Махно - Михаил Веллер

Контрразведка жилы мотает из подозреваемых: откуда взялся? что здесь делаешь? а как удалось тебе увидеть то и это?

Откуда ударим? А где для отвлечения внимания стрельбу поднимем? А в резерв на всякий случай что выделим?

Во всем этом нет особой ученой премудрости. Есть нормальный ум, смекалка, опыт и способность учиться кое-чему по ходу дела. Главная трудность в том, что соображать дома на печке горазд любой — а учесть все в сутолоке беспрерывных докладов, под градом неизбежных неожиданностей, под огнем, в неснимаемой тяжелой ответственности за всех своих людей и за последствия всех своих шагов — вот для этого нужно быть полководцем: хладнокровным, цепким, последовательным и бесстрашным, умеющим гнуть чужие воли в один намеченный жгут, преодолевающим чужие слабости и неумения.

Взяли Мариуполь, прошли по знойным улочкам, обсаженным тенистыми деревьями, под гром оркестра митинговали на площади, разместили раненых в больнице и в школе.

Взяли Бердянск — артиллерийскую базу Деникина!

— Реквизируйте у населения весь гужевой транспорт! Все подводы — под снаряды! Что не увезти — взорвать к чертям! Наша сила — в маневре!

Сутки горели и рвались склады, пацанва подбирала по улицам теплые зазубренные осколки; цветастый фейерверк трещал и рассыпался огненным цветом в ночном небе.

Взяли Екатеринослав! (Будущий Днепропетровск), столица края, цветущий город, жители которого были уже донельзя задерганы войной и частой сменой властей. Цокали копытами конные разъезды, звенели подкованными сапогами по булыжнику патрули, еле держались на затылках лихие папахи.

То было огромное пространство народовластия. (Демократия в изначальном американском смысле, как отчеканил Бенджамен Франклин: «Пространство договоренности вооруженных мужчин».)

В Харькове, Екатеринославе, Александровске (Запорожье), Луганске — всем правили свободные Советы. Стучали типографские машины, отшлепывая тиражи анархических газет. Работали школы и мастерские. Ставили в театрах спектакли отчаянные артисты, сбежавшие от голода и ЧК большевистских столиц.

И взорваны были все тюрьмы. И знаменитый александровский централ, и харьковская пересыльная. (Их восстановят позднее…)

— В нашей республике тюрем не будет! Сам сидел — знаю, шо це таке.

В кратчайшее время — обитатели тюрем или разошлись по домам, или влились в армию, или были пристрелены на месте грабежа, буде такие встречались.

Наркомвоенмор и Председатель Р.В.С.Р. товарищ Троцкий правильно понимал насчет организации армии, которую и создал. По его указанию и настоянию ВЦИК учредил первый советский орден — Красного Знамени. Для красных героев!

Дальше начинается обычная для войны вообще и для всех советских начинаний также вообще история. Орден учредили в сентябре 1918 года. И тут же наградили им товарища Блюхера Василия Константиновича. За вывод из окружения Сводного Уральского отряда и соединение через 1500 км с частями 3-ей армии. Невелика и победа, но первый подвернулся под руку.

Орденом Красного Знамени № 2 наградили члена Р.В.С. 8-й армии Иону Эммануиловича Якира за тяжелую контузию в боях с казаками Краснова. В октябре 18-го.

Подробность же в том, что первую партию орденских знаков товарищ Троцкий получил только в январе 1919-го. И раздраженно телеграфировал из своего знаменитого летучего спецпоезда Председателю ЦИК товарищу Свердлову, что «Орден Красного Знамени невозможен, слишком груб и снабжен таким механизмом для прикрепления на одежду, что носить его практически невозможно. Выдавать его не буду, ибо вызовет общее разочарование». Короче: переделать все, сделать раза в четыре меньше, металл получше, что за бляха носильщика, понимаешь.

Теперь — сцена. Красные выбили Петлюру из Киева, он снова сидит в Виннице. Махно контролирует Донбасс, Азов, красным отгружается уголь и хлеб, Деникин утирается. И к Махно прибывает — лич-но! — командующий фронтом Антонов-Овсеенко. Который конкретно брал Зимний и арестовывал Временное правительство, который в пенсне, но с наганом, легендарный.

Оркестр, караул, встреча, доклад!

И из рук командфронта Махно получает Орден Красного Знамени № 4! И звание красного комдива. Ну — стали уже делать нормальные ордена, а до того награждение прекратили.

На тот момент Махно сделал для Советской России неизмеримо больше, чем Блюхер или Якир. Он контролировал огромную территорию, не давал развернуться наступлению Деникина, отрезая его от стратегически важных районов и угрожая ударить в тыл при продвижении того к Москве. Он обеспечивал хлеб и уголь Москве. И не давал Петлюре распространиться на юго-восток (вместе с Григорьевым, который на тот момент также был красным комбригом).

Его повстанческая армия насчитывала от 30 000 бойцов (если основная масса разойдется до дому) до 200 000, если с винтовочками подойдут все симпатизирующие — порезать бар да пограбить в меру (насколько батько дозволяет) добришка для хозяйства. 100 000 реально стояли под ружьем сейчас.

Артиллерийский парк — 60 полевых орудий: 15 батарей! 700 пулеметных тачанок — только бы патроны были, и сметем кого хочешь. 3 аэроплана и 3 бронепоезда.

Прозрачна и хила ткань беллетристики, чтобы выдержать свинцовую гирю подлинной истории. Накал тех дней и пыл тех героев так горяч, не остыл до сил пор, что скукоживаются и исчезают страницы романов, в которые пытаются поместить то пламя.

Нет слова сильнее голой правды, да не любит она показываться голой. Вот и представляй себе сквозь туман времени и одежды фантазий…

Боже мой. Маленький слабый мальчик. Малограмотный сирота. Поденщик с детства. Отчаюга, хулиган, бандит, революционер, убийца. Каторжник.

И вот сотни тысяч вооруженных селян, миллионный край, ставший армией, смотрит на него влюбленными глазами, и восторженным ревом покрывает речи, и бросается исполнять приказы, и трепещет его гнева. И зовет его — батькой.

И ученые городские люди, из культурных семей, бывавшие за границей, теоретики анархизма, работают у него в штабе, и в культпросвете, в его подчинении. И сделал он то, о чем они мечтали — свободное сообщество селян, которые сами решают свою жизнь и винтовкой отобьются от любого посягательства.

Как равного, принимали его Ленин и Кропоткин.

Погодьте. Он еще договорится с Григорьевым, они еще скрутят шею Петлюре, Новороссия и Малороссия объединятся в свободном строе, и тогда… тогда побачат большевики, за кем народ, и за кем правда.

…А ведь кличка его на каторге была «Скромный». Он вообще тих. И до власти не жаден. Просто гадов ненавидит. И страха не знает. Оттого и тянутся к нему люди.

Он — во-ождь. Истинный вождь! Не сам собою — но фокусируется в нем миллионная воля людей, и эта воля масс и есть его сила. Его сила и их сила — одно. Народ его породил. Без народа он — ничто.