Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник) - Юлия Кузнецова

Без помех я скользнула за стенд с несчастным Борхесом, которого чуть не похитила полчаса назад.

Сунула шпильку в поломанный замок, покрутила. Что-то щелкнуло. Я толкнула дверь. Она не шевельнулась. Тогда я осторожно поддела ее ногтями на себя. Она поддалась! Я чуть не закричала от радости. Я обеспечила себе вход в первый гуманитарный! Конечно, вход загорожен мусорным баком, но с той стороны ведь можно его сдвинуть! И проникнуть внутрь!

Я прикрыла дверь и вытащила шпильку. Но дверь теперь не хотела плотно закрываться. Ведь язычок замка торчал.

Оставлять ее в таком виде было опасно. Охранники могли заметить. Я снова вставила шпильку. Убрала язычок. И прикрыла дверь. Вот теперь она была закрыта, но не заперта. Идеально.

Покидала я гуманитарный корпус через малый вестибюль. Он расположен ближе не только к стоянке автомобилей, но и к моей автобусной остановке. По дороге я нечаянно подслушала разговор фиолетововолосой гардеробщицы с напарницей.

– Так тебе звонил тот пожарник-то? – спросила напарница.

– Представляешь, нет! А я так надеялась… Меня-то выгоняют отсюда… Придется в деревню возвращаться…

– И за что тебя, Ир, выпирают, а?

– Говорят, чушь порю, – мрачно отозвалась гардеробщица, – небылицы рассказываю. А какие я небылицы рассказываю, Тань? А? Ну, правда если я свеклой крашусь?!

«Где-то я слышала эту историю про Иру, которую надо выслать в деревню, потому что она сочиняет небылицы», – подумала я, потянув на себя тяжелую дверь.

Вечерело. Надо было торопиться домой. Однако я успела заскочить к Рите. Видеозапись клипа полностью доказывала невиновность ее и Макса. Поэтому я без колебаний посвятила ее в свой план. По крайней мере, в ту его часть, где будет сложно обойтись без Ритиной помощи.

Вообще-то и на Риту в этой ситуации полагаться было трудно, но другого способа обеспечить себе алиби у меня не было.

– Не волнуйся, – подмигнула мне Рита на прощание, – все сделаем, как надо.

Я кивнула, но то ли действительно от волнения, то ли от трех съеденных за спиной Рыжего пицц у меня здорово разболелся живот.

Надо было поспешить домой – напиться таблеток от боли в животе, объяснить родителям свою новую странную прическу и выспаться перед штурмом первого гуманитарного.

– Когда ты постриглась? – опешил папа.

В кружке с бульоном стремительно размокали сухарики, но папа забыл о них, с изумлением разглядывая мои короткие волосы. Я глянула на свое отражение в стекле кухонного шкафа и вздохнула. Я еще не научилась обращаться с новой прической, да и времени сегодня не было, и волосы торчали в разные стороны, как перья у галчонка.

– После школы, – сказала я, не глядя на папу.

Уселась рядом и налила себе бульон.

– А… Почему ты это сделала?

– Новая прическа – новый этап в жизни, – ответила я, и это, в общем-то, было правдой.

У прежней Гайки явно не хватило бы смелости на то, что собиралась устроить мисс «Дыхание осени».

– Надеюсь, твой этап связан с кафедрой перевода, – проговорил папа.

– Однозначно, папочка!

Папа повеселел и протянул мне кружку с супом.

– Нет, спасибо, – вздрогнула я, – хватит с меня и трех пицц…

– Три пиццы?! И где ты их ела?

– Э-ээ… В школьной столовой. Да, совсем забыла… Сегодня мне нужно… Ну, в общем, я тебе ее наберу, а ты сам с ней поговори.

– С кем это? – снова напрягся папа.

– О, с первой ученицей в группе переводчиков-пятикурсников, – сказала я, доставая мобильник, – после Анжелы Михайловской. Мне нужно с ней позаниматься.

– Ну… занимайся! Почему я должен с ней разговаривать?

– Просто мне с ней надо заниматься сегодня ночью…

– Что-о?

Но Рита уже кричала в трубке «Алло!», и папе пришлось ее взять, а когда они закончили, лицо у папы посветлело.

– Отпускаешь? – затаив дыхание, спросила я.

– Да… Она на меня произвела впечатление, – с уважением проговорил папа, – хотелось бы мне, чтобы ты на пятом курсе была хоть наполовину такая умная, как эта Рита Гвоздь. Раз уж у нее нет другого времени, занимайтесь ночью.

Я усмехнулась, вспомнив медвежонка со вспоротым пузиком и другие прелести эмо-жизни Риты Гвоздь. Но что она умная – это правда. Я это поняла, изучив ее зачетку, и поэтому воспользовалась ее помощью.

– Слушай, – задумчиво сказал папа, погоняв в кружке с бульоном разбухшие, абсолютно несъедобные на вид сухарики, – а что такое метасемиотический анализ, которым вы с Ритой собираетесь заниматься?

– Ну, папа… как можно такие важные вещи объяснить за пять минут? Один семиотический анализ надо целый час обсуждать, а уж метасемиотический… Нет. Объясню завтра.

– Хорошо. Только на это ваше ночное занятие я тебя отвезу!

– Не надо. Меня проводит Сережка Травинский.

«Только бы папа не позвонил Ботанику, чтобы это проверить», – мысленно взмолилась я, но папа этого и не сделал. Хоть какая-то польза есть от поцелуя, которым Ботаник наградил меня в прихожей при папе. Папа теперь стесняется про него спрашивать. Вот и хорошо. Потому что Ботаника я с собой брать не собиралась. Я ведь планировала кое-что противозаконное, и мне не нужны сейчас были люди, которые начнут меня отговаривать.

От Ники по-прежнему не было новостей. Но меня это даже воодушевляло. Ведь я собиралась сделать то, к чему она меня подталкивала. Поэтому мое возвращение с любым результатом наверняка должно будет ее обрадовать.

Сборы не заняли много времени. Дольше всего я провозилась с волосами, пытаясь уложить их разными способами. Вот где пригодилась бы Никина помощь! Она ведь работала фотомоделью и знает все про искусство макияжа и прически. Эх!

В девять я попрощалась с родителями (соврав, что Ботаник уже ждет внизу) и покинула квартиру. Внизу под лестницей я сменила свои джинсы и «кенгурушку» на удобные мягкие брюки темно-орехового цвета и коричневую футболку с длинными рукавами. Все это я купила утром в спортивном магазине у дома Вари. И то, и другое отлично отвечало стилю мисс Дыхание осени. Из моей собственной одежды в этот стиль вписывался только жуткий свитер бурого цвета.

Позапрошлым летом мама купила его мне перед поездкой в Звенигород. У меня эта страхолюдина вызвала тогда лишь отвращение, но именно благодаря этому свитеру меня выудили из речки мальчишки-рыбаки. После того случая я даже не стала штопать дырки, оставшиеся от рыболовных крючков. Пусть напоминают мне о том, как неказистый свитерочек спас мне жизнь.

«Если удастся сегодня что-нибудь раскопать, станешь моим талисманом», – пообещала я свитеру, расправляя его на плечах.