Три последних дня - Анна и Сергей Литвиновы

Конечно, Обыденнова выдал нечаянный взгляд главврача, узнавшего автограф своего сотрудника.

Ходасевич посмотрел в телефончике сделанное нынче фото: расписание докторов. Анатолий Иванович Обыденнов, слава богу, до сих пор практиковал в поликлинике номер *********, четные дни – утро, нечетные – вечер. И был он не простым лекарем, а являлся, между прочим, кандидатом медицинских наук.

«Кто ты, Обыденнов?» – написал Валерий Петрович на листе, а ниже схулиганил:

«И на кого работаешь, скотина?»

Шанс это узнать был как раз завтра: день нечетный, и Анатолий Иванович практиковал в поликлинике во вторую смену.

* * *

К следующему вечеру Ходасевич уже многое знал о враче-хирурге, кандидате медицинских наук Обыденнове. Персональная информация нынче, особенно в России, словно вода в дуршлаге, хлещет изо всех дыр. И хоть ни в одной из социальных сетей Обыденнов саморазоблачениям не предавался, фотография его все-таки в Интернете нашлась. Он в две тысячи втором давал интервью газете с игривым названием: «Восток – дело тонкое» (независимый орган Восточного округа Москвы).

Затем отставник начал шарить в базах. В его коллекции было огромное количество закупленных на «Горбушке» дисков: данные из ГИБДД и налоговой инспекции, от сотовых операторов и МВД.

Там на хирурга нашлось немало информации (как, впрочем, и на всех нас).

Однако ни название диссертации («Лечение переломов костей голени аппаратом внешней фиксации на основе стержней»), ни упоминание о том, что доктор до сих пор не заплатил транспортный налог за позапрошлый год, не приблизили Валерия Петровича к знанию о том, что связывало его с Юлией Николаевной или ее странным соблазнителем. Зато помогла информация, что Обыденнов является владельцем «Опеля Астры» номер ********* и зарегистрирован по адресу *********. Похоже, там же он проживает – указывал место прописки, когда обращался за кредитом в ********* банк на неотложные нужды.

Квартира от поликлиники находится не слишком далеко, заметил Валерий Петрович, однако пешком не дойдешь, сколько бы врачи ни прописывали пешеходных прогулок. А общественным транспортом – получается на двух автобусах, с пересадкой да по пробкам. Значит, есть значительная вероятность, что объект добирается с работы домой на личной машине.

Однако все равно требовалось вернуть медкарту Евдокии Васильевны Корешковой (которая не подозревает и подозревать не будет, что стала участницей почти шпионской истории). Поэтому свою операцию Валерий Петрович привязывал географически к поликлинике – зачем ему два раза таскаться! Узнали бы о таком планировании его кураторы, всыпали б ему по первое число. А уж если б проведали, на что он тратит обретенные в разведшколе навыки и шпионский опыт, дело могло до трибунала дойти.

Но не было кураторам больше никакого дела до Ходасевича, а докладывать им о своей художественной самодеятельности он уж точно не собирался.

* * *

Экс-полковник вернул карту гражданки Корешковой в регистратуру самолично. Он не боялся столкнуться нос к носу с главврачом – вряд ли тот узнал бы его. Потому как Валерий Петрович пребывал сегодня в совершенно другом образе. Темные очки – несмотря на пасмурную погоду. Золотой перстень. Водолазка под горло. Золотая цепь поверх водолазки. А главное, все стало иным: манеры, жесты, походка. Типичный быковатый авторитет. Или авторитетный бык. Ничего общего со вчерашним суетливым дедком.

Образ криминального амбала мог бы пригодиться Ходасевичу, если бы пришлось исполнять второй, запасной вариант. Однако сработал план «а»: на стоянке на заднем дворе поликлиники отдыхал «Опель Астра», принадлежащий, судя по номеру, гражданину Обыденнову. Какая удача!

Ходасевич пересек площадку, где стояли машины – вроде бы в соседний двор идет мужик по своим авторитетским делам. По пути осмотрелся. Камер наружного наблюдения не заметил. Да и те, что, возможно, есть, почти наверняка не видят «опелек». А если вдруг даже видят – слишком далеко расположена машина от здания поликлиники, лица полковника будет не разглядеть.

Валерий Петрович занял позицию в небольшом стихийном лесочке, который разросся меж лечебным учреждением и ближайшим домом. Замер. В феврале темнеет рано, и его мощная фигура слилась в полусумраке с деревьями.

Он ждал Обыденнова. Будет, конечно, неприятно, если тот вдруг решит подвезти кого-то из своих коллег – неважно, мужеска или женска пола. Тогда операцию придется отменить. Свидетели экс-полковнику не нужны.

К машине Обыденнов подошел только около девяти. Открыл дверцу, автомобиль вспыхнул приветственным светом. Стал усаживаться на водительское сиденье. И тогда Валерий Петрович – так быстро, насколько только мог – бросился к авто, распахнул заднюю дверь – ах, хорошо, что хозяин не успел заблокировать! – и плюхнулся на сиденье позади объекта. Гаркнул: «Не двигаться! Руки на руле держать! Не оборачиваться!» Выкрики должны были парализовать волю объекта. Напугать его до смерти.

И Ходасевич сразу приставил к затылку хирурга баллонный ключ. Холодок металла на коже головы заставит несчастного дополнительно нервничать. Генетическая память россиянина всегда особенно остро реагирует на нацеленный ему в спину пистолет.

И тут же, чтобы не дать врачу собраться, последовала угроза:

– Если ты, сволочь, мне хоть одним словом соврешь – получишь пулю. Без разговоров. Понял меня?

Растерянный кивок.

– Скажи вслух!

– Да, понял. – Голос тихий-тихий.

– Если ответишь все честно, поедешь спокойно домой и забудешь нас, как сон, мы тебя никогда больше не потревожим. Понял?

– Да.

– Ты передавал путевку в Карловы Вары женщине по фамилии Садовникова? Да, нет?

– Да.

На душе у Ходасевича отлегло. Слава богу, Обыденнов виновен. И сам сознался. Впрочем, как говаривали циничные представители его ведомства, полностью невиновных у нас нет: от хирурга Обыденнова попахивало алкоголем. Да так сильно, что даже сидящий позади него Валерий Петрович учуял. Наверняка хватил коньячку из подношений больных. Или спиртяшки медицинского. Поэтому, допрашивая его сейчас, полковник, может, жизнь ему спасет. Или какому-нибудь безвестному пешеходу, которого тот мог задавить. Да, после подобного разговора объект, пожалуй, протрезвеет. Не может не протрезветь.

Ходасевич продолжал допрос:

– Ты платил за путевку?

– Нет.

– Кто тебе приказал?

– Мне никто не приказывал!

– Значит, ты все-таки сам?

– Нет, меня попросили.

– Попросили? Кто?

– Мой друг. Старый.

– Кто он?

– Его зовут Мирослав Красс.

– Адрес его есть?

– Точного нет. Он живет за границей. Уже очень давно.

– Откуда ты его знаешь?