Последний выход Матадора - Влада Ольховская

Зато летние грозы приносили воспоминания… Тяжелые, болезненные и кровавые. В ту ночь, когда она умерла, тоже была гроза. Гроза и убила ее, и спасла, этого нельзя отменить. Анна давно уже стала взрослой, изучила психологию, она сто раз проанализировала причины своих страхов, разобрала их по полочкам, оценила — и обнаружила, что понимание проблемы не равносильно ее решению.

От некоторых вещей просто нельзя избавиться, как бы умна ты ни была. Она чувствовала страх прошлого, он пустил в ее душе корни, и истребить его было непросто. Это не значит, что во время каждой летней грозы у нее начиналась истерика. Анна просто научилась щадить себя, не подвергать ненужным испытаниям, и в такие вечера, как этот, оставалась под землей — там о грозе можно было забыть!

Но не сегодня. Сегодня она стояла на дорожке перед своим домом, смотрела на потемневшее небо и чувствовала, что остаться ей хочется больше, чем уйти.

Она знала, что Леон вот-вот приедет. Он звонил ей, когда покинул офис, она без труда просчитала время, которое потребуется ему, чтобы добраться сюда, и вышла навстречу. Она и сама не понимала, зачем, в этом не было практической необходимости. Но ей вдруг захотелось — она и так весь день провела под землей. По идее, скорая гроза должна была заставить ее передумать, а она осталась.

И это тоже было непривычно, странно, она чувствовала себя ребенком, впервые пробующим силы в новой игре. Она вздрагивала от самых ярких молний, но не уходила. Холодный разум требовал проанализировать эту ситуацию, разве не так она поступала раньше? Но Леон сказал, что чувства лучше не анализировать, и в этом он был прав.

Она не была уверена, что дождется. Чем громче звучал гром, тем сильнее рвались на свободу худшие из ее воспоминаний, те, которые она обычно предпочитала прятать подальше. Анна не думала о том, сколько она еще продержится, она оставила за собой право в любой момент развернуться и уйти.

Но не пришлось, потому что из леса вывернула знакомая машина. Анна почувствовала радость, способную подавить даже страх перед грозой. Холодный разум отступил: не было никакого смысла анализировать это.

Леон, конечно же, заметил ее, из машины он вышел поспешней, чем следовало бы.

— Что случилось? — нахмурился он. — У тебя все хорошо?

Это было даже забавно: когда она вела себя, как самая обычная женщина, он тут же подозревал неладное. Анна не выдержала, рассмеялась и обняла его, когда он подошел ближе.

— Все в порядке! Я не могу соскучиться?

— Это первый признак того, что тебя заменили двойником.

— Да ладно! Это только по версии твоего брата я обладаю эмоциональностью гадюки. На самом-то деле, я очень сентиментальная барышня!

Она знала, что теперь он не выдержит, поцелует ее: Анна уже научилась просчитывать его поведение наперед. Но если сказать ему об этом, обиды будет на неделю!

Гроза взревела громко, близко, словно оскорбленная тем равнодушием, которое посмела проявить Анна. Перед глазами все-таки мелькнул один из тех образов, от которых она старательно бежала: дождь стеной, частые вспышки молний и вой бушующего моря. Анна поежилась и предложила:

— Давай уже в дом, а?

— Как будто я тебя задерживаю!

Когда они спускались в подземную часть дома, Анна услышала шум первых капель дождя. К счастью, ее это уже не касалось.

В бункере неожиданная вспышка мечтательного настроения окончательно отступила. Анна вспомнила о деле — и думать теперь могла только о нем. Матадор все больше раздражал ее, а после того, что он сотворил в доме Чихуши, она воспринимала эту историю как личный вызов.

— Есть что-нибудь по спискам? — спросила она, возвращаясь в свой кабинет.

— Нет, ты же знаешь, что я бы тебе сообщил… Ярик предлагает пересмотреть убийства, с которыми мы работаем. Если мы исключим одно из них, то подозреваемых будет больше.

— Нельзя. Нам нужно не исключать одно из этих убийств, а искать еще одно, пятое.

— Пятое? — удивился Леон. — С чего ты взяла, что оно вообще есть?

— Должно быть — за прошлый год. Если он раньше не делал паузу больше года, то и сейчас бы не стал. Скажу тебе больше, на этот раз его жертва не была кем-то вроде Виталия Павлова, ему нужен был настоящий преступник.

Леон не последовал за ней в кабинет, сначала он заглянул на кухню. Анна не бросилась помогать ему, она разглядывала график преступления на стене. Пока проявление нормы с ее стороны ограничивалось желанием встретить его у двери — но никак не игрой в радушную хозяюшку. Леон и не ожидал этого, скоро он сам присоединился к ней.

— Итак, почему ты считаешь, что он обязательно добрался до настоящего преступника? — поинтересовался он.

— Потому что, если хронологически отследить все преступления Матадора, видно, что он действует по нарастающей.

Первое известное им преступление произошло в две тысячи пятнадцатом году — хотя вряд ли оно действительно было первым для Матадора. Он убил Алекса Арташова, избалованного мажора, насильника, но никак не убийцу. Да и изнасилование было специфическим: Арташов не посмел даже напасть на женщину, способную защищаться, его жертва была не в себе. Так что Матадор понимал, что его противник слаб, он начинал осторожно.

Примерно такая же история была и в следующем году. Виталий Павлов был в депрессии, он стабильно спивался, да и преступление, совершенное им, было не из жестоких. Он, возможно, и сам задумывался о смерти, но никак не решался, и Матадор отнял у него выбор.

Но потом ему захотелось большего. Не просто навязать кому-то свою справедливость, а сделать это нагло, публично. Поэтому он выбрал видеоблогершу Ирэн и слил видео ее смерти в сеть. Это был очередной эксперимент с его стороны, убийство, привлекающее внимание.

Потом, два года спустя, он проделал примерно то же самое в истории с Артуром Мотылевым. Смерть убийцы и насильника привлекла внимание, в интернет просочились подробности, которые полиция пыталась скрыть — так часто бывает. Так что для многих палач Мотылева стал мстителем и героем, совсем как для Дианы Павловой.

Однако для Анны здесь важно было другое: Мотылев — это уже опасная жертва. Это, по большому счету, маньяк. Когда произошел переход от почти беззащитной Ирэн к самому настоящему преступнику? А переход должен быть! Кого Матадор убил год назад, кто подарил ему нужную для охоты уверенность?

— Считаешь, что это был переломный момент? — спросил Леон.

— Скорее, важный этап. Здесь и маньяки, и обычные люди ведут себя одинаково: нужно накопить определенный опыт, чтобы выйти на следующий уровень. Матадор перешел на убийц — после тех преступников, которые с точки зрения закона были не слишком опасны. Фильо тоже так сделал когда-то. В тюрьме.

— А его все-таки посадили? Я уже начинал думать, что это у него вошло в привычку: убивать кого угодно и оставаться безнаказанным!