Мы правим ночью - Клэр Элиза Бартлетт

Ревна посмотрела на урожай, ставший свидетелем их преступления.

– Кочаны собираю.

Линне нагнулась и стала поднимать их с земли.

– Для этого есть способ получше.

– Я просто хотела попрактиковаться.

Ревна опять взмахнула рукой, на этот раз кочан перелетел через ее голову и с гулким стуком упал, попутно уронив два других. Она подхватила их, не дав шлепнуться на землю, и водрузила на самый верх кучи.

– Если мы не усовершенствуем свои навыки, то не сможем летать. А если не сможем летать, что мы будем делать дальше? – сказала она, не глядя на Линне. – Я домой не поеду.

Линне, наконец-то, смогла уловить хоть какую-то логическую связь в словах Ревны. Но у нее не было желания торчать здесь целый день, поэтому она собирала кочаны вручную. Ревна отказалась от дальнейших попыток манипулировать Узором и наклонилась к земле, чтобы к ней присоединиться.

Линне хотелось сказать ей что-то хорошее. Неужели она не способна на добрые слова?

– Э-э-э… – начала было она.

Но в голове царила пустота. Все фразы куда-то улетучились. Однако Ревна продолжала смотреть на нее, вопросительно подняв бровь.

– Я бы хотела увидеть, как ты полетишь.

У Ревны слегка дернулся рот.

– А я – увидеть, как ты откроешь огонь.

* * *

Вскоре Линне на полигоне уже не было. Ее доконали ехидные комментарии Оли в адрес Контрразведывательного отряда и обиженные гримасы Кати, фыркавшей оттого, что ей не позволили помочь собрать капусту. Магдалена убедилась, что с Ревной все в порядке, проигнорировав Линне, и села составлять проект изготовления газовой пули. Боевые подруги болтали, смеялись, подначивали и приободряли друг друга, и от этого в душе Линне вспыхнуло чувство обиды, грозившее вскипеть в холодном воздухе. Когда она уходила, никому даже в голову не пришло спросить, куда это она направляется.

Она сосредоточилась на своих руках, пытаясь собрать энергию искр в клинок, как у нее на глазах когда-то сделал Церлин. Искры свивались в тонкие нити и возвращались в Узор, не давая времени придать им твердость. «Ну же, давай». Может, надо было принять предложение Кослена и отправиться служить секретаршей в Мистелгард? Задержаться в ее голове надолго подобная мысль не могла. Линне родилась сражаться, и ей не оставалось ничего другого, кроме как верить, что у них все получится и что Тамара Зима отправит их на фронт. Ну, или что Зима потерпит крах, и тогда она, опять же, вернется на фронт, но уже сама по себе.

Она полыхнула искрами, пробуя подчинить их себе силой.

– Прошу прощения, мисс! – шагнул к ней силуэт в серебристой куртке.

Второй стоял чуть поодаль за его спиной и пытался прикурить сигарету.

Линне отчаянно пыталась придумать предлог и смыться. Можно было сказать, что ей надо в туалет, – женские проблемы, как она убедилась на собственном опыте, вполне могли уберечь от злого рока. Еще она могла заявить, что ее вызвали к Гесовцу и опаздывать ей никак нельзя. Но тот же самый опыт выступал категорично против. Они были скаровцами. А с ними рот лучше держать на замке.

Ястребиный нос Таннова был чуть больше, чем ей помнилось, хотя лицо оставалось все таким же гладким, почти детским. Соломенные волосы после положенных уставом стрижек отросли. В «Скарове», верно, никому нет дела, если ты забываешь их подстригать.

Теперь бежать уже поздно. Она уткнулась подбородком в грудь. Хотя, наверное, глупо было надеяться, что он не рассмотрел ее как следует.

– Вы ведь одна из девушек Зимы? Не будете так любезны показать мне, где ее штаб?

Его голос не только стал глубже. В нем чувствовались резкие, отчетливые нотки, присущие человеку, привыкшему отдавать приказы и заставлять других их беспрекословно выполнять. Еще каких-то три месяца назад он маршировал бок о бок с ней на плацу, набивал трубку Кослена сухими коровьими лепешками и сбегал из казармы после комендантского часа, чтобы попрактиковаться в ночной стрельбе. Теперь же на его куртке болталась голубая звезда Особого контрразведывательного отряда военного времени. А это означало, что он больше не подчиняется полковым правилам. Приказы ему теперь поступали из другого источника, и ни одна живая душа, обладающая хоть какими-то зачатками здравого смысла, не стала бы спрашивать, что же это, собственно, за источник. Работа Таннова теперь заключалась в том, чтобы наблюдать и решать: кто не лишен изъяна, кого надо выслать, а о ком ненавязчиво позаботиться. Сегодня он обратил внимание на нее.

Не поднимая головы, Линне махнула рукой в сторону зданий и нарочито низким голосом ответила:

– Вон там, сэр. В доме со светло-голубыми ставнями.

– Не мямлите, мисс, – сказал он, – в армии мы не втягиваем голову в плечи, а держим ее высоко, потому что гордимся, что здесь оказались. Никто не собирается…

Он осекся и наклонился к ней. Она еще ниже опустила голову, но было слишком поздно.

– Алексей?

Пытаясь сохранить остатки достоинства, она выпрямилась и произнесла:

– Я теперь Линне.

Таннов с такой силой хлопнул ее по плечу, что она пошатнулась. Потом дернул за руку, которую Линне прятала за спиной, схватил ее ладонь и несколько раз энергично тряхнул.

– Ну ни хрена себе, – сказал он, – никогда не подумал бы, что встречу тебя опять. И уж тем более в расположении воинской части.

Он расхохотался своим добродушным смехом, который она помнила с момента их первой встречи. Смехом открытым, приглашавшим присоединиться к нему и других. Смехом, который совершенно не сочетался с его мундиром. Когда он повернулся, она поймала себя на мысли, что внимательно смотрит на его уши и шею, пытаясь отыскать следы легендарной способности превращаться в зверя, о которой шептались все кому не лень. Но ничто не указывало, что с ним произошли какие-то перемены, если не считать золотистых глаз. Он окликнул Досторова.

– Посмотри, кого я тут повстречал! – крикнул он. – Это же Алексей.

Досторов пожал плечами.

– Алексей Набиев, – уточнил Таннов, – девушка Алексей.

После этих слов Досторов сдвинулся с места и затопал по грязи. Ветер бросал ему в глаза волосы, но он был слишком занят своей изжеванной сигаретой, чтобы их убрать.

– Мисс, – пробормотал он и вновь попытался прикурить.

При слове «мисс» из пальцев Линне брызнули жаркие искры, но она тут же их погасила, напомнив себе, что перед ней скаровцы.

– Как ты здесь оказалась? – спросил Таннов, не выпуская ее руки. – Этот напыщенный краснобай, который здесь всем командует, знает, кто ты? Или мы опять создали тебе проблему?

Он ткнул Досторова локтем в бок, тот в ответ его слегка пнул.

– Здесь все знают, кто я, – сказала она.

– Стало быть, теперь ты называешь себя Линне, – заметил он, будто пробуя это имя на вкус.