, потому как тому было холодно в его тесной куртке, пусть крылатка Эдеварту немного великовата, какая разница, зато она тёплая и добротная, в ней множество карманов, и в них лежат новенькие серебряные часы, которые Эдеварт должен продать, но только пусть не говорит, что получил их от Папста, это лишнее.

Как продают часы? Мастер растолковал Эдеварту что к чему, дал много полезных советов, они даже поупражнялись, и Эдеварт оказался способным учеником, остальное ему предстояло освоить самому по ходу дела. О, это был полезный урок, который позволил ему быстро постичь кое-какие хитрости торговли. Эдеварт вырос в собственных глазах, чем он хуже Августа? Теперь и у него есть ценные вещи. Доверие Папста немало льстило его самолюбию, и ему хотелось не ударить в грязь лицом.

Эдеварт продал часы мальчишке-рассыльному и каким-то молодым людям, его ровесникам. Сперва он сильно завышал цену, но потом уступал, и это приносило плоды. Эдеварт научился расхваливать свой товар, открывать покупателям глаза на его достоинства, особенно забавно было менять часы в своих бесконечных карманах, часы то исчезали в них, то снова появлялись на свет Божий, и в конце концов он продавал именно первые часы из трёх или четырёх, которые показывал покупателю, — в этом и заключалась знаменитая хитрость Папста. Хо-хо, тут следовало быть начеку, и Эдеварт посмеивался про себя.

Когда он вечером вернулся домой и отчитался перед Папстом, тот одобрительно кивнул и спрятал деньги в большой бумажник; Эдеварт проявил сообразительность и смекалку, сказал мастер, большего от новичка трудно ждать, продать в первый же день пять часов — неплохо, неплохо, завтра будет ещё лучше!

На другой день Эдеварт продал вдвое больше часов, ещё бы, он уже освоил эту науку, хотя такая торговля была всё-таки ему не по душе. Не таким уж он был жестокосердым, чтобы не отдать одному молодому парню часы почти что задаром, — с голой шеей, посинев от холода, парень считал и пересчитывал свои монеты — одного далера ему не хватало. Начинающий торговец часами чуть не пустил слезу, когда парень в благодарность пожал ему руку. О Боже, невинность всё-таки дар небес, а всё остальное от лукавого! Эдеварта смутило, что этот его поступок, продиктованный состраданием, обернулся к его же выгоде, он даже заработал на нём; восхищенный покупатель не мог умолчать о своей удаче, он рассказывал о ней направо и налево, и это привлекло к Эдеварту много новых покупателей, и, хотя он больше не спускал цену, к полудню все часы были распроданы. Пошёл слух, что Эдеварт продаёт часы удивительно дёшево, откуда, интересно, он берёт свой товар? Уж не краденые ли у него часы? Однако какая разница, так даже лучше, покупателям улыбнулась удача, и они ею пользовались.

После полудня Эдеварт отправился на ярмарку с новой партией часов. Он бродил между рядами, всё время переходя с места на место и продавая часы то здесь, то там. Он прошёл мимо Августа, который сам был занят торговлей. Август опять выдавал себя за русского, он произносил странные слова и предлагал свой товар не так открыто, как Эдеварт. Среди его покупателей были и женщины и мужчины, но главным образом женщины. По всей видимости, торговля у него шла неплохо, он был весьма изобретателен, хотя и делал вид, что плохо говорит по-норвежски. Про одно кольцо он говорил, что оно обладает магической силой, про сережки — что их нашли во время землетрясения, а вот эти синие камни принадлежали когда-то одному великомученику. Фантазии ему было не занимать, и если одни смеялись и недоверчиво качали головой, то другие извиняли его тем, что он плохо знает норвежский. Август протянул шелковую ткань с золотым узором какой-то даме в шляпе и с грехом пополам объяснил ей, что в его стране, России, это была подвенечная фата княжны. Дама с улыбкой ответила, что ей не хочется закрывать себе лицо фатой, но шелковую ткань всё-таки купила.

В начале вечера давешний парень с голой шеей снова подошёл к Эдеварту, он был расстроен и испуган — его часы остановились, совсем перестали идти. Эдеварта словно обухом ударили но голове, ведь он подозревал, что эти дешёвые часы ненадёжны. Когда они остановились, только что? — спросил он у парня. Нет, уже давно, парень даже побывал с ними у часовщика. И что сказал часовщик? Парень застенчиво замялся, и Эдеварт не стал допытываться. Он потряс часы — ничего; попробовал снова завести их — нет, стоят. Эдеварт быстро прикинул, что может дать парню другие часы, Папст не заметит, что среди непроданных часов одни не ходят. Ученик вознамерился обмануть учителя, а почему бы и нет? Я дам тебе другие часы, сказал он парню. Большое спасибо! И они будут хорошо ходить? Эдеварт был тронут такой доверчивостью и решительно сказал: Выбирай, либо возьми другие часы, либо получи назад свои деньги.