Махно - Михаил Веллер

Это гениально!!! На германские деньги — провернуть переворот в России, вывести ее из войны, сдать Германии треть страны — ничего, и на них же провернуть там революцию и взять власть! строить коммунизм! создать советы и резать буржуев! Идиоты немцы только теперь стали понимать, что оплатили бесповоротное начало мировой пролетарской революции! О, как были посрамлены маловерные скептики, ругавшие Ленина за похабную брестскую капитуляцию! Ослы, не умеющие видеть дальше своего носа. Да, вот здесь понимаешь свою гениальность, и дух захватывает от свершающегося небывалого переустройства мира — сквозь кровь и к грядущему счастью всего трудящегося человечества! Дух взмывает на непогрешимых крыльях!

Под эту революцию немцы ушли с Украины восвояси.

М-да. Вообще-то немцы ушли со всех оккупированных территорий, потому что капитулировали, проиграли войну. Компьенский мир, прекращение огня. Мощь Англии, Франции и США. Одно из условий — уйти со всего захваченного.

Так что уходом немецкой армии с Украины, Донбасса, Крыма, Новороссии, части Белоруссии и Польши (как бы еще условно российской), Псковщины и т. д. — Москва обязана проклятой Антанте, выбившей Германию из войны. Узурпацию власти большевиками Антанта покуда не признала: есть ведь законное правительство, а не эти безумные бандиты и фанатики.

Главное — ушли немцы! И можно теперь там везде устанавливать советскую власть. Хотя не сразу. Потому что на местах никто не хочет диктатуры пролетариата. Сами жить хотят.

Снег и покой над миром. Дымки над крышами и свободные люди в деревнях. Решает все вопросы Гуляй-польский совет, а и нет никаких вопросов. Хозяйствуют люди. Полевых работ до весны нет, ремеслинничают помаленьку, скотину кормят и в гости друг к другу ходят.

Но за армией своей надо следить! Чтоб представлять — насчет оружия, и численности, и духа.

В хорошем каменном доме бдит культурный совет народной, сейчас мирно-домашней, махновской армии. Газету для типографии готовит. Паек для школьных учителей расписывает.

И входит Махно (пара телохранителей) в библиотеку — одну из комнат. Портреты Бакунина и Кропоткина, книжные полки и теплая печь. Здоровается, проходит, садится, смотрит.

— Сапоги бы вытерли, — говорит библиотекарша. — Наследили. А это — центр культуры.

А зверел Нестор Иванович быстро с самого малолетства. Войдя же в силу — бил вдруг неожиданно и смертельно, как кобра. Сбил он щелчком снежинку с мерлушковой бекеши и улыбнулся:

— А ты вот и вытри. Сначала пол, а потом сапоги.

И хлопцы уставились на отчаянную дивчину.

— А може, вам и рот утереть, не? Чи той же тряпкой?

Хлопцы фыркнули и осеклись. Махно побелел и расстегнул кобуру:

— Вытирай-ка, милая, я сказал!

— Вон тряпка там — сами вытирайте!

А хороша девка. Смуглая, статная, черноглазая, и губы как вишни.

— Не боишься, что ли, батьки Махно?

— Все знают, вам человека убить — як муху. Что, стрелять будете?

Махно выхватил наган и дважды выстрелил в потолок:

— Вытирай!!

Девушка принесла тряпку и швырнула ему под ноги:

— Вон у вас охраны сколько! Пусть вам все вытирают!

Не выдержав, заржали хлопцы. Плюнул Махно и головой покрутил:

— Н у… дай хоть книжку какую, что ли… …Он зашел в библиотеку назавтра:

— Галя, закрой пока, все равно никого нету. Пойдем проедемся.

Кони несли сани ровной рысью, свежий снежок скрипел под полозом и пах морозным стираным бельем.

— Ты выходи за меня замуж, Галю. И ухаживал бы за тобой, и сватов бы заслал, да видишь, время какое. Сегодня тихо, а завтра кто знает.

День попросила Галя на раздумье и получила два часа.

Не хотел Махно устраивать большую свадьбу, да все набивался и набивался народ в горницу, стоя пил за поздравления и дарил невесте мониста и ткани.

Ударили бубенцы под дугой, вылетел свадебный кортеж в степь, ленты в лошадиных гривах и переливы гармошек в рваном ветре.

— Теперь у батьки — матка! А хороша!

Немцы ушли, петлюровские отряды заняли Киев, контролируя западную половину Украины. А юго-восток остался за республикой Махно, не впускали никого.

— Батько, рабочий класс протягивает свободному селянству руку дружбы и просит помощи. — Рабочие делегаты из города держались вежливо и даже зависимо, но притом весомо: цени, сам пролетариат без тебя не может и то признает. — Житья нет от жевто-блакитных, вся самостийность — одни грабежи да казни.

Идейные анархисты из штаба Махно усмехались торжествующе: вот и сбылось! вот и признал городской пролетарий главенство свободного земледельца, и пришел за помощью!

— А мне то на шо? — Махно уже научился подпускать опасной дурковатости: поди знай, в шутку все обернет грозный батько или вдруг вызверится и в расход выведет.

— Город деревне тоже полезен. Инструмент, мануфактура, ремонт оружия, да хоть ремни и посуда. В союзе оно все и налажено, без спекулянтов.

— Патроны. Орудия со снарядами. Единая свободная республика.

— Ну что, товарищи большевики и эсеры? Не получается без анархистов?

…В рассвет базарного дня втекли в город мелкими группами, ввезли пулеметы под зерном и картошкой, забрались за проводниками на чердаки и во дворы. И грохнули в полдень по церковному колоколу! По штабу, складам, казармам, по станции.

— Махно в городе!!

Вышибли самостийных легко на удивление. Подкрепление все вдавливалось в город, и хозяйственные крестьяне начали прочесывать дома. Гражданская война поставила на самообеспечение все воюющие стороны.

— А ну стой! Я же сказал — брать только то, что на себе унести можешь и что самому сгодится. А это что за горжетка?!

— Сейчас верну, батько!

Трах! Своей рукой расстреливал батько за мародерство сверх разрешенного самоснабжения.

— Мы — защитники трудового народа, а не грабители. Еще непонятливые есть?

Все деньги сносились до кучи в штаб — и наутро начиналось снабжение трудового населения: вдове тысячу карбованцев, инвалиду три тысячи, учительнице тысячу, погорельцам с выводком детей — пять тысяч на обзаведение…

— Деньги кончились, батько!

— Он бис им в ребро… Прощувайте остальные, граждане, спробуйте завтра еще зайти.

Тюрьма — настежь:

— Анархическая теория запрещает лишать человека свободы! Виноват — народ будет судить. Тяжкая вина — расстрел. Исправится за малой виной — наказать и отпустить на свободную работу.