Реквием по зверю - Марина Серова

ним сидел мужчина лет сорока пяти и что-то писал. Увидев меня, он поднял голову.

— Вы — Ростислав Леонидович Колесников? — на всякий случай решила я уточнить.

— Да, я, — последовал ответ. — Проходите, садитесь, — пригласил полковник.

Я подошла к столу, придвинула один из стоявших у стены стульев и села.

— Я вас слушаю, — сказал Колесников.

— Я — Татьяна Иванова, частный детектив, приехала из Тарасова. По поводу меня вам звонил Владимир Сергеевич Кирьянов, — сказала я.

Колесников кивнул:

— Да, все верно. Был звонок от Кирьянова. Он просил меня посодействовать. Только он так и не объяснил, в чем должно заключаться мое содействие.

Полковник вопросительно посмотрел на меня.

— Сейчас я вам все объясню, Ростислав Леонидович. Дело в том, что я сейчас занимаюсь расследованием убийства, которое было совершено в Тарасове, — начала я. — Молодой мужчина был застрелен из газового пистолета, переделанного под боевые патроны. Наши эксперты выявили один старый отпечаток пальца на одной из деталей оружия, видимо, мастер, проводя модернизацию, не был аккуратен и оставил свой след. Мы проверили по базе данных и выяснили, что этот след принадлежит заключенному, который отбывает наказание в колонии под Самарой. Это — Серебрянников Владимир Валентинович. Мне бы очень хотелось спросить его об этом пистолете. Точнее, мне просто необходимо это сделать, потому что следствие в настоящее время практически зашло в тупик. Фоторобот предполагаемого убийцы был сделан. Вернее, было сделано два фоторобота, потому что преступников было двое. Кому-то одному из них Серебрянников переделал оружие. Возможно, он вспомнит, кто это был? Тогда, может, что-нибудь да прояснится, и следствие наконец сдвинется с мертвой точки.

Ростислав Колесников в сомнении покачал головой.

— В принципе прокатиться в колонию можно. Да и поговорить с Серебрянниковым тоже можно. Но я не уверен, что он скажет вам всю правду, — сказал Колесников.

— А почему? Ему, этому Серебрянникову, что, есть что скрывать? — спросила я.

— Да нет, не в этом дело. Скрывать-то теперь ему и нечего, на следствии все уже было выяснено и доказано. Но этот Серебрянников — тот еще упрямец. Считает, что с ним слишком уж сурово обошлись, — полковник усмехнулся. — Вот и строит из себя обиженного. Ну да ладно. Поехали, Татьяна.

Колесников встал со стула и пошел к двери, я последовала за ним.

Владимир Серебрянников отбывал наказание в колонии, которая была расположена недалеко от Самары. Добрались мы с полковником Колесниковым сравнительно быстро, за час с небольшим. Пока мы ехали, я продолжала размышлять над фактами, связанными с убийством Константина Скорострельникова.

Время за размышлениями пролетело быстро, я и не заметила, как мы уже подъехали к колонии. Мы с Ростиславом Колесниковым вышли из машины и предъявили свои документы дежурному. Дотошно изучив, дежурный вернул их нам обратно и проводил нас в просторную комнату. Оттуда был выход в боксы — маленькие комнатушки, предназначенные для свидания с заключенными.

Дежурный открыл один из боксов, обошел его, внимательно осматривая, и сказал:

— Все в порядке, вы можете войти. Заключенного сейчас приведут.

Мы с Ростиславом Колесниковым вошли в бокс и сели на табуреты, стоявшие вокруг стола. Минут через пять охранник ввел в бокс Владимира Серебрянникова — наголо остриженного невысокого худощавого мужчину в тюремной одежде. Слева на груди была нашита бирка, на которой были написаны фамилия заключенного и номер отряда.

— Здравствуйте, гражданин начальник, — поздоровался Серебрянников с полковником.

Потом заключенный увидел меня:

— И вам тоже здравствуйте.

Я кивнула:

— Здравствуйте.

— Садись, Серебрянников, — сказал Ростислав Колесников.

Владимир Серебрянников опустился на табурет.

— Позвольте узнать, гражданин начальник… — начал заключенный и остановился.

— Ну спрашивай, чего хотел, — разрешил полковник.

— Да вот, узнать я хотел: мое дело на пересмотр-то отправили? — спросил Владимир.

— А с какого это перепугу твое дело будут пересматривать? Будешь сидеть весь срок! — прикрикнул полковник Колесников.

Заключенный Серебрянников разочарованно выдохнул:

— Вот оно чего, а я-то думал…

— Тебе бы, Серебрянников, нужно было раньше подумать. Тогда не сидел бы сейчас здесь да не гадал бы, скостят тебе срок или нет, — назидательно сказал Колесников. — Ну ладно, дело к тебе есть, Серебрянников. Вот со мной вместе приехала Татьяна Александровна. Ей нужно с тобой поговорить.

— А-а, понятно, — протянул Серебрянников. — А о чем разговор-то будет?

— Татьяна Александровна, давайте, спрашивайте, — кивнул мне Колесников.

Я вынула из сумки фото газового пистолета, переделанного под боевые патроны (фото я заблаговременно сделала в Управлении), и положила его на стол перед заключенным.

— Вам знакомо это оружие? — спросила я.

Серебрянников пожал плечами:

— Обыкновенный травмат, только переделанный. Меня такие штуки не интересуют. Меня, если вы не в курсе, посадили совсем по другому поводу, — с ленцой сквозь зубы процедил парень.

— Я наслышана про этот повод, Серебрянников. Экскурсии в музеи оружия — вы ведь оружием начали увлекаться еще в школьные годы. Ходили в походы по местам боевой славы. Верно? — спросила я.

Заключенный с безразличием на лице кивнул.

— Ну вот, а потом и сами начали восстанавливать найденное оружие и заниматься его торговлей, — продолжила я.

— И чего теперь? — вдруг встрепенулся Серебрянников. — Дело прошлое, чего теперь вспоминать, кому это нужно? К тому же все, что надо, находится в моем уголовном деле. Срок я получил. Отбываю, а потом выйду на свободу с чистой совестью. Так, кажется, говорится?

Заключенный криво усмехнулся.

— Так узнаете вы, Серебрянников, это оружие, которое вы видите на фотографии? — еще раз повторила я свой вопрос.

— Ох, что-то с памятью моей стало, — притворно вздохнул парень. — Боюсь, что ничем не смогу быть вам полезным. Помочь то есть ничем вам не смогу. Вот, сам не понимаю, что же это со мной такое происходит? То ли атмосфера здесь какая-то такая… особенная. На память как-то так влияет, знаете ли, не очень благотворно…

— Ну память можно освежить, — заметила я. — Если, конечно, захотеть это сделать и хорошо постараться. Ну так как, Серебрянников?

Я вопросительно посмотрела на заключенного. Судя по всему, он был настроен валять дурака, задираться и ерничать.

— Эх ма, — протянул заключенный, — вам-то хорошо все эти разговоры разговаривать. Вы-то вон с воли прибыли и обратно на волю пойдете, а тут вот…

— Так кто же, Серебрянников, виноват в том, что вы здесь сейчас находитесь? — задала я чисто риторический вопрос.

— Да менты и виноваты! Виноваты в том, что я сначала нары полировал сколько-то времени, а потом вот здесь на стройке чалюсь! — со злобой выкрикнул заключенный.

— Вот даже и не верится, что вы, Серебрянников, в свое время отучились в университете, — заметила я.

— Здесь другие университеты, и профессура такая, что закачаешься! Не чета обычным академикам! Чего вы со мной тары-бары разводите? — почти