Разборки в тестовом режиме - Анатолий Сигов

– Марк! А депутаты Думы хорошо живут в России? Путешествуют за границу?

– Не хуже, чем наши конгрессмены. Оттягиваются по полной программе. VIP-обслуживание. Все включено.

Марк уже надевал пиджак. Его рабочий день закончился.

«И что же тогда милашке нужно от кубинской шишки в Чили? Она же все имеет у себя в России».

Тут что-то не сходилось. Если бы русские собирались поиграть с кубинцем, то не использовали бы жену депутата. Подставили бы кого-нибудь попроще. Девицу без имени. Если бы кубинцы затевали игру против своего, то русская красавица тоже не вписывалась в картину. Что-то здесь было не так.

Он взглянул на часы.

«Так! Служба родине закончилась».

Теперь предстояла стандартная процедура: разослать копии документа Министерству внутренней безопасности, ФБР, военным, в их отделение в посольстве в Москве. Всего 14 адресов.

«Думайте, ребята! А мне пора домой».

И Джон Дашков отключил свой РС.

Москва, Малая Грузинская ул.

Вероника была здесь впервые. Ее приятельница Юлька познакомила ее с Мариной, и с тех пор она пару раз присоединялась к ним в кафе, где эти двое увлеченно разыгрывали из себя персонажей из «Секса в большом городе», только вдвоем, а не вчетвером, как в сериале. Это была игра для не знающих, чем себя занять женщин в огромном городе. Работать им не требовалось, и их задачей было лишь поддерживать себя на соответствующем уровне, а обо всем остальном заботились их мужья. А Вероника им понадобилась, чтобы разъяснять нюансы, исчезающие при переводе диалогов с английского из серий, которые они просматривали. У каждой из них было свое имя, взятое от героинь американского сериала. Только, в отличие от них, в московских эпизодах двух подруг отсутствовал секс, за что Вероника была им благодарна. Мужской контингент посетителей подобных заведений как-то не располагал к приключениям подобного рода.

Войдя в квартиру Марины, она первым делом огляделась в поисках семейных фотографий, но их не оказалось. Юлька в свое время сказала, что муж Марины – депутат Думы, и зашептала на ухо, какой он важный депутат. Но у нее все обсуждаемые персонажи принимали гипертрофированное величие и становились либо олигархами, либо супервеличинами в своей отрасли. Вероника к этому уже привыкла и делала скидку на Юлькино желание выглядеть львицей в московской тусовке. Что ей еще оставалось делать, когда дети находились под присмотром двух нянь, и ей нужно было занять свое время в промежутках между докладами женщин о том, что ее дети съели и как поспали?

Услышав про мужа-депутата, Вероника напряглась, но потом подумала, что их там сотни, и вероятность того, что она нарвется на того самого Валерку, который оказал такое большое влияние на судьбу Володиной семьи и на ее собственную, ничтожна мала. Марина никогда не называла имени мужа, а Вероника постеснялась спросить.

Но теперь, войдя в квартиру, она вдруг ощутила тревожный сигнал, и прежние сомнения возникли вновь. Не тот ли самый? А обычно чувство тревоги ее не подводило. Что-то, по-видимому, проявилось у нее на лице, потому что Марина сказала приветливо:

– Присаживайся! Чувствуй себя как дома!

Чувствовать себя как дома не получалось. Да и ее дом был далеко отсюда. С трудом, но удалось найти квартиру в Нью-Йорке для себя, ребенка и няни, которых она вывезла из Москвы после эпопеи с продажей Володиной фирмы. Хозяева нью-йоркской недвижимости не любят приезжих из-за границы без рекомендаций. Еще большей сложностью был процесс удочерения, который предстояло завершить в Америке и который не закончился до настоящего момента. Расходы на юристов просто зашкаливали. Плюс специальная частная школа для адаптации детей эмигрантов, в которой Ане должны были дать базисный английский язык и знание Америки. Но деньги, выплаченные Володей за девочку, позволяли ей подобные расходы.

А вот главной проблемой стала няня Елена Архиповна. С момента прилета в Америку ее губы образовали горизонтальную ниточку, и она вцепилась в Аню мертвой хваткой, считая, что на них в любой момент нападут, похитят или убьют. Никакие аргументы на нее не воздействовали. Она просиживала у входа в школу все время, пока Аня находилась внутри, подозрительно оглядывая каждого входящего и выходящего. На ночь входная дверь превращалась в непроходимую баррикаду. Еще в Москве Елена Архиповна не отличалась разговорчивостью, а в Америке окончательно замолкла, позволяя себе разговаривать только с Аней.

Все это можно было бы пережить, если бы не сама Аня. То, что Вероника говорила, всегда требовало одобрения Елены Архиповны.

– Я сейчас спрошу бабушку Лену, – был ответ девочки, и она бежала за консультацией.

Подобная ситуация раздражала, потому что та не была бабушкой, а назначила себя ею. Ее собственный сын трагически погиб, и она вбила себе в голову, что девочка – ее внучка. И вот эта бабушка Лена с ее деревенской психологией многого не понимала в Америке, и все, для нее неясное, встречала в штыки. А для Ани она была высшей инстанцией.

Через месяц это переросло в проблему, что привело к вспышкам ссор и напряженной обстановке в квартире. Вероника предложила снять для Елены Архиповны квартиру поблизости, что было гневно отвергнуто и ею, и Аней. Сложилась ситуация, когда их было двое против нее одной.

Так продолжалось еще около месяца, пока однажды она не позвонила Юле в Москву. Та сначала опешила, но когда узнала, что Вероника звонит из Нью-Йорка, как ей показалось, вздохнула с облегчением и превратилась в прежнюю Юльку, которую распирало от желания поделиться текущей информацией о жизни в городе. Приятельница в разговоре не спросила ни слова о ее работе у Володи, как будто этого эпизода никогда не было, за что Вероника была ей только благодарна. Именно во время того телефонного разговора ей и пришла в голову мысль о том, что она так устала от ежеминутного напряжения в квартире и что вспоминала о Москве с чувством ностальгии.

Когда она объявила, что уезжает, на пару дней в квартире установилась пауза, когда все обдумывали последствия. Наконец открыла рот Елена Архиповна с вопросом: «А как?», и Вероника поняла, что та умеет разговаривать. Она разъяснила, что няня уже понимает, где и как покупать продукты, где находится школа и где врач, а большего ей и не требуется знать. Вероника будет регулярно звонить, чтобы быть в курсе событий.

Следующей была Аня:

– Ты больше не хочешь быть моей мамой?

Очевидно, Елена Архиповна провела соответствующую работу.

– Я всегда буду твоей мамой, но я не хочу, чтобы мне в этом мешали посторонние люди.

Девочке понадобилось время, чтобы обдумать услышанное.

– Но бабушка Лена не посторонняя. Она обо мне заботится. Она всегда была со мной.

– Она заботилась о тебе, потому что папа за это платил ей деньги. А сейчас я продолжаю платить. Но я, как твоя мама, несу за тебя ответственность, а не Елена Архиповна.